Темный янтарь 2

— А вы зачем торчите? Нас встречаете или всех подряд? – без особой агрессии, но с намеком уточнила майорша.

— От железнодорожного начальства следую. Загрузились, ждем локомотив. Начальник станции утверждает, что только после вас выпустит, после первоочередных, – грустно вздохнул, чуть-чуть долив в тон легкой зависти и восхищения, товарищ Васюк.

Майор усмехнулась, глянула на награды, меченую щеку и нашивки за ранения:

— Быстрый капитан, напористый. Разведка?

— Почти. Но чуть серьезнее род войск.

— О, серьезность сразу видна.

Серега улыбнулся:

— Маскируемся. В нужный момент, ого! Серьезнее нас никого нет.

Медленно шли вдоль состава, майор полезла за папиросами, гвардии капитан Васюк угостил из своего портсигара – битого, но залатанного.

Банно-прачечная командирша покачала головой:

— Твой? Карманный?

— Мой. Повезло. Ношу на счастье, дымить бросил, папиросы для хороших людей храню.

— Господи, капитан, тебе сколько лет? Ну что ты меня охмуряешь? Я же тебе практически в бабки гожусь.

— Вот чуть обижаете, – печально молвил Васюк. – Я ваш вид войск искренне уважаю. Сколько раз выручали - выходишь от вас свежий, чистый, хоть опять сразу в бой. Да как без вас? Ну никак. И какая же из вас бабка? Приятно с красивой дамой поговорить, и это без всяких задних мыслей. Ладно, понял, следовали, устали, личный состав изнывает. Пойду, не буду мешать.

Козырнул и четко повернулся через левое плечо.

— Ну вот, обиделся. Ладно, за папироску все равно спасибо, – сказали в спину.

— На здоровье. Бросали бы курить, товарищ майор. Табакокурение для любого возраста вредно, даже для цветущего, – не оглядываясь, сказал Серега.

Шагал по путям, улыбался выглядывающим из вагонов глазастым бойцам «чистового фронта». Нет, не обиделся на слова суровой майорши. С одной стороны, права она – у нее личный состав характерный, тут слабости допускать нельзя, звание обязывает, да и тот же возраст... С другой стороны… зачем боевому офицеру его возрастом в нос тыкать? Между прочим, возраст делу не помеха. Тем более, просто так беседовали, без игривостей. Но хороша майор. Это же в таких годах, а…

Тут Серега сбился с ноги – наблюдательницы в ближайшем вагоне засмеялись, но гвардии капитан замер на месте. Вспомнил. Вспомнил, где видел очень схожий идеальный овал лица, изгиб бровей и губ. Да, на фото люди чуть иные, искажает фотообъектив реальность. Но у товарища Васюка глаз-алмаз.

Круто развернулся, скорым шагом рванул назад. Майорша стояла у штабного вагона, разговаривала с какой-то крупнотелой блондинкой, смотрела на возвращающегося случайного знакомого с большим сомнением.

— Товарищ майор! Сугубо важное! На два слова! – заорал издали капитан Васюк.

Майор совершенно по-девчачьи дернула капризными губами, приподняла великолепную бровь. Но сделала шаг от вагона.

— Мне что, извиниться нужно, что ли? – спросила негромко.

— Да ну, фигня. Это, как бы сказать… – Серега еще раз глянул в лицо – нет, определенно такие же запоминающиеся глаза, необычайное сходство. – Э, извините за прямоту, товарищ майор. А вы ведь действительно бабуля?

У красавицы-майорши широко раскрылись глаза. Курад свидетель, некоторым такое большеглазие очень идет. Даже когда возмущаются.

…— Я в прямом, очень хорошем смысле, – поспешил уточнить Серега. – Внук Павел, известен как Пых, проживает с мамой в поселке Тыхау…

— А как это… – майор смерила наглеца изумленным взглядом, прямо с головы до пилотки оценила.

— Не-не, рост другой, человек тоже другой, – засмеялся очень довольный Васюк. – Я вашу дочь только на фото видел. Восхищался, но чисто по-товарищески, не подумайте чего лишнего. Янис – мой лучший друг.

— Ты Сергей, что ли? – недоверчиво уточнила майор. – Да как ты меня узнать-то мог?

— Ха, мы же в лиепайской спецсвязи начинали, глаз у меня верный. Вы же с Кирой – просто одно лицо. А вы, значит, про меня тоже слыхали?

— Как же, писала Кирка. Слушай, а получается, Янис тоже здесь?

— А как же! В моей же роте. Сейчас крепеж машин на платформе проверяет. Мигом приведу!

Серега рванул вдоль эшелона, ноги немедля напомнили, что они уже не те, не школьные, а поработавшие, битые. Но притормаживать было никак нельзя. Это же такой удивительный случай! Но война приучает человека к любым случайностям, пусть и к самым необыкновенным.

Вылетел гвардии капитан Васюк к своему эшелону, сходу заорал командное:

— Выру сюда! Срочно! Бегом!

Закричали, передавая, вдоль вагонов. Спрыгнул с платформы Янис, встревоженно вытирая ветошью руки. Серега яростно замахал рукой. Ну, Янис догадливый, живо побежал навстречу.

— Давай-давай-давай! Не боись, счастливый случай!

— Э, что такое?

— Теща твоя. На соседнем пути. Со своим воинством. Но сейчас их отправят.

— Ой! – Янис споткнулся. – Она?!

— Да шикарная тетенька, что ты трусишь? Живей, уйдет.

Предупреждающе загудел паровоз на соседних путях.

Едва проскочили до конца своего эшелона, как лязгнул, тронулся банно-прачечный.

— Ничего, хоть издали глянете, – Серый поспешно поправил на друге пилотку, одернул ремень, отягощенный инструментальным подсумком.

…Постукивая колесами, набирал скорость банно-прачечный, улыбались, махали девчонки из вагонов, выглядывали головы из штабного.

— Честь отдай, честь! – зашипел Серега.

Вскинули ладони к головным уборам, резко и изящно, как учил когда-то командир Василек.

Проследовало санитарное и семейное начальство. Серега улыбался, а незнакомые родичи глянули друг на друга с некоторым ужасом и любопытством – уж очень внезапно все получилось, тут можно понять. Уже проехал вагон, как высунулась-свесилась майор еще дальше, погрозила пальцем и прокричала:

— Чтоб живы были!

— Так точно! – немедленно завопил Серега.

Уходил эшелон, прокатили платформы со смертельным для грязи и педикулеза вооружением, помахала с последней платформы часовая с здоровенной, совсем не по росту винтовкой.