Тёмный маг. Книга 1. Неведомый путь

– Потому что я не хочу этого. Это же болото. А я Хмырь как-никак, – он пожал плечами. – Я хозяин этого места и вправе влиять на то, насколько быстро будут тонуть вошедшие сюда люди и нелюди.

– А у тебя что, договор со школой: ты не трогаешь учеников, а они тебе кого-нибудь ненужного поставляют взамен? Такой бартер: один ученик в обмен на несколько человек?

– Ты думаешь, мне нужны люди? Да там внизу уже продохнуть невозможно. Заполонили уже всё. Ладно, девки молодые и красивые, которые от безысходной любви решили утопиться. Хоть глаз радуют. Про нервы не могу такого сказать: крики, ругань и постоянные склоки практически ежедневно. Что с баб-то ещё взять? А вот мужчины – тут всё гораздо серьёзнее. Либо воины, утонувшие по глупости, когда на замок пёрли прямо по топи, либо аристократы из древних Родов всякие, случайно с лошади упавшие…

– И сколько же лет этому месту? – я принялся гораздо внимательнее осматриваться по сторонам.

Насколько я помнил историю, после развала Империи мир довольно быстро восстановился. Наука начала теснить магию, и жизнь с каждым годом становится всё комфортнее. Поэтому все ездят на автомобилях, летают на самолётах, а про лошадей все давным-давно забыли. Может, только где-нибудь в захолустье каком, где на машине не проехать, их в качестве средства передвижения используют, а не для красоты и скачек.

– Конкретно это болото существует чуть ли не с зарождения этого мира. Мы пережили все возможные войны и перемены. И переживём ещё столько же, – сумерки быстро уступали место полноценной темноте. Я начал запинаться всё больше, и даже пару раз свалился, запнувшись о какие-то кочки. Хмырь только покачал головой и, щёлкнув пальцами, создал несколько светлячков. Идти даже при таком тусклом освещении сразу стало гораздо комфортнее. Круто, что сказать, а вот я так не умею.

– А почему ты меня царевичем-то назвал? – я вспомнил интересующий меня вопрос и поспешил его задать, пока владыка болота расположен к беседе.

– Вот, посмотри, – и он протянул мне медальон, который рассматривал, когда я на берёзе сидел.

Взяв его в руки, я повертел явно старинную вещь. Медальон как медальон. Именной. Тяжёлый. Из золота, судя по всему, мужик какой-то на обороте нарисован. Не артефакт, что не могло не радовать.

– Это что? – спросил я, переводя взгляд на Хмыря.

– Реликвия. Присмотрись внимательнее, – Хмырь ткнул когтём в изображение.

Один из светляков подлетел поближе, и стало видно чуть лучше. Я пригляделся. Мужчина, изображённый на медальоне, был смутно на кого-то похож, но я никак не мог вспомнить на кого. Молодой, не больше двадцати пяти лет на вид, с тонкими чертами лица, слегка раскосыми глазами и какими-то нелепыми усиками.

– Тонкая работа. В отличие от вкуса этого мужика. Как художник умудрился изобразить на металле усы?

– Это всё что тебя интересует? – Болотный Хмырь явно удивился.

– А я должен был обратить внимание на что-то ещё? – я снова начал вертеть в руках медальон.

– А тебе этот мужчина никого не напоминает?

– Ну-у-у… – я пригляделся к изображению внимательнее, но сосредоточиться никак не мог. Он явно на кого-то похож, но на кого? Да и света, издаваемого светляками, было явно недостаточно. – Вроде знакомое лицо. Нет, не помню.

– Любопытно, – болотник рассмеялся и отобрал у меня свою драгоценную игрушку. – А в зеркало ты вообще смотришься?

– Смотрюсь, – я взглянул на него исподлобья.

– Оно и видно. – Хмырь покачал головой. – Хочешь, я расскажу тебе одну очень занимательную историю?

– Валяй, – бесконечная пустота, окрашенная во все цвета тёмного и, подозреваю, зелёного уже немного раздражала. Ноги, не привыкшие к длительным прогулкам, начали уставать. Идти становился с каждым шагом всё тяжелее.

– Очень давно, во времена Великой Российской Империи, – задумчиво начал Хмырь, – существовала очень жёсткая иерархия. Тёмные никогда не терпели конкуренции ни с чьей стороны. Что уж тут говорить, они были властными и надменными. Они правили. Хорошо или плохо – об этом не нам судить, это было давно. Но именно они положили конец разрушительнейшим войнам и объединили земли в единую империю. Я считаю, что только за это нужно быть им хоть чуточку благодарными.

