Темный рыцарь

Я дергаю себя за руки, надеясь, что он сжалился надо мной и отпустил теперь, когда он здесь, но безуспешно.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — киплю я, мой голос хриплый от эмоций, когда все, что он делает, это лежит и смотрит на меня, как будто он действительно не может поверить, что я здесь.

— Шшш, все в порядке, красавица, — тихо шепчет он, протягивая руку и заправляя прядь моих волос за ухо. — Все хорошо. Все в порядке.

— Ты действительно, блядь, спятил? — огрызаюсь я, переводя взгляд с него на меня, ожидая какой-то реакции, но все, что он делает, это улыбается.

Это не то, что он делает так часто, и при виде его ямочек внутри меня происходит что-то странное.

— Твои заверения и твоя улыбка не улучшают ситуацию, — шиплю я, хотя сожалею об этом в ту секунду, когда его губы снова разглаживаются.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, красавица. Я бы никогда не причинил тебе вреда.

— Тогда развяжи меня. У меня болят руки.

Он поднимает взгляд туда, где связаны мои запястья, а затем снова смотрит мне в глаза.

— Я не могу, — признается он.

— Почему?

Он изучает меня так долго, что я не думаю, что он собирается отвечать. Но, в конце концов, он протягивает руку еще раз, проводя кончиками пальцев по моей щеке, а затем по краю подбородка, как будто я что-то драгоценное, что может исчезнуть в любой момент.

— Потому что ты уйдешь.

— Чертовски верно, я уйду. Ты похитил меня. Ты убил Анта. — Выражение моего лица становится жестче, горе захлестывает меня, когда раскаленные слезы обжигают мои глаза, а сердце разрывается на части.

Что-то мелькает в его глазах, что-то темное, что заставляет мой желудок сжиматься от страха.

Я знаю, что Деймон опасен. Я знала это годами. Но я никогда не боялась его так, как сегодня вечером. Я всегда думала, что его гнев был направлен только на врага — я имею в виду, я думаю, что это было и сегодня вечером тоже, — но все равно, я не могу избавиться от ощущения, что я внезапно стала одним из них.

— Он прикасался к тебе. Он был… — Его челюсти сжимаются так сильно, что я не могу отделаться от мысли, что это должно быть больно.

— Я хотела, чтобы он это сделал, — кричу я, когда понимаю, что он не собирается заканчивать эту мысль, заставляя его немного отступить. — Я хотела, чтобы он прикасался ко мне. Я хотела принадлежать ему. И он тоже хотел меня. Он не прятался от меня. Он не уходил. — С каждым словом мой голос становится громче, злее.

Но, несмотря на огонь, горящий в его глазах, он не огрызается в ответ. И когда он снова заговаривает, это звучит мягко.

— Он не заслуживает тебя, красавица.

Горький смех срывается с моих губ. — А ты заслуживаешь?

— Никогда.

— Это безумие. Отпусти меня.

— Нет.

— Деймон, клянусь гребаным Богом, если ты не отпустишь меня, я… — У меня нет слов, чтобы закончить эту угрозу, поэтому вместо этого я начинаю метаться, пинать ногами и сбрасывать со своего тела простыни, которыми он меня укрыл, в моем желании причинить ему боль.

В ту секунду, когда моя нога соприкасается с его голенью, боль пронзает пальцы ног, быстро останавливая мои движения.

— Каллиста, — предупреждает он, его рука обвивается вокруг моего бедра, притягивая меня ближе к нему.

У меня перехватывает дыхание, когда его прикосновение посылает электрический разряд по моему телу. Это заставляет меня болезненно осознавать, как мало на мне надето. Тот факт, что он явно уже все видел, учитывая, что я, возможно, была не совсем одета, когда он перекинул меня через плечо и вывел из комнаты Анта, я все еще чувствовала себя значительно более прикрытой, чем сейчас.

— Не отчитывай меня, как ребенка. Как будто я веду себя как иррациональный сопляк, Николас.

У него перехватывает дыхание, когда я использую его настоящее имя. То, что дано ему при рождении, которое, я знаю, он ненавидит, о существовании которого все, кажется, забыли, поскольку Деймон, его второе имя, подходит ему намного больше.

— Не надо, — предупреждает он низким и смертоносным голосом.

— Или что? Ты меня тоже застрелишь?

Он замирает, его хватка на моем бедре на мгновение усиливается, показывая, что мои слова оказывают на него какое-то воздействие.

— Никогда, — выдыхает он, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, но не отпускает мою ногу, его пальцы впиваются в мою мягкую плоть.

У меня перехватывает дыхание, когда я нахожу глубокие царапины на щеке, на которой он лежал, но я отвожу взгляд.

Его глаза изучают мое лицо. Как будто он запечатлевает в своей памяти каждый дюйм меня, прежде чем опуститься ниже, рассматривая его рубашку, в которую я завернута, прежде чем спуститься к моим обнаженным ногам и контрасту его более темной кожи с моей.

— Ты единственный человек на этой планете, которому я бы никогда не причинил вреда. Ты гребаный ангел, Калли.

Его глаза снова находят мои, и у меня перехватывает дыхание от их интенсивности.

Он действительно имеет в виду эти слова.

Так какого черта мы здесь?

Проглатывая комок, который подступил к моему горлу, и смаргивая слезы, которые жгут мне глаза, я выдерживаю его взгляд, собирая все мужество, которым обладаю.

— Если это правда, тогда тебе нужно освободить меня.

— Чтобы ты могла вернуться к нему. — Это не вопрос. Это утверждение, как будто он знает, что уже проиграл.

Я имею в виду, я могу понять почему. Любой в здравом уме побежал бы обратно к славному парню прямо сейчас, если бы его только что не вычеркнули из уравнения.

Когда я думаю об Анте, у меня снова вырываются рыдания.

Это моя вина.

Во всем этом моя вина, и он только что заплатил высшую цену.

Одна из моих слез вырывается, и Деймон наблюдает, как она стекает по моему виску, прежде чем впитаться в линию роста волос.

— Черт возьми, ты прекрасна.

И я думаю, что ты чертовски ненормальный, но я держу это при себе. Что-то подсказывает мне, что оскорблять его — не способ выпутаться из этого.

Наклоняясь вперед, он прижимается губами к моему виску, его язык слизывает остатки моей слезы.