Тёмный день

Кобольд заинтересовался.

— Про нас? Читай!

— Блинский фиг! Прочитаю, давай только в сторону отойдем.

Он огляделся, заметил невдалеке скамейку и кивком указал на нее Тохте.

Устроившись на спинке скамьи (кобольд подивился: отчего сидеть нужно было на спинке, поставив ноги на сиденье, но говорить ничего не стал — мало ли какие обычаи в чужой стране? Вот, в Пустынных королевствах, говорят, змеелюди в песок на ночь зарываются…), Дарин откашлялся и принялся вполголоса читать.

— «Новый вид мошенничества появился недавно в нашем городе: торговля экзотическими и редкими животными. Не секрет, что состоятельные люди не прочь похвастаться дорогостоящими хобби: кто-то собирает картины, кто-то коллекционирует редкие автомобили, а кто-то приобретает для своих загородных домов редких представителей фауны. Будьте бдительны, господа толстосумы! С недавних пор, под видом африканского зверя доверчивым богатым людям за огромную сумму продается не опознанное пока животное. Только за последний месяц ловкий мошенник продал его несколько раз! Вот последний случай: получив кругленькую сумму за очередную продажу, ушлый продавец каким-то образом пробрался к вольеру, где содержался зверь, кусачками перекусывал металлическую сетку»…

— Кусачками? Зубами! — небрежно сказал кобольд. — За одну минуту! А тебя там вообще не было, никуда ты не пробирался! Ты на улице ждал.

— Дальше слушай… «освободив животное, жулик буквально на следующий день продал его снова, заработав на этом неплохие денежки». Черт, черт! — с досадой воскликнул Дарин. — Какая сволочь это написала?! — он вгляделся в мелкий шрифт. — «Криминальный корреспондент Игорь Хамер». Вот оно что!

Парень с досадой скомкал газету и отправил в урну.

— Чтоб его тролль сожрал, этого Игоря Хамера! Все, Тохта, сиди теперь дома, а на улицу — ни ногой! Пусть вся эта буча уляжется…

Кобольд почесал лапой за ухом, подумал.

— На что жить будем? — деловито осведомился он после небольшого раздумья.

— Проживем, не бойся, — успокоил Дарин.

Глаза кобольда блеснули рубином.

— Значит, так. Будем экономить: пива не покупать — раз, девиц, что в гости приходят — не кормить — два! Понял?

— Понял, — сказал Дарин и вздохнул. — Пойдем на набережную…

… На набережной, что тянулась вдоль широкой спокойной реки, Тохте бывать еще не доводилось. Впрочем, он о том и не жалел: тут ему не понравилось. Мало того, что народу полно, так еще и пахло отвратительно: людьми и человеческой едой, жареной, как кобольд тут же определил, в перекаленном растительном масле.

Притаившись за кустом, Тохта ждал, пока Дарин обнаружит своих приятелей и подсядет к ним за стол.

Приятели появлению Дарина шумно обрадовались, особенно длинная и тощая девица: тут же придвинулась к нему поближе и давай трещать, заглядывая в глаза. Кобольд тяжело вздохнул: как пить дать, заявится сегодня к ним в нору, проторчит весь вечер, да еще и последние припасы сожрет. Тощие — они прожорливые, как… как… тут Тохта вспомнил раба Басиянду и сердито дернул хвостом.

Вскоре сидеть в кустах ему надоело, Тохта улучил момент и стрелой шмыгнул под стол. Осмотревшись и с трудом подавив желание цапнуть за ногу тощую девицу, осторожно высунул морду, и стал принюхиваться к ветру. С реки тянуло свежим запахом воды, рыбы, мокрой листвы. Захотелось оказаться на берегу: не море, конечно, не бухта в Лутаке, но все же, все же…

Кобольд невольно погрузился в воспоминания: как-то там сейчас, дома? Небось, Дадалион волнуется, переживает… а Фендуляр? Кто теперь доверчивых купцов к нему приводить станет? А без болтовни с купцами заскучает призрак, захандрит… ну, поговорит, конечно, с зеркалом, если Дадалион его не продал до сих пор. А знакомый лепрекон, а нетопырь номер пять, что возле будочки на дереве дремал — небось, потеряли его, кобольда-менялу?

Рядом с Тохтой что-то звякнуло. Он скосил глаза и увидел лежавшую на асфальте серебристую монету: кто-то из приятелей Дарина обронил. Сперва раззява шарил рукой по земле, надеясь отыскать монетку, потом наклонился и заглянул под стол. Заметил кобольда и глаза у него сразу же стали огромными, как плошки.

— Гля, собака! Чья это? Дарин, твоя, что ли? Ух, ты, страшная какая… что за порода?

— Моя, моя, — отозвался Дарин. — Порода?

Он потянулся за большой пластиковой бутылкой.

— Э… африканская ищейка, — небрежно пояснил Дарин, налил пива и всунул стакан в руку приятеля, изо всех сил стараясь отвлечь того от созерцания «африканской ищейки».

Приятель отхлебнул пива и задумался.

— Не слыхал о такой породе, — признался он. — И не видал никогда. А я ведь ветеринар, на всякое насмотрелся! К нам в больницу-то кого только не привозят, — он покачал головой. — Один раз крокодила нильского доставили, ей-богу, не вру! Костью подавился. Обезьян частенько лечим, медведей…. а вот африканскую ищейку лечить пока не доводилось.

Ветеринар вытащил из скользкого пластикового пакетика полоску сухого кальмара и сунул прямо в морду кобольду.

— Эй, Бобик! На, возьми!

Кобольд уставился на человека тяжелым взглядом.

— Забавная псина, — продолжал ветеринар. — И форма черепа любопытная…

Тохта мысленно пожелал ему подавиться пивом.

Очень хотелось отхватить настырному человеку руку по локоть, так, чтобы раз и навсегда пропала охота всякую дрянь кобольду предлагать. Однако же, сдержался, выскользнул из-под стола и нырнул в кусты, от греха подальше.

В густых зарослях Тохта растянулся на траве и принялся грустить. Все в этом мире было чужим, немилым, все не по сердцу. Даже откормленные непуганые крысы больше не радовали, как должно. Ну, крысы… ну, откормленные… а дома-то, дома! Дома нора прекрасная, в меру сырая, в меру прохладная. Родное болото, где каждая лягушка знакома, Лутака, где каждый тебя знает, дом с синими ставнями…

Тохта тяжело вздохнул. Неужели, и впрямь, всю жизнь здесь прожить доведется?! И думать об этом не хотелось… но вдруг прямо в ухо словно кто-то невидимый шепнул: «Не хочешь, а придется».

И от этих слов сердце кобольда сжалось.

— Странная порода, — продолжал болтать за столом ветеринар, размахивая пустым стаканом. — Редкая?

— А то! — отозвался Дарин. — Редчайшая! Больших денег стоит. Да ладно, забудь ты об этом. Давай еще пива?

Ветеринар с готовностью подставил стакан, но забывать об удивительном животном не собирался.

— Морда интересная… — глубокомысленно пробормотал он. — Будто даже и не собачья? На прикус интересно бы глянуть… на зубы, то есть.

Дарин пересчитывал деньги, полученные за сделанный перевод, и на его слова внимания не обратил. Ветеринар выбрался из-за стола и, покачиваясь, двинулся в сторону кустов. Кобольд, погруженный в печальные мысли, непрошеного гостя заметил не сразу.

— Бобик! Бобик! А, вот ты где, — добродушно сказал человек и потрепал кобольда по загривку. — Что грустишь?

И он легонько щелкнул его по носу.

Кобольд замер. Потом глаза его вспыхнули рубиновым огнем.

— Эх, ты, пес Барбос! Африку, небось, вспоминаешь? Далеко она, да и фиг с ней. Ну-ка, покажи мне зубки! Покажи зубки, будь умницей…

Дарин обнаружил исчезновение ветеринара и всполошился не на шутку. Он попытался было выбраться из-за стола, но девица висела на нем, как клещ и отпускать не собиралась.