– Это кроме того, что в итоге фактически сами развалили то, что с таким трудом создали. Ну, ломать – не строить, с этим быстро можно управиться, – пробурчал я. Почему-то слушать о подвигах своих далёких предков не хотелось. Хмырь же одарил меня странным взглядом, но тут же продолжил, словно не обратил внимание на моё замечание.

– Они не были святыми. Отнюдь. Злые шутки, привычка добиваться своего чаще всего чужими руками, подставы… В то время, о котором я веду речь, всё это у Тёмных ограничивалось только наличием совести. Которой, честно сказать, у них было не особо много. Это сейчас некромантов так мало, что рассчитанная подлость не выдаёт истинного окраса магии. А уж на что способны некоторые индивиды людской расы, даже неодарённые, трудно себе даже вообразить. Мне порой кажется, что они метят на место некромантов, которое до сих пор вакантно. Власть и нажива затмевает их ничтожный разум.

– Как-то это нехорошо звучит, как-то мерзко, неправильно, – пробормотал я, а Хмырь между тем продолжал.

– Когда жажда власти начала выходить из-под контроля, на некромантов началась охота. Никто не застрахован от яда или подлого кинжала в спину, например. В конце концов, дело кончилось тем, что некроманты не смогли выстоять в войне, слишком мало их к её началу осталось. А когда война закончилась, и Великая империя развалилась, они уже даже не могли открыто славить Прекраснейшую. Им пришлось скрываться, и остатки некогда Великих магов начали свой путь к полной деградации и исчезновению. Да, что я говорю, тебе это известно, как никому другому. Но, это, так сказать, предисловие.

– Длинное и совершенно ненужное, – я обхватил себя руками. Меня начало ощутимо трясти от холода. Я понимаю тех, кто восстал против некромантов, нет, правда, понимаю. Я бы тоже постарался всех Тёмных со света сжить. Представляю, чем могла закончиться подобная безнаказанность. В обшем, сами виноваты, что их вырезали, надо было разборчивее в средствах достижения цели быть.

– Какое есть, – Хмырь на секунду задумался и продолжил. – В то время, о котором я хочу рассказать, Империя находилась в самом расцвете. Правил, разумеется, император, а у императора был сын. Однажды он поехал на охоту в свои дальние угодья, находящееся где-то поблизости от этих болот, и обнаружил, что маги решили уничтожить болотный народ, а само болото осушить, чтобы построить здесь крепость. На самом деле, уничтожить можно кого угодно, даже таких древних существ, как мы, – Хмырь снова задумался. – Я не знаю, что двигало цесаревичем в тот момент, но он остановил бойню. Возможно, он просто пожалел нас. Чтобы избежать дальнейшей конфронтации, он выкупил эти болота у одного из своих вассалов. Построил здесь охотничий домик, прекратив, таким образом, попытки избавиться от болота и населяющих его жителей. Впоследствии наследник престола сам стал императором, самым лучшим, к слову. Время его правления отмечено как расцвет Империи. Он совершил много великих дел, но лично нам, болотникам, все эти дела глубоко безразличны. А вот то, что он, воспользовавшись своим авторитетом, решил, что мы достойны продолжать своё существование, это да. Мы пытаемся быть благодарными, мы сохраняли его дом и сейчас оберегаем, и сохраняем школу, которую сделали из этого дома. Но это очень сложно, пытаться выразить благодарность тому, кому она никогда не была нужна. Возможно, сейчас у нас появится шанс хотя бы частично закрыть свой долг, просто выведя одного из его потомков из болота.

– Да ему просто на всех вас было наплевать. Сделал доброе дело, сам потом офигел от сделанного. Или кто-то из родни помог понять. Ведь деньги-то, скорее всего, немаленькие в какое-то вшивое болото вбухал, вот и постарался забыть, – пробормотал я на грани слышимости. Хочет Хмырь верить в зачатки совести хотя бы у одного Тёмного, кто я такой, чтобы его переубеждать? Вслух же продолжил. – А при чём здесь всё-таки я, зеркало и портрет?

– А притом, что мужчина на портрете и есть тот самый цесаревич. Его имя было Григорий Лазарев.