Темные времена

Я не могу сдерживаться.

Чёрт возьми, я даже не смущаюсь, что всё происходит так быстро.

Я позволяю оргазму овладеть мной, пронзая моё тело и вырываясь наружу, заставляя меня кричать в экстазе, которого я никогда не испытывала. Находясь здесь, наедине с ним, трахаясь с ним с такой страстью, моя душа воспламеняется. Это обжигает, боже, как это обжигает.

— Кода, — выдыхаю я, наконец отрываясь от его губ и запрокидывая голову, подставляя свою грудь его голодному рту.

Он пользуется случаем, хрипло рыча, берёт мой сосок в рот и сосёт, сильнее двигая бёдрами, отчего старое кресло-качалка протестующе скрипит. Он толкается и толкается, пока из его горла не вырывается дикое рычание, и он не кончает в меня, устремляясь вверх, пока всё до последней капли не покидает его тело.

Я прижимаюсь к нему, утыкаюсь лбом в его грудь, радуясь тому, что чувствую, как бьётся его сердце, радуясь тёплому, потному телу подо мной, радуясь тому, что его руки всё ещё на мне, и он ещё не сбросил меня с себя. В течение нескольких блаженных минут, пока наши тела восстанавливаются после бурной страсти, он просто обнимает меня. Не крепко, но и не отпускает. Как будто знает, что мне это нужно. Может быть, так оно и есть — чёрт возьми, я думаю, что так оно и есть на самом деле.

— Кода, — шепчу я в темноту.

— Да?

— Я благодарна. За тебя. За твой клуб. За всё, что вы для меня делаете. Я знаю, что для вас это может показаться бессмысленным, но тот человек, которого я называю отцом, приводит меня в ужас. Я редко говорю это людям, потому что в большинстве случаев со мной достаточно сложно иметь дело. Но… мысль о том, что мой последний вздох на этой Земле будет прямо перед тем, как он заберёт мою жизнь, вызывает у меня желание свернуться калачиком и отгородиться от всего мира.

Его руки скользят по моей спине, и он притягивает меня ближе, наши тела переплетаются так крепко, что кажется, будто он запихивает всё обратно. Весь мой страх. Все мои тревоги. Все мои сомнения.

Я чувствую себя защищённой.

— Я не отдам тебя ему. Я не позволю, чтобы твой последний вздох был в руках грёбаного монстра. Совершив эту ошибку однажды, ты можешь быть уверена, что больше этого не повторится.

И эти слова.

Да.

Эти слова.

Они звучат в моей душе.

Глава 15

Кода

Тогда

— Какого хрена ты здесь делаешь, Кода? За тобой могли следить, — шипит Брэкстон, оглядывая сады реабилитационного центра, как будто в любой момент кто-то может выйти и вышибить ему мозги.

Меня бы это не удивило.

Я не уверен, как мне удавалось не высовываться всю последнюю неделю, ожидая, когда будут готовы наши поддельные личности. Я доверяю незнакомцу, потому что он может кому угодно рассказать, где я, и всё, что им нужно будет сделать, это связаться со мной, чтобы узнать, где Брэкстон. Это риск, я знаю это больше, чем кто-либо другой, но я должен пойти на этот риск.

Ради моего брата.

Ради его жизни.

— Я был вынужден приехать сюда. Хочу, чтобы ты знал, что всё изменилось. Я не могу тебя от этого избавить, Брэкстон.

Его глаза расширяются, и на секунду я вижу в них панику. Чистый ужас. Эти люди пугают его гораздо больше, чем он когда-либо показывал. Он знает, что это опасно. Он знает, что, если его поймают, он умрёт медленной и мучительной смертью. Я бы тоже испугался. Чёрт возьми, я чертовски боюсь. Боюсь за него. Боюсь за себя. Боюсь за всех, кто в этом замешан. Потому что, если я вытащу нас из этого — это будет настоящим чудом.

— Ну и что? Я просто умру? Ты собираешься позволить им, чёрт возьми, убить меня? — выпаливает он, сжимая кулаки, с сердитым выражением лица.

Я перегибаюсь через стол.

— Не смей, блядь, так со мной разговаривать. Я единственный человек, который на твоей стороне, и я не позволю тебе переживать всё в одиночку. Что я собираюсь сделать, так это попытаться увести тебя от этого. Я не могу ничего изменить. На тебе мишень, брат, и, блядь, крупная. Не важно, убью ли я всех ублюдков, работавших на того придурка, они позаботятся о том, чтобы ты был мёртв. Убийство — явный признак этого. Тебе нужно бежать. Единственный выход.

— Я не могу убежать, — говорит он, проводя пальцами по волосам, в его глазах читается страх. — Не могу, чёрт возьми, убежать, Дакода. Они выследят меня. Найдут и убьют.

— Нет, если я смогу вытащить нас отсюда под совершенно новой личиной. Это значит уйти из этой жизни, от всего, от каждого человека, которого ты знаешь. Значит уехать куда-нибудь чертовски далеко, залечь на дно как минимум на пять лет и никогда не возвращаться.

Его глаза встречаются с моими.

— И ты думаешь, это сработает? Думаешь, я могу просто исчезнуть? Эти люди знают, как находить людей. Они нас выследят.

— Может, так и будет, а может, и нет.

— Я, блядь, кинул их, — лает он, хватаясь за лицо. — Бегство меня не спасёт, я покойник.

— Ты, блядь, покойник, если останешься. В любом случае, ты, скорее всего, мёртв. Этот способ даёт тебе долбанный шанс.

— Что, если я инсценирую свою смерть? Это возможно, люди делают подобное постоянно.

Я пристально смотрю на него.

— Чтобы сделать что-то подобное, нужно чертовски много планировать. Поверь мне, я думал об этом. Но у нас нет времени. Эти люди идут по твоему следу, и скоро они тебя найдут. Лучший шанс, который у нас есть — это сбежать. Оставить оружие там, где оно есть, его найдут и перепродадут. Без сомнения, они всё ещё хотят заполучить твою голову, но, возможно, это успокоит их настолько, что они снимут мишень. Затем мы будем иметь дело всего с одним грёбаным монстром.

Брэкстон качает головой.

— Я не думаю, что мы сбежим от этого, Дакода. Если каким-то грёбаным чудом мы всё-таки выберемся за пределы штата, всё, что им потребуется, — это узнать имя человека, который выдал тебе новые документы. Оттуда они будут следить за нами.

— Возможно, а может быть, он будет отрицать, что когда-либо видел меня. Он казался хорошим человеком. Семьянином. Не думаю, что он создает проблемы.

— Ты наивен! — он рычит, заставляя медсестру обернуться и уставиться на нас.

Он выдавливает из себя улыбку и машет рукой.

Она изучает нас несколько мгновений, затем поворачивается обратно.

— Послушай, — шиплю я, перегибаясь через стол так, что оказываюсь прямо перед его лицом, — ты сам вляпался в эту историю. Я всего лишь пытаюсь, изо всех сил, на хрен, вытащить тебя из неё. Если ты не примешь мою помощь, ты умрёшь в ту же секунду, как тебя найдут. Это единственная надежда, возможно, она чертовски мала, но это всё, что у нас есть. Либо ты со мной, либо нет. Если нет, я забираю свое барахло, меняю имя и отваливаю подальше от всего этого. Один. Каков твой выбор, Брэкстон?