Темный аншлаг

– Ведь ты не спал с ней, правда? – поинтересовалась Мэгги. – Так и не показал убийце, какой ты жеребец?

Брайант выглядел шокированным.

– Нет, не спал, спасибо, – ответил он, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову. – Порой ты бываешь чересчур грубой для медиума. – Он вдруг просиял. – Заметь, а он спал, наш мистер Мэй, он занимался любовью с убийцей. – Он указал на Джона Мэя.

– Не доказано, – поспешно возразил тот. – Я имею в виду – не доказано участие Бетти в смерти Миноса Ренальды. Нет никаких подтверждений, есть лишь мой разговор с Андреасом.

– Я думал, ее настоящее имя Элисса.

– Правильно, сокращенно Бетти. У нее есть сестра, живет в Ренне. Надо тебя с ней познакомить.

– Вот уж нет. Однажды обжегся, и так далее. – Брайант поднял свою фетровую шляпу и тряхнул длинной каштановой челкой.

– Мне пора. – Мэгги Эрмитедж поставила стакан с чаем. – А то опоздаю.

– Что у тебя сегодня вечером? – спросил Мэй. – Обряд друидов? Спиритический сеанс? Материализация духов?

– Нет, в восемь тридцать по радио выступает Томми Хэндли. Я никогда его не пропускаю. – Она воткнула в шляпу устрашающего вида булавку. – Слушала, когда разбомбили Брюса Белфриджа. В жизни так не смеялись.

Брюс Белфридж – диктор новостей на Би-би-си, снискавший лавры национального героя после того, как не прервал свой репортаж в момент, когда в студию попала бомба и несколько человек погибли.

– Честно говоря, я, кажется, буду скучать по войне, когда она закончится.

– Не кощунствуй, Маргарет, – гневно ответил Брайант, свесив ноги с парапета, заросшего водорослями. – Смерть крадется по улицам, она приводит в ужас своей полной бессмысленностью.

– Чем ближе подбираешься к смерти, тем больше хватаешься за жизнь, – напомнила ему предводительница ковена ведьм. – Город полон набирающих силу духов.

– Город полон мужественных людей, вот и все, – произнес Мэй и глотнул пива.

– Если не думать о тех, кто остался здесь, – она обвела рукой вокруг, – ваша работа, мистер Мэй, утрачивает всякий смысл. Все, что вы здесь видите, отразится на жизни тех, кто еще не родился.

– Не принимай ее слова близко к сердцу, – предупредил Брайант напарника. – Мэгги, а ведь ты ошиблась, предсказав, что один из нас погибнет во время взрыва.

– Наверняка никогда не бывает, иначе я бы обосновалась на ипподроме и сделала состояние, а не помогала полиции в расследованиях, – огрызнулась она в ответ.

– Ты мне говорила, что однажды поставила на кобылу по кличке Суфражистка во время скачек в Кемптон-Парке, поскольку в нее вселился дух Эммелин Пэнкхерст, [26] – напомнил Брайант.

Мэгги открывалось больше, чем она могла кому-либо признаться. Сжавшееся в клубок время, дни, слившиеся с ночью, скоростные трассы, ворвавшиеся в жизнь небоскребы, стальные колеса и сферические стекла. Она видела девушку – свою ровесницу, только живущую полвека спустя, девушку, столь напуганную жизнью, что она не в силах выйти из дому.

26

Эммелин Пэнкхерст (1858–1928) – британская суфражистка, борец за права женщин.

Мэгги открывалось будущее внучки Джона Мэя.

– Извините, – неожиданно произнесла она. – Мне надо идти. Не падайте духом, мистер Мэй. И не волнуйтесь за будущее. Все образуется. Мелодия города не стихнет, пока есть кому ее подхватить.

– Интересно, что на нее нашло? – воскликнул Брайант.

Детективы смотрели Мэгги вслед; вот она прошла вдоль улицы, остановилась у порога одного из домов погладить пеструю кошку, постояла минуту рядом с ней и продолжила свой путь.

– Ты знаком с очень странными людьми, Артур, – заметил Мэй.

– Да ты и половины не видел. Многих из них я намерен привлечь к работе отдела. У меня есть приятель, который читает мысли, глядя на насекомых. Может оказаться весьма полезен. И еще одна девушка – вентофонистка.

– Что это значит?

– Считывает информацию по телефону.

– Ты меня разыгрываешь.

– Наша работа только начинается. Кажется, наконец я обрел цель в жизни. То, чему могу себя посвятить. И это благодаря тебе.

Брайант изучающе посмотрел на своего напарника и ухмыльнулся; у них над головами показалось солнце, превратив реку в блестящую полоску света. Он с нетерпением принялся потирать руки.

– Но с чего начнем? Нам еще предстоит найти логово вампира с Лестер-Сквер. Он у меня по-прежнему на повестке дня. И та несчастная похищенная им девушка, которую он зарыл заживо со всеми этими бешеными летучими мышами и чьим-то черепом. Вот-вот приступим к новым расследованиям. Нам передали дело пилота истребителя «харрикейн», обвиненного в зверском нападении на Аргайл-стрит: несколько свидетелей, на теле чертовы отпечатки его пальцев и в то же время – железное алиби: в это время будто бы он находился в центре Риджентс-парка. Он один из героев Ла-Манша, поэтому всем выгодно его реабилитировать, но как это сделать? Нет, наши труды тяжкие еще впереди. Этот город – настоящий кладезь всего самого удивительного и невероятного. Разве не так, мистер Мэй?

– Абсолютно с вами согласен, мистер Брайант, – ответил Мэй, подняв свой стакан. На сей раз он действительно так думал.

Через плечо друга Брайант взглянул в сторону моста Ватерлоо. Нечто в центре моста привлекло его внимание. Темный луч света вспыхнул, окрасив окрестности зеленовато-желтой зарницей, и на долю секунды перед ним мелькнул образ двух пожилых людей, облокотившихся на каменный парапет. Мелькнул и исчез, не успев продлиться.

Высоко над головами обоих в раннем вечернем воздухе медленно раскачивались, подобно старым китам, ищущим заветных мест нереста своих юных дней, серебристо-серые аэростаты заграждения.

62 Ловкость рук

– Который час?

– Солнце садится. – Мэй отошел от окна больничной палаты. – Отсюда виден берег реки.

– Слушай, Джон, у меня еще цел тот мобильник, что ты мне купил. – Артур Брайант вытащил из-под матраса серебристый телефон фирмы «Нокия» и бросил его своему посетителю, ожидая проявлений восторга.

Палата была завалена яркими цветами и поздравительными открытками.

– Я думал, ты его посеял, – произнес Мэй, отправляя в рот виноградину.

– Нет, я случайно перепутал его с телевизионным пультом. Каждый раз, когда Альма переключала каналы, чтобы посмотреть последние известия, она набирала экстренный номер берлинского филиала Интерпола.

– Ну почему ты не ввел в память мой номер?

– Плохо соображал. Мне по голове врезали, – пожаловался Брайант.

– Что стряслось со старой черепушкой? – Мэй уставился на макушку партнера. Ряд аккуратных швов шел от правого уха до середины левой брови. – Похоже, останется шрам. Ты помнишь, что случилось той ночью, после моего ухода?