Тень Эдгара По

Бонжур хлопнула дверью, по-видимому, забыв о необходимости конспирации.

— Вот еще! Кто здесь мошенник, так это ваш Дюпон, мосье Кларк. Он крадет у людей мысли, кормится их пороками. Барон — великий человек, а знаете почему? Потому что он влезает в чужую шкуру, прозревает чужие мысли и чувства. С ним я свободна; никто не даст мне большей свободы.

— Вы, вероятно, полагаете, будто, обеспечив Барону победу, отплатите ему за вызволение из тюрьмы и сможете разорвать узы, к которым он вас принудил.

Бонжур откинула голову и рассмеялась:

— Ошибочка вышла, мосье Кларк! Не в ту птицу метите! Не советую применять ко мне математический анализ. Впрочем, что удивляться — с кем поведешься, от того и наберешься.

— Мосье Кларк! — строгим голосом позвал из кабинета Дюпон.

Я нерешительно переминался с ноги на ногу.

Бонжур приблизилась ко мне, вгляделась в мое лицо:