Темный путь

Не удивительно, что в этом году Йорунн наравне со многими другими встала в ряды тех, кто учился сражаться с товарищами бок о бок. Вместе с новичками они мчались по команде вперед или останавливались в считанные секунды, выстраивали непробиваемую стену из живых тел или рассыпались в стороны, просачиваясь между противниками, будто вода сквозь камни. Лид вспомнил, как часто говорил отец Эйдана:

— Воин в степи должен быть как сталь и кнут: сталь тверда и упруга, кнут мягок и гибок. Если ты будешь идти напролом, то погибнешь как герой. Если будешь бежать от боя, то умрешь как трус. Если будешь сражаться с умом, то будешь жить как человек.

К середине лета Лид и его советники решили, что молодежь уже готова к первому посвящению. Конечно, настоящими воинами они станут лишь после того, как омоют кровью свои стрелы и сойдутся с противником в открытом поле, но к чему торопить судьбу? Ещё ни одно поколение хольдингов не избежало столкновений. Йорунн и сам Лид уже прошли такое посвящение в доме Эйдана, но вот остальные ждали заветного дня с трепетом и восторгом.

Испытание назначили на день середины лета. Каждый, кто выдерживал его, получал из рук старших специальный знак — кованую подвеску в виде лошади, застывшей в прыжке над скрещенным копьем и луком. И пусть это украшение не было ни дорогим, ни даже искусно выкованным, но почиталось в степи, как знак зрелости и возмужания.

Были, хотя и редко, те, кто проваливал проверку. Таких ждал позор и насмешки, однако уже на будущий год посвящение можно было повторить или же избрать более мирный путь, отказавшись от звания воина. Накануне заветного дня новички не спали, обменивались историями, высмеивая друг друга, стараясь скрыть страх и предвкушение. Всякое ожидание изматывает, но хороший воин должен уметь остановить мысли, мешающие ему наложить стрелу на тетиву и взять верный прицел. Летние ночи коротки и светлы, а рассветы полны надежд.

С самого утра задымили ритуальные костры. Били барабаны, пели рожки и горны, ветер хлопал вымпелами и лениво полоскал стяги с гербами дома Хольда и его вассалов, кони фыркали и переступали подкованными копытами. В воздухе висела тревога и надежда.

На огороженной площадке расставили мишени, натянули веревки, сложили тяжелые бревенчатые преграды. Вокруг поля собралось все население Витахольма. Пришли друзья и родственники новобранцев, простые горожане, бывалые воины от рядовых до военачальников, женщины и старики. Между взрослыми крутились и сновали дети. Мелюзга изо всех сил протискивалась поближе к ристалищу, самые удачливые и проворные повисали на туго натянутых канатах ограждения, а те, кому повезло меньше, пробовали забраться на телеги повыше или на любое подвернувшееся деревце, лишь бы увидеть, как же новички пройдут проверку. Отовсюду слышался смех, степенные разговоры или детские возгласы, где-то мать громко отчитывала своенравное чадо, кто-то наигрывал ритмичную мелодию, более всего напоминающую перестук копыт быстрого коня.

Здесь же возле поля стояли Лид с сестрой, Эйдан, пожилой Лонхат из рода Сагар — соратник прежнего конунга, ставший наставником наследника и его сестры после смерти Канита, и ближайшие союзники самого Лида. Когда солнце поднялось над крышей дворца, Лид дал знак для начала состязаний. Протяжно взвыл одинокий рог, призывая к тишине. По толпе прокатился и смолк шепот, а затем гулко и тяжело ударил огромный барабан.

Йорунн смотрела на поле во все глаза, чувствуя, как в груди в такт барабану бьется и ее сердце. Вот на ристалище выехала первая десятка юнцов. Они послали коней прямо на преграды. Те, кто видел испытание впервые, изумленно вскрикнули, но смельчаки один за другим перемахнули высоко сложённые бревна. Их скакуны, словно крылатые птицы, взлетали ввысь и пропускали под собой коварное дерево, а всадники, прижавшись к шелковым заплетенным гривам, стали с могучими животными одним целым. Один, второй стук сердца — и вот уже следующая десятка новичков устремилась вперёд. Земля дрогнула под ударами копыт, где-то за городским частоколом сорвались в небо перепуганные птицы.

Барабан бил и бил, звук его поглотил все посторонние слова и мысли, только ребятня ахала испуганно и восторженно, приветствую очередную десятку смельчаков. Удар барабана, разбег, прыжок, всадник, будто замерший на бесконечную секунду в воздухе, а затем снова удар ног о землю. И снова, снова, снова. Йорунн не заметила, когда вцепилась обеими руками в перила, как подалась вперёд, всем существом своим приветствуя этот танец силы и красоты. Она шумно дышала и щеки ее разрумянились. Утреннее солнце сияло золотыми искрами на вышивке одежды. В этот момент девушка была непередаваемо прекрасна.

Затем наступил черёд испытания на меткость. И тут тоже было на что посмотреть, ведь всадники стреляли из луков на ходу, целясь и прямо, и обернувшись через плечо, и даже свесившись из седла вниз, или пропуская над головой веревки, натянутые так, чтоб под ними едва могла промчаться лошадь.

Толпа приветствовала новобранцев возгласами и хлопками, бой барабана стал ускоряться, теперь уже люди, не скрывая азарта, громко кричали и размахивали руками, поддерживая всадников. Блестела на солнце наполированная упряжь, звенели обшитые стальными колечками куртки и кольчуги, наконечники копий бросали во все стороны золотые искры. Барабаны совсем обезумели, гулкий ритм звучал, казалось, отовсюду. Йорунн вынужденно сдерживала дыхание, чтоб хоть немного дать сердцу успокоиться. В бесконечном танце молодости, силы, ловкости и смелости теперь плескалась не только тревога, но и радость. Поднявшийся ветер не смог сбить точность прицела, кони не подвели седоков, и зрители ликовали.

К радости Лида, сегодняшнее посвящение прошли все. Дневное светило едва миновало зенит, когда стало ясно, что в этот раз не будет тех, кому придется скрыться под насмешки толпы. И это было хорошо — нет ничего, что объединяет сердца людей больше, чем общее успешно завершенное дело. Лид с нескрываемой гордостью и облегчением поздравил всех прошедших посвящение, а затем вручил каждому памятный знак. Новобранцы стояли все вместе в самом центре поля: уставшие, взъерошенные, но бесконечно счастливые и гордые.

Йорунн досталась честь объявить о начале пира. На улицу выкатили бочки с вином, накрыли столы, над ристалищем потек манящий запах горячего хлеба. На смену барабанам пришли свирели и рожки поменьше, зазвучали песни. Хольдинги праздновали день середины лета.

Для Йорунн оставшийся вечер смешался в одно облако из улыбок, танцев, смеха и веселья. До самого заката желающие проверяли на поле свою ловкость, кто-то в шутку устраивал состязания по скорости скачки, точности стрельбы или даже боя на коротких мечах. Она ещё помнила, как позволила увлечь себя в безумный хоровод между кострами, как пела вместе со всеми песни о славе жизни воина и радости боя. Как тяжело дышала, переводя дух после дикой скачки, в которой одержала победу над кудрявым темноволосым парнем. Он мялся и краснел, ему стыдно было проиграть девчонке, пусть даже и сестре конунга, но уходить не спешил.

— Есть ли среди вас храбрец, способный пустить стрелу на другой берег реки? — озорно спросила Йорунн, оглядывая своих новых знакомых.

— Я попробую, — вызвался кто-то, и его тут же поддержали еще несколько добровольцев: — и я, я тоже!

— Тогда на берег за мной! — она взмахнула рукой, указав в сторону широкого речного разлива.

— А награда? — крикнул светловолосый юноша из задних рядов. — Что достанется победителю?

— Ты что, наемник с большой дороги? — ехидно хохотнул кто-то. — Без монеты уже не готов с места подняться?

— Хочу награду, чтобы осталась на память, — упорствовал тот.

— Это верно! — поддержал говорившего высокий плечистый парень. — Жаль уходить с праздника, если ничего не получишь в итоге. И пусть обязательно вручит госпожа Йорунн!

Девушка вспыхнула, как маков цвет. Вино и события этого дня уже слегка ударили ей в голову, и она решительно дернула кончик косы, распуская волосы.

— Я отдам эту ленту победителю! Кто готов поспорить с остальными за такой дар?

Раздался одобрительный свист и хлопки в ладоши.