Темный принц

Я запила еду остатками пива и что-то подсказывало мне, что понадобится еще пара бутылок.

— Я понимаю почему ты это сделал, Дориан. И ценю, что ты так мне доверяешь. Но, если ты не заметил, меня не легко любить. Я говорю неправильные вещи, я слишком агрессивна, и у меня есть привычка обижать дорогих мне людей. Однажды ты поймешь это, и я буду мертва.

Он сердито уставился, словно у меня выросло две головы, и я клянусь, что слышала, как в его груди зародилось низкое рычание.

— Никогда не говори так, — бормочет он, сквозь стиснутые зубы. В его глазах заплескались искры. — Я никогда не сделаю это, Габриэлла. Сколько раз мне нужно еще повторить? Ты для меня — все. Возможно, подобную преданность, тебе трудно понять, поскольку ты все еще тешишь эту глупую идею, что ты человек и пытаешься жить по человеческим стандартам. Но я абсолютно, и безоговорочно тебя люблю. Это — никогда не изменится, малышка.

Я чуть дрогнула от, того как он был напряжен, я не в силах была оторвать от него взгляд. Я верю ему; каждая частичка меня верит ему. Потому что я чувствую ту же сильную преданности, я могу понять, почему он создал связь. Часть меня была рада, что он это сделал. Он выбрал меня, а не Аврору, не другою столь же великолепную, мощную силу. Он выбрал меня.

Я улыбаюсь и начинаю хихикать.

— Знаешь, ты мог бы просто послать цветы.

Дориану передается мое веселое настроение и на его лице появляется зловещее выражение.

— Нет. Ты не хочешь цветов.

— Ты прав. Может шесть упаковок? Нечего сказать, я люблю тебя как выпивку. — Я возвращаюсь к еде в надежде, что она еще не остыла. — Итак, когда мы возвращаемся в больницу?

— Мы? — усмехается он. — Мы никуда не собираемся, Габриэлла.

Я напряглась, на моем лице не осталось и капли хорошего настроения.

— Почему нет? — Дориан покачал головой и слегка усмехается, меня взбесило, что он развлекается за мой счет. — Это фигня, Дориан и ты это знаешь. Я еду!

Прежде чем я успела моргнуть, лицо Дориан оказалось перед моим в нескольких дюймах, отделяющих нас от соприкосновения. Его глаза были огненно ярко-синими, горящими гневом и похотью.

Он оскалил зубы, низкий гортанный рык вырывался из его груди. Я машинально отстранилась от удивления, затаив дыхание. К тому же тьма Дориана вдвойне усилилась.

— Нет, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Я едва дышала от тревоги, и я знала, что не должна давить на него, когда он в таком состоянии, но мое упрямство победило здравомыслие.

— Почему нет? Джаред мой друг.

— Я сказал нет. Я не могу защищать тебя и пытаться помочь его матери одновременно, — он ответил с каменным выражением лица. Этот вопрос взбесил его.

— Я никогда не просила защищать меня. Я просила о защите моих друзей. Я могу сама о себе позаботиться. Я ухожу! — сказала я с немного большим рвением. Я не могла позволить запугать себя. Он пытался напугать меня своим авторитетом. И я терпеть не могла бегать и прятаться по углам, я не могла позволить ему запугивать меня.

Да, наши отношения немного испортились.

— Разве ты не понимаешь, Габриэлла? — заорал он. — Это может быть ловушка, чтобы заманить тебя. Первое место, где ты можешь быть — больница. Не позволяй своей гордости действовать опрометчиво.

— Но мне нужно быть там! Ты не знаешь Джареда так как я. Он мой лучший друг и я…

— Я. Сказал. Нет! — прорычал Дориан.

В гневе, я спрыгнула со стула и рванула в свою комнату, которую Дориан с любовью обставлял для меня. Но прежде, чем я успела добраться до входа в коридор, он оказался передо мной, преграждая мне путь.

— Убирайся с моего пути, Дориан!

Выражение его лица стало мягче, и он ухмылялся. Ему доставляло удовольствие давить на меня, заставляя чувствовать себя хуже. Помпезный принц-мудак.

— Не злись, малышка. Это же ради твоего блага, — проворковал он.

— Я не твоя малышка, — возразила я, сложив руки перед собой, мои ладони сжались в кулаки. — И мне наплевать на то, что ты говоришь. Ты не запугаешь меня своими маленькими трюками, но я все равно пойду. Я тебя не боюсь.

Дориан выпрямился, его светлые глаза превращаются в тёмные с тлеющем огнём в них. Он задумчиво склоняет голову, словно пытаясь расшифровать тайное послание.

— А знаешь, есть куча способов, заставить тебя остаться здесь.

Мой взгляд угрожающе сужается. Я чувствую, как кулаки начинают вибрировать и инстинктивно сжимаю их крепче. Ледяные колючки обволакивают кромку моих глаз, ощущаясь жгучим сухим льдом.

Жар и холод одновременно. Черт. Дориан достал меня, и я готова была его порвать.

— Осторожнее, малышка. Ты же не хочешь пораниться, — произносит он хладнокровно. Дориан провоцировал меня, издевался надо мной. Он выводил меня из себя, доводя до грани, откуда нет возврата.

— Боишься? — возразила я, сквозь плотно сжатые губы.

— Совсем нет. Просто не хочу причинять тебе боль. Но сделаю это. И с большим удовольствием.

— Ты не посмеешь, — прошипела я.

Вот и все. Очевидно Дориан и я не можем найти общий язык, и станет только хуже, несмотря на то, как сильно мы любим друг друга. Мы не просто две стороны одной монеты, мы две совершенно разные валюты. Я просто не ожидала, что от приятного ужина мы перейдем к сверхъестественному выяснению отношений.

Дориан прикусил губу, и резко выдохнул. Затем схватил меня и перекинул через плечо. Я даже не успела открыть рот, чтобы запротестовать, как оказалась в своей новой постели, лежа на спине. Дориан стоял надо мной.

Я знала, что битва будет неравной, ведь он намного сильнее меня, но и сдаваться я не собиралась. Я не позволю ему контролировать меня. Может он и привык добиваться своего таким способом, но я не Темная. Он не мой принц.

— Ты сама напросилась, — пробормотал Дориан и поднял ладонь, позволяя синему туману окутать ее. И затем тело меня предало.

— Какого черта, Дориан! — закричала я. Мои руки и ноги широко раскинулись, приковывая меня к кровати. Я не могла контролировать свои движения. Даже шевельнуться не могла. Он буквально манипулировал мной, одним взмахом руки, — Прекрати! Сейчас же!

Дориан игнорирует мои просьбы и еще одним легким движением, рвет рубашку на мне в клочья. Я пыталась отбиваться, но сопротивление бесполезно. Он оглянулся на мою новую звуковую систему, и внезапно она ожила, мурлыча соблазнительную, развратную мелодию.