Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Он кивнул и убежал. Вскоре примчался назад и протянул мне визитку. Еще удивительно, что он нашел ее так быстро. Я уверен, что у него целая картотека этих визиток.

— Весьма благодарен, господин предприниматель! — радостно воскликнул я и быстро убрал визитку.

Потом поднялся и чинно раскланялся, изображая на своем лице лакейскую улыбку. «Чего желаете-с, господин ресторатор? Не угодно ли пылинку убрать с вашего плечика?»

— Что бы мы делали без вас, благодетели вы наши! Отцы наши родные! — запел я осанну.

— Пользуйтесь! Тем более, что партайгеноссе Роман, я перед вами в неоплатном долгу. А я умею отдавать долги, — весело отвечал Шайба, поскольку веселость — это тоже черта его характера.

Он имел в виду школьные годы, когда я ему писал сочинения, решал задачи и заполнял контурные карты. Иначе

Шайбе никогда бы не быть хорошистом. Так что действительно должок у него передо мной имелся.

Встреча с Пинкертоном

Толя Мухин, низенький крепыш, с непропорционально большой головой и стальными кулаками, под которые я бы никому не советовал подставляться, получил громкое прозвище Пинкертона еще со школьной скамьи. И надо сказать, вполне заслуженно. Уже в классе пятом или шестом он состоял в отряде что-то вроде юных помощников народных дружинников. Были такие товарищи, которые по разным соображениям в свободное от работы времени патрулировали улицы и парки города. Ничего, кроме детективов, а в те времена это в основном были зарубежные, он не читал. Шерлок Холмс для него был идеалом, о котором он мог взахлеб говорить часами, и поклонялся он ему с таким рвением, которому могли бы позавидовать партийные идеологи, требовавшие от красногалстучной пионерии обожествления дедушки Ленина. Он читал все детективы, которые только мог достать. Доставал одному ему ведомыми путями газеты и журналы, где печатались эти шедевры масскультуры.

Я до сих пор удивляюсь, почему он не обзавелся трубкой и не научился играть на скрипке. Еще и английский у него вызвал неприкрытое раздражение. Поступить на юридический после школы он, конечно, не мог, но попытку такую предпринял, притащив в приемную комиссию целый ворох почетных грамот и призов от районной милиции, питая надежду, что этого вполне достаточно для того, чтобы быть принятым. Этого оказалось недостаточно. Оказалось, что еще нужно было написать сочинение, сдать историю с обществоведением и еще какие-то предметы. Физкультура, к его сожалению, не входила в число приемных экзаменов, что совершенно подломило его поступательный порыв. Это единственный предмет, который он бы с удовольствием сдал на пятерку с огромным плюсом. Учителя-физкультурники души не чаяли в Пинкертоне. Пинкертон не огорчился, дождался осени и отправился на два года разнашивать армейские кирзачи. Я уверен, что и в армии он был у офицеров на хорошем счету. Вернулся, обвешанный с ног до головы значками, наверно, по большей части, купленными им по дороге домой в привокзальных киосках. Кто-то из дембелей покупал пиво, а он скупал значки. Один я разглядел. Он был посвящен какому-то летию города Суздаля. Местные менты встретили его с распростертыми объятиями и накрытой полянкой, сразу приняв его в свои ряды. Потом была милицейская школа и юридический вуз, разумеется, заочный. Сейчас он, как было обозначено в визитке, был уже капитаном и работал в криминальной милиции. Или как она там называется. Это был как раз тот случай, когда человек и место созданы друг для друга. Вот, пожалуй, и всё, что я знал о Пинкертоне, поскольку после выпускного ни разу не встречался с ним. И может быть, за прошедшие годы служба, звание и трудная ментовская работа изменили Пинкертона и это уже не тот рубаха-парень, который был готов положить душу за други своя. В четвертом классе меня побил старшеклассник. Пинкертон, который был чуть ли не до пояса ему, так его излупсовал, что после этого верзила обегал меня за семь верст… Вдруг — а нюх на всякий криминал у Пинкертона был еще тот — начнет докапываться, что да как, и докопается. А мне это надо? Другого, однако, выхода у меня не было. И я решил пойти ва-банк. Если Пинкертон не поможет, то уже никто не поможет. Да и повидать хотелось ментовского волка, о котором уже складывали легенды.

Набрал номер Пинкертона. Долго слушал гудки. Понятное дело, вяжет какого-нибудь серийного маньяка. Вот сейчас застегнет на его запястьях наручники и возьмет трубку. Это у меня, тунеядца, всегда руки свободные. А у него в одной руке пистолет, а в другой наручники.

— Кто это? Отзовись! Блин, взяли моду имена писать не нашими буквами. Портишь тут зрение!

Голос был совершенно мне незнакомый и какой-то жутко брутальный. Я пробормотал, называя себя и уже сожалея, что решился на эту затею. Признаюсь,

мне стало страшновато. Даже на расстоянии Пинкертон внушал страх. Представляю, что чувствуют его подопечные.

— Рома! Блин! Вот это да! Сколько лет, сколько зим! — радостно бухало в трубке. Я отодвинул телефон от уха.

А вот это уже был Пинкертон. Неунывающий наш Толик! Зевс громоподобный! Марс — бог войны!

— Ну, где же ты пропал, дружище? Даже я, ищейка со стажем, не мог обнаружить тебя! Ушел в глубокое подполье? — Пинкертон чуть сбавил громкость, наверно, не хотел, чтобы всё управление слышало его разговор.

«Значит, так искал!» — подумал я. Почему-то эта мысль мне показалась неприятной. Да он мог бы найти иголку в сене, если бы захотел. Хотя и работу нельзя сбрасывать со счетов…

Какой удачный день! Кажется, сегодня я весь день проведу в учреждениях общепита. Пинкертон назначил мне встречу в кафе возле управления. Пришлось брать такси, чтобы не расспрашивать шарахающихся прохожих, где эта улица, где этот дом. Времени еще было достаточно. Я зашел в кафе за полчаса до назначенного времени и по школьной привычке уселся в дальнем углу под натюрмортом, в котором самой красивой была узорная позолоченная рамка. Заказал чай с пирожным. Официант отнесся к моей просьбе понимающе. Поскольку была еще первая половина дня. И в это время деловые люди на грудь еще не начинали принимать. Как и что будет — об этом не хотелось думать. Я пил чай и осматривал интерьер. Довольно симпатичный! Особенно для людей с непритязательным вкусом.

Тут хоть задумайся, а всё скорей всего получится так, как ты не предполагаешь. Так что нечего напрягать себя заранее. Вот и знаменитый сыщик. В кожаной куртке, сутулится, взгляд исподлобья, длинные руки с огромными кулаками, один взгляд на которые отбивал всякое желание вступать в конфликт с их обладателем. При его появлении сухощавый бармен как-то скукожился, согнулся и присел. Пинкертон увидел меня и приветливо помахал рукой. Медленно, но неотвратимо он приблизился к моему столику. Я приподнялся. Здесь это вопреки всякому желанию. Какая-то сила заставила меня подняться.

— Здорово, бродяга! Что-то ты, Ромчик, схуднул! Схуднул! Значит, рядом с тобой нет заботливой любящей женщины.

Он протянул свою лапу. Из-под края рукава выглядывала густая медвежья шерсть. Мне почему-то это было неприятно.

Зажал мою ладонь в железные тиски. Пусть «бродяга» на его совести. Большего домоседа еще поискать надо. Как-то я съездил на неделю к родственникам в Москву. Так вот всю неделю я просидел в квартире, не выйдя ни разу на улицу. А ведь я был впервые в столице нашей любимой родины. И столько наслышан об ее прелестях.

— Что же ты такой худющий-то, Ромка! Мужику диета противопоказана. Ему нужна масса. А для этого нужно много качественного белка, то есть мяса. Желательно вкусно приготовленного.

Он хлопнул меня по плечу. Я упал на стул. Не желал бы я оказаться у него на допросе в качестве обвиняемого. Он распространял вокруг себя флюиды страха. Он заказал двойную порцию жареного картофеля с тремя роскошными котлетами. Ел он быстро и с какой-то яростью. Не ел, а уничтожал пищу. Я смотрел на него как зачарованный.

Вот что значит быть деловым человеком, даже спокойно поесть некогда. Я в душе пожалел Пинкертона. Держу пари, что он позволяет себе расслабиться только в бане. Если, конечно, берет туда с собой не мобильник, а пиво и горячих девочек. Где-то читал, что густошерстные отменные альфа-самцы.

— Вот! Ты уж меня извини, Толик, подлеца! Через столько лет встретились, и то по делам. Стареем, видно, — пробормотал я с виноватым видом, чувствуя себя чуть ли не под следствием.

Я положил перед ним телефон и открыл фотки с моим покойником. Пинкертон наклонился. Подолгу рассматривал каждую фотографию с разных ракурсов, меняя масштаб.

— У! наколочки-то явно уголовные, — буркнул он. — Чел с богатым прошлым. Три судимости.

— А можно выяснить, что это за тип? По вашим базам? Кстати, могу передать и отпечаточки.

Он кивнул. Засунул между зубов зубочистку. И стал ей яростно шерудить между зубами.

— Это к тебе имеет какое-то отношение? — спросил он. И строго взглянул на меня как на нашкодившего ученичка.

— Скажем так: это касается очень хорошего человека. Близкого мне. Очень близкого.

— Ага! — кивнул он. — За близких людей надо радеть. Если не мы, то кто? Ванька Ветров?

Поделиться с друзьями: