Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Тёмный рыцарь из клана Учиха
Шрифт:

— Хватит. Я сам знаю кого рисую, — ещё несколько взмахов.

— Зачем тебе картина полного клана Учиха?

— Не полностью. Здесь отсутствуют павшие на Третьей Войне или основатель Мадара со своим братом. На моей картине только те Учихи, которых я застал лично. Родственники, которых убил Итачи.

— Это уже не картина, а памятник мертвецам.

— Не верно. Честь и вечную память предоставила Коноха на кладбище. Эта картина только для меня, чтобы не забывать свою цель.

— Убить Итачи?

— Хн, — меняю красную краску на голубую. — Не дать трагедии

повториться вновь.

— Это взрослые рассуждения. Твой взгляд на мир сильно изменился после битвы в Долине Завершения, Саске-кун. Возможно, не только эволюция шарингана, а также огромное количество чакры Кьюби повлияло на химический состав твоего мозга...

Типичный учёный ушёл в рассуждения и теории. Слушаю его как радио, то есть, вообще не пытаюсь поддерживать беседу. Больше поглощён творческим процессом. Картина была большой, в будущем должна занимать всю стену. Не этой помойной ямы. Для моего искусства планирую найти пещеру получше, желательно, чтобы Орочимару о ней не знал.

Несмотря на нейтральность в общении. Ни друзьями, ни приятелями мы не стали и вряд-ли будем. Наш разговор в его покоях, что был совсем недавно, Орочимару ещё не снял бинты, привёл к пересмотру нашего сотрудничества.

Мой обновлённый разум, тьма в извилинах мозга, подсказывали, что запугав собеседника, можно добиться гораздо большего, чем простым разговором. Найти величайший страх Змея было несложно. Чего может бояться человек в поисках вечной жизни? Только смерти. Цель найдена. Осталось найти правильный снаряд и правильно запустить.

На слабость воли Белого Змея указали его четвёрка сопровождающих меня в логово. Постоянно торопили, мол их драгоценный Орочимару-сама страдает, плохой старик Хокаге с помощью Синигами обошёл блокиратор боли, теперь их хозяин кричит по ночам. О какой силе воли может идти речь, если пациент не может просто держать язык за зубами?

О способе бить не по телу, а душе, подсказал Наруто. В больнице, после атаки цукуёми от брата, не закрывающий рот апельсин рассказал обо всех своих приключениях. Как Хокаге с помощью Синигами отрезал Орочимару духовные руки, а тот прибежал лечиться к легендарной Цунаде. Никогда не думал, что скажу такое даже в мыслях, но Наруто ценный источник информации. Может, если бы я тогда внимательно его слушал, а не был под внушением от брата, то не сбежал бы в змеиную нору.

О слабости проклятой печати рассказал Какаши. Тут ничего нового. Но тут я смог удивить. На ужасные боли жаловалась та розововласка из сопровождающих и чокнутая экзаменаторша со второго этапа. Как её там Наруто назвал? Ядовитая курица? Шикарное прозвище для ученицы Змея, что за весь период научилась только громко кудахтать. Я так скоро начну находить в глупостях Наруто много скрытого смысла...

Орочимару может лёгким волевым усилием запечь мозги всех пользователей проклятой печати, а в теории и управлять как марионеткой... О таком меня предупреждал Какаши и обмолвился, что из-за этой вероятности никто не рискует брать совместные миссии с экзаменаторшей.

Меня осенило, что проклятая печать всего лишь инструмент, а волю можно направлять в обе стороны. Я не мог знать, но откуда-то из сердца обладал уверенностью, что моя воля сильнее, чем у бесхребетного. Причём в сотню раз больше, чем у всех клеймённых им жертв вместе взятых.

Мне нужно было только прийти и взять Змея. Это не была самоубийственная атака. Я холодным разумом детектива(не знаю почему, но теперь я так именую себя мысленно) осознавал, что в послеоперационный период Орочимару будет слаб. Через несколько дней это преимущество бесследно исчезнет.

У меня нет никакой тьмы, что может поглотить всё. Я блефовал. Да, я попробовал добавить в чидори немного собственной воли, как аналогично делал Наруто с красной чакрой и расенганом. Чидори стало чёрным и изменило звук, но я не уверен, что это окончательно убьёт Орочимару. Слишком скользкий Змей.

В любом

случае, страх скорой смерти сделал его сговорчивее. От тела моего в качестве сосуда ему пришлось отказаться. Я наглядно показал, что моя воля сильнее. В случае техники смены тела я без проблем продавлю его разум и буду доминировать. А если попытается накачать наркотиками и посадить в клетку, то однажды моя воля пробьёт эффект химии и я откушу себе язык, буду давиться собственной кровью, но не достанусь живым. Это при лучшем раскладе. Для Орочимару. Я ведь могу сбежать, набраться сил и обязательно вернуться, тогда он познает кошмар и не сможет сомкнуть глаза до самого конца.

Путь получения шарингана через захват моего тела для него закрыт навсегда. Больше мы не нужны друг другу .

Но я намеренно продемонстрировал в разговоре, что заинтересован в уничтожении Итачи.

Орочимару сам предложил ПОМОЧЬ(а не украсть тело) в становлении сильнее. На моих условиях, разумеется. Взамен получает Итачи, которого я сломаю физически и морально. После демонстрации моей обновлённой личности, сомневаться не приходится. Я уже не тот мальчишка, что бежит с воплями и чидори в руке. Сломал Змея, сломаю и Ворона.

Скользкий Змей даже заявил, что вечно перевариваться в его массе плоти участь гораздо хуже смерти. Итачи будет на бесконечность дольше страдать. Как будто, мне есть до этого дело.

Летучая мышь и Змей не стали полноценными союзниками, но вынуждены работать вместе. Он понимает, что я единственный шанс сломать Итачи. Я понимаю, что ресурсы пятидесятилетнего учёного и управленца страны могут быть мне полезными. До определенного момента.

И он это тоже понимает.

Ночью проклятая печать трансформировалась в змейку и попыталась удрать. К её разочарованию, я стал ночным хищником. Змейка была раздавлена. Я слышал, как эхом коридоров проносились болезненные стоны Орочимару. Мне было приятно.

С проклятой печатью пропал мой контроль над Орочимару. Больше мой трюк не сработает. Как и планировалось. Несмотря на сильную одержимость шаринганом и бессмертием, Орочимару не идиот, дважды на один трюк не взять. Только если это не будет связано с шаринганом...

Я потерял печать, стал слабее, и это замечательно. Мне не нужен на теле элемент контроля и отслеживания. И после демонстрации силы Наруто, печать уже не впечатляет, мне приходилось использовать полный шаринган и полную мутацию, чтобы сравниться с одним хвостом из девяти. М-да. Как и не нравится форма мутации: дракон с гигантскими руками из спины. Я могу быть намного страшнее огнедышащего зверя.

Орочимару рассказывает новую теорию о влиянии воли на шаринган, что возможно я уже пробудил мангёке, от того такой аномальный рост в силе и сдвиг характера. Слушаю и тщательно вырисовываю эмоции каждого родственника на холсте, пытаюсь их изобразить такими же как в жизни. К счастью, шаринган замечательно облегчает процесс. Может быть, я сделаю рисование своим хобби. Отец всегда был строгий, мне не пришлось усиленно копаться в воспоминаниях, всегда видел его с каменным лицом. Мама была разной... Помню её в гневе, когда пробрался в соседский огород и схомячил все помидоры... Потом месяц выслушивал нотации о важности мыть овощи. Но чаще мама улыбалась, такой она нравилась мне больше всего. А вот здесь сколько-то там юродный брат Шисуи, был убит Итачи раньше падения клана, но я помню о нём и место на картине выделил. Постепенно картина на фоне голубого неба заполнялась всеми родственниками. Я не могу сказать, что хорошо знал хотя бы половину, слишком молод был и со взрослыми мог только здороваться, но они тоже заслуживают отмщения. Между папой и мамой оставляю небольшой участок. Для себя. Умер ли я в ту ночь? Однозначно. Моё детство и невинность были похоронены вместе с родителями. Должен ли я это вечно напоминать себе? Нет. Так или иначе, но будучи шиноби, эти чувства умерли бы во мне. Я оставляю место рядом с родителями, чтобы не забывать, что могу к ним присоединиться, если буду недооценивать гениального брата.

Поделиться с друзьями: