Темный Лекарь 9
Шрифт:
Мы свободно вели разговор, ведь дорога, по которой ехали, была пуста. Похоже, что Белла заранее озаботилась тем, чтобы перекрыть её для нашего проезда, как от автомобилей, так и от случайных прохожих.
Единственными свидетелями нашей поездки в итоге могли стать лишь владельцы домов на обочинах. Но и они не спешили высовываться. Тем более, что мы ехали мимо элитных поместий с большими частными территориями за невысокими каменными оградами. В основном, бежевыми или белыми. Под цвет самих домов.
А в конце дороги уже виднелся сам замок Веласко. И с каждой минутой он становился всё ближе.
Причём,
Изабеллу это, очевидно, смущало. Она даже сама в этом, нехотя, призналась.
— Ну вот, — развела руками она, пока конюхи уводили наших жеребцов в конюшню, — я надеялась, что когда ты, наконец, приедешь ко мне в гости, то смогу показать тебе свой дом во всём блеске, а вместо этого ты видишь настоящую разруху.
— Даже сейчас видно, насколько это красивое место, — подбодрил я её, — вы обязательно всё восстановите.
— Конечно, только вот… — попыталась возразить она, но я её перебил.
— Видела бы ты мой склеп, когда я в нём проснулся. Тогда бы точно перестала смотреть на следы битвы, как на что-то недостойное.
И Белла, наконец, улыбнулась.
— Честно говоря, я до сих пор не верю, что ты настолько… — она замялась, но всё-таки сказала, — древний. Я привыкла считать старым своего деда, но даже он тех времён ещё не достал. Но больше всего меня удивляет то, каким образом следы о твоём существовании так основательно подтёрли, что даже в легендах почти ничего не осталось.
— Как видишь, нет ничего невозможного, и наши союзники Сирены оказались в похожем положении.
Изабелла кивнула.
— Да, но легенды о них найти гораздо проще, чем о тебе. В день, когда ты победил Катарину и раскрыл себя миру, я перерыла всё. От мировой сети до фамильной библиотеки. И нашла лишь несколько упоминаний о неком «Кошмаре Древности», который давным давно был уничтожен.
— Кто знает, — усмехнулся я, — может быть пройдёт ещё тысяча лет, и никто не будет помнить ни о Вийонах, ни о других Великих Князьях. Зато имена Рихтеров и Веласко останутся известны всем.
— Надеюсь на это, — просияла Белла, — но я и так тебя заболтала. Нам пора подниматься наверх, — она поспешила в замок, а затем, обернувшись, добавила, — наши архитекторы уже всё осмотрели. Несущие стены в порядке, и опасности нового обрушения нет.
— Не волнуйся, — ответил я и последовал за ней.
— Что происходит?! — резко повскакивали со своих мест незнакомые мне аристократы.
В основном, южане, как и Веласко. Но попадались и представители центральных областей.
— Альваро! Ты предал нас?! — возмущались самые резкие и несдержанные.
А всё дело лишь в том, что на пороге зала, куда Альваро пригласил для переговоров других вассалов Салазаров, появился я.
— Не нужно спешить с выводами, — ответил глава клана Веласко, — Рихтер нам не враг.
— Но что он вообще здесь делает? — не сдавались остальные.
— Хочу обсудить с вами текущую ситуацию, — вступил в разговор я, — и призываю не точить зря ножи.
— Что ты имеешь в виду? — с подозрением взглянул на меня мужчина, крайне похожий на человека,
которого я знал в прошлом.Судя по всему, он представитель клана Гарсия. Одного из самых сильных союзников Салазаров. Возможно, что они из тех, кто останутся с Арманом до конца и не бросят его даже в самой трудной ситуации.
Хотя, времена так сильно изменились, что может быть от былой их верности осталось не так уж много.
Я ответил:
— Я знаю о том, что вы собираетесь единым карающим кулаком выступить против клана Демаре, хозяев Коста Сирены, но я бы на вашем месте не торопился принимать решение.
— Оно уже принято, — категорично заявил Гарсия.
— Не торопись, Матео, — обратился к нему Альваро, — я созвал вас в том числе, чтобы рассказать о том, какой раскол произошёл в моём клане. И кто, в этом виноват.
И старик Веласко действительно без утайки поведал, как особенно ретивые члены его клана чуть не уничтожили всех верных ему людей и его самого при помощи артефактов Салазаров.
Но, что удивительней, на этом история не закончилась.
Ещё несколько присутствующих здесь глав других якобы независимых кланов признались, что и у них во внутренних делах не всё спокойно. Словно бы кто-то со стороны подначивал свергнуть тех, кто колеблется, стоит ли воевать за Армана.
До открытых столкновений как у Веласко ещё не дошло, но атмосфера в кланах была явно нездоровой.
Матео Гарсия выслушал это с хмурым и недовольным лицом, но всё-таки, было видно, что задумался даже он. Однако, в конце концов, он снова высказался:
— Вот только, что это меняет? Вы предлагаете мне предать сюзерена? Скорее, об этих разговорах и о том, что вы спутались с Рихтером, я расскажу самому Арману.
Я пожал плечами:
— Никто тебя не неволит. Каждый здесь может поступать так как считает нужным. В то же время, я тоже считаю нужным предупредить вас о том, что через неделю, как раз в тот день, когда вы планируете ударить по Коста-Сирене, вы все увидите насколько Салазары стали слабы. Арман — больше не Великий Князь. Его лишь считают таковым, но всё изменилось.
— Ты про появление Сирен? — вновь уточнил Гарсия.
Я кивнул.
— И не только. Поэтому не спешите. Думайте о своих собственных кланах. Возможно, от вашего выбора сейчас зависит гораздо больше, чем вы думаете.
Совет вассалов и союзников закончился, в общем-то ничем. Но иного я и не ожидал. Главное, что в головах многих из них я успел посадить зерно сомнения. И я рассчитывал, что этого хватит, чтобы они не решили выступить в карательный поход раньше, чем планировалось.
Тем более, что Веласко во всеуслышание заявили, что после произошедшего бунта, они если и будут воевать в Коста-Сирене, то только на стороне клана Демаре.
Это заставило задуматься многих вассалов поменьше и послабее.
Если Демаре никто за большую угрозу не считал, то Сирены, особенно при поддержке Веласко, у многих вызывали уже серьёзные опасения. И это, если оставить за скобками возможное участие Рихтеров.
О нашем сотрудничестве с Веласко было известно многим, как и об их интересе к Коста-Сирене. Любой кто умел складывать два и два мог задуматься, стоит ли ему сталкиваться с магом, поставившим точку в жизненном пути Катарины Вийон.