Темный принц

Рейвен беспомощно смотрела на него, утопая в его гипнотических глазах. Михаил взял ее руку, поцеловал в ладонь и просунул ее под свою рубашку, положив туда, где билось сердце.

— Загляни внутрь меня, Рейвен. Загляни в мое сердце и душу. Слейся своим сознанием с моим, и ты увидишь меня таким, какой я есть. Узнай меня.

Михаил молча ждал. Один удар сердца. Второй. Он увидел ее внезапную решимость узнать, с чем она теперь связана, с кем заключила союз. Ее сознание робко слилось с его сознанием, ее прикосновение было легким и деликатным, точно касание крыльев бабочки. Она осторожно двигалась по его воспоминаниям, словно опасалась открыть что-то, что может причинить ему боль. Он почувствовал, как она выдохнула, увидев собиравшуюся тьму, монстра, жившего в нем. Пятно на его душе. Смерти и сражения, за которые он был в ответе. Все уродство его существования до того, как она вошла в его жизнь. Одиночество, которое разъедало его и всех мужчин его расы, бесплодную пустоту, которую они терпели столетие за столетием. Она увидела его решимость никогда не терять ее. Его собственническое чувство, его животные инстинкты. Все, чем он был, — все было выложено ей на обозрение. Он ничего не спрятал от нее — ни убийства, которые совершал сам или заказывал, ни свою абсолютную уверенность, что тот, кто заберет ее у него, не жилец.

Рейвен вынырнула из его сознания, ее синие глаза смотрели на него не отрываясь. Михаил почувствовал, как внезапно заколотилось ее сердце. Но в ней не было осуждения, только спокойствие.

— Вот ты и увидела чудовище, с которым оказалась связанной навечно. Мы в первую очередь хищники, малышка, и темнота в нас уравновешивается только светом наших женщин.

Ее руки обвились вокруг его шеи — нежно, с любовью.

— Какую ужасную борьбу всем вам приходится вести, а тебе в особенности. Принимать так много решений о жизни и смерти, выносить приговор друзьям или семье, которая должна быть уничтожена, — все это, должно быть, немыслимая ноша. Ты сильный, Михаил, и твои люди поступают правильно, что верят в тебя. А монстр, с которым ты ежедневно сражаешься, — часть тебя, возможно, та часть, которая делает тебя еще сильнее и решительнее. Ты смотришь на эту часть себя как на дьявольскую, а на самом деле она дает тебе власть, способность и силу делать то, что ты должен делать для своего народа.

Михаил склонил голову, не желая, чтобы по выражению его глаз она поняла, что ее слова значат для него. В горле застрял комок. Он не заслужил ее и никогда не будет заслуживать. Она была бескорыстной, в то время как он почти взял ее в плен и заставил остаться.

— Михаил.

Голос ее был тихий, нежными губами она касалась его подбородка.

— Я была одна, пока ты не вошел в мою жизнь.

Ее губы нашли уголок его рта.

— Никто не знал, кто я, люди боялись меня, потому что я знала о них такие вещи, какие они никогда не смогли бы узнать обо мне.

Она обняла его, успокаивая, словно он был ребенком.

— Действительно ли это так ужасно — хотеть меня для себя, зная, что я положу конец твоему ужасному существованию? Ты действительно веришь, что должен осуждать себя? Я люблю тебя. Я знаю, что люблю тебя всего, без всяких условий. Я принимаю тебя таким, каков ты есть.

Он провел рукой по волосам.

— Сейчас я не могу сдерживать свои эмоции, Рейвен. Я не могу потерять тебя. Ты не представляешь, на что это было похоже — ни дневного света, ни смеха, столетия абсолютного одиночества. Я знаю, во мне живет монстр. Чем дольше я живу, тем сильнее он становится. Я боюсь за Грегори. Он на четверть века младше меня, но уже несколько веков как взял на себя бремя охоты на нежить. Он сознательно отдалился от представителей собственного вида. Иногда мы не видим его и не слышим о нем по полвека. Сила его колоссальна, но и темнота в нем растет. Это холодное безрадостное существование, когда чудовище внутри тебя постоянно стремится вырваться на свободу. Ты — мое спасение. Хотя все это для меня в новинку, и страх потерять тебя еще слишком велик. Я не знаю, что сделаю с любым, кто попытается забрать тебя у меня. Он переплел ее пальцы со своими.

— Ноэль родила сына. Элеонор тоже. Среди нас больше нет женщин, чтобы уменьшить страшную черную пустоту в наших мужчинах. Грегори страдает больше других. Он кочует по земле, исследует ее тайны и проводит эксперименты, в суть которых никто из нас не хочет вникать. Я никогда никому не рассказывал об этом, но он обладает большей силой и большими знаниями, чем я. Впрочем, у нас никогда не было причин для разногласий — он всегда появляется, когда возникает чрезвычайная ситуация, и, тем не менее, я чувствую его разочарование. — Михаил устало потер глаза. — Что мне делать? Рано или поздно он сделает выбор. Но в любом случае мы его потеряем.

— Я не понимаю.

— Сила приходит к нам, пока мы питаемся, а это так легко, что жертвы сами плывут к нам в руки. Но никто не может выдержать мрака и отчаяния на протяжении тысячи лет. Грегори живет со времен Крестовых походов, постоянно сражаясь с монстром внутри себя. Спутницы жизни — наша единственная надежда на спасение. И если Грегори не найдет свою в ближайшее время, он либо будет искать рассвет, либо обернется. Я боюсь худшего.

— Что значит обернется?

— Убивая ради удовольствия, ради власти, мы становимся вампирами, так нас и окрестили люди. Мы начинаем использовать женщин не только для питания — заставляем их становиться нашими рабами, — мрачно ответил Михаил.

Он и Грегори часто охотились на представителей своего рода и открыли, насколько развращенным может быть карпатец, превратившийся в вампира.

— Ты будешь вынужден остановить Грегори?

Страх пронзил все ее существо. Она начала понимать, как трудна жизнь Михаила.

— Но ты же говоришь, что он сильнее? — спохватилась она.

— Вне всяких сомнений. Он свободен в передвижениях, у него больше опыта в охоте и выслеживании нежити. Он многому научился, путешествуя по земле. А его власть только усиливается от одиночества. Грегори мне почти брат, а не просто друг. Мы вместе с самого начала. Я не хочу потерять его или охотиться на него, не хочу мериться с ним силами. Мы вместе провели столько сражений. Мы делились кровью, исцеляли друг друга, защищали друг друга, когда в этом была необходимость.

— А Жак?

Она уже чувствовала привязанность к человеку, так похожему на Михаила. Михаил устало поднялся, чтобы вылить воду.

— Мой брат на две сотни лет младше меня. Он сильный и мудрый и очень опасен при определенных обстоятельствах. В его венах течет сильная кровь древних. Он путешествует, учится, готовится принять ответственность за наш народ, если понадобится.

— Боже, ты несешь ответственность за всех своих людей.

Она сказала это еле слышно, лаская его кофейного цвета волосы.

Михаил присел, глядя на нее вдруг постаревшими глазами.

— Мы вымирающая раса, малышка. Я боюсь, что просто пытаюсь отодвинуть неизбежное. Двое известных нам ассасинов исчезли. Двое подозреваемых, Антон Фабреццо и Дитер Ходкинс, тоже пропали. Я послал сообщение по горам, но они словно растворились. Также до меня дошли слухи об организованной группе охотников, появившейся примерно в это же время. Если эти люди когда-нибудь объединятся с учеными, они станут еще опаснее.

— Я поняла, что карпатцы — часть земли, она их исцеляет, дает им сверхъестественные силы. Но, Михаил, может быть, твоя предвзятость и презрение к людям мешают тебе увидеть их преимущества.

— Ты по-прежнему упорствуешь, считая, что я отношусь к людям предвзято. Мне нравятся многие из них.

Михаил обнаружил, что не может противиться искушению расстегнуть пуговицы на белой шелковой рубашке, которая скрывала ее обнаженное тело. Что-то глубоко внутри его, какая-то примитивная потребность заставляла его неотрывно смотреть на нее, зная, что он может сделать это.

Она улыбнулась, откидывая волосы хорошо знакомым ему жестом. От этого рубашка на ее груди разошлась, открывая обнаженную кожу, полную грудь, которая тут же скрылась под шелком. От этого зрелища у него захватило дух.

— Послушай меня, любовь моя, — сказала она. — Наличие нескольких друзей и чувство привязанности к некоторым представителям расы не отменяет предвзятости. Ты так долго живешь со своими способностями, что принимаешь их как должное. Потому что можешь контролировать человеческое сознание и использовать людей как скот...

Эти ее слова шокировали его. Как она могла так подумать? Он взял ее за лодыжку.

— Я никогда не обращался с людьми, как со скотом. Многих из них я считаю друзьями, хотя Грегори и еще кое-кто думают, что я спятил. Я наблюдал, как растут люди, и жалел, что не могу испытывать то же, что они. Нет, малышка, я не использую их как скот.