Темный принц

— Ты и сам знаешь.

Эти серебристые глаза глядели прямо в душу. Голос Грегори стал низким, гипнотизируя Руди.

— Подойди ко мне, накорми меня. Стань моим слугой, пока я не передам тебе проклятие темноты.

В глазах Романова появились проблески понимания, страх превратился в леденящий ужас. И все-таки он придвинулся ближе, отодвигая ворот рубашки и открывая яремную вену на своей шее. Грегори снова прошептал что-то — его голос мог убедить кого угодно.

— С этого момента ты будешь служить мне, являться на мой призыв, отчитываться передо мной, когда я прикажу.

Романов понял, что душа его потеряна. Он чувствовал могущество незнакомца, его колоссальную силу и понимал: он в состоянии делать нечто, неподвластное воображению смертного. Бессмертие. Это был соблазн. Он с готовностью наклонился, поворачивая голову и открывая горло. Ощутил горячее дыхание и острую боль, когда клыки вонзились в его шею. Романов чувствовал, как его кровь рекой утекает из тела. Боль не утихала, да он и не желал этого. Странная истома охватила его, веки отяжелели, и он закрыл глаза.

Туман в комнате стал плотнее, обернувшись вокруг Грегори, он просочился между карпатцем и его жертвой. Неохотно, с протестующим рычанием Грегори оторвался от питания и с презрением позволил обмякшему телу упасть на пол.

Ты чуть не убил его,со злостью сказал Михаил.

Он заслуживает смерти, У него внутри гниль и пустота. Он мечтает о бесконечных ночах, беспомощных женщинах, о праве распоряжаться жизнью и смертью. И в этом он похож на своих отца и деда. Он как полая раковина, из которой черви выели все, что было в ней хорошего. Его сознание — клубок противоречивых желаний.

Он не может умереть так, Грегори.

Раздался свист — Михаил выражал недовольство.

К нашим людям приковано всеобщее внимание. Если Романов умрет от потери крови...

Я не столь беспечен.

Грегори ногой отбросил тело в сторону.

Он будет жить. Но именно его дед начал все это...

Его звали Рауль, помнишь? Он был сумасшедший, и в старости оставался таким же развратником, как и в молодости. Бил жену и домогался молоденьких девушек. Один раз мне даже пришлось остановить его.

Михаил задумался, вспоминая.

И ты вызвал у него не только ненависть, но и подозрения. После этого он стал за тобой следить. Шпионить при каждой возможности, надеясь обнаружить что-нибудь, что поможет тебя изобличить. Что-нибудь, что тебя выдаст, — жест, манеру говорить, кто знает? И свои подозрения он передал Гансу.

Грегори пнул безжизненное тело.

Романов переслал по факсу копии доказательств нескольким людям. Но оригиналы остались у него дома, под половицей в спальне родителей.

Грегори наблюдал, как очнувшийся Руди пытается отползти подальше.

Рано или поздно они появятся здесь.

Тело Грегори замерцало, растворяясь, и только туман заклубился но комнате. Эта дымка, змеясь, приблизилась к Романову, жавшемуся к полу, покружилась у его горла и покинула комнату. Романов беспомощно зарыдал.

Михаил и Грегори плавно скользнули по коридору, быстро и молча, торопясь вырваться на свежий ночной воздух. После проникновения в порочное сознание Руди они нуждались в единении с землей. Оказавшись снаружи, Грегори стал выводить через поры попавшие в его тело лекарства, очищая свой организм от яда. Михаил наблюдал за ним, восхищаясь, с какой легкостью он это делал. По пути к дому Романова Грегори хранил молчание. Михаил тоже ничего не говорил, не мешая ему ощущать ароматы ночи, чувствовать землю под ногами, слушать вой волков.

В безопасности дома Романовых Грегори быстро нашел документы, спрятанные под половицей. Михаил взял старую фотографию и кипу бумаг, не взглянув на них.

— Расскажи мне обо всем, что творится в его сознании.

Серебристые глаза Грегори блеснули.

— Человек по имени Словенски, Евгений Словенски, — член тайного общества, цель которого — истребление вампиров. Ван Хелен, Антон Фабреццо и Дитер Ходкинс — так называемые эксперты, они проводят расследование и выявляют будущих жертв. Словенски вербует новобранцев, утверждает убийства и ведет записи.

Михаил тихо выругался.

— Еще одна охота на вампиров уничтожит наш народ.

Грегори пожал плечами.

— Я найду и уничтожу этих людей. Ты же забери Рейвен и уезжай из этих мест. Я чувствую, что ты не согласен, но это единственный выход, и мы оба это понимаем.

— Я не могу отдать за свое счастье твою душу.

Серебристые глаза взглянули на Михаила и уставились в ночь.

— Для нас нет иного выбора. Спутница жизни — моя единственная надежда на спасение. Я больше не испытываю чувств, Михаил, — я достиг всего, чего желал. Мое тело больше не испытывает желаний — только разум. Я не помню, что значит чувствовать. В моей жизни нет радости. Я просто существую и выполняю свой долг. Мне надо как можно скорее найти Спутницу жизни, продержаться я смогу лишь несколько лет, а потом начну искать вечный покой.

— Не вздумай выходить на солнце, Грегори, не повидав меня. — Михаил поднял руку, когда Грегори попытался запротестовать, — я был на твоем месте — одинокий, с монстром внутри, который жаждет взять над тобой власть, с темным пятном в своей душе. Наши люди нуждаются в тебе. Ты должен оставаться сильным и бороться.

Серебристые глаза Грегори опасно сверкнули угрожающе.

— Не переоценивай мою привязанность и верность. Я должен найти пару. Если я почувствую что-нибудь — желание, страсть, хоть что-нибудь, — я возьму то, что мне принадлежит, и никому не позволю отобрать ее у меня.

Вдруг тело Грегори замерцало, превращаясь в кристаллы и вытекая из дома в ночь.

Покинем этот дом, в нем безумство и смерть. Может быть, во мне говорит зараженная кровь, которую я взял.

Вздохнув, Михаил последовал за Грегори. Два тумана, похожие друг на друга, как близнецы, замерцали в свете луны, соединившись с еще одним, стелющимся над землей. Возвращаясь к Рейвен, Михаил понесся сквозь кроны деревьев, направляясь к просеке, за которой в лесной чаще стояли дома. Миновав дом священника, уже на лугу он почувствовал беспокойство. Этого оказалось достаточно, чтобы он вернулся к дому отца Хаммера, где под прикрытием деревьев принял человеческий вид. Его сознание дотронулось до сознания Рейвен. Ей ничто не угрожало.

— В чем дело? — Грегори материализовался рядом с Михаилом.

Они просканировали территорию. Земля рассказала им о насилии: затоптанные следы, капли крови.

Глаза Михаила встретились с прозрачными глазами Грегори, и они одновременно повернулись к дому его старого друга.

— Я пойду первым, — сказал Грегори со всем сочувствием, на какое был способен.

Он плавно обогнул Михаила и двинулся к крыльцу.

Внутри все было вверх дном. Нехитрая мебель сломана, занавески сорваны, тарелки вдребезги разбиты. Драгоценные книги священника изорваны, а картины изрезаны в клочья. Травы отца Хаммера, бережно хранившиеся в банках, были свалены в кучу на полу в кухне. Матрас был исполосован ударами ножа, а одеяло разорвано на кусочки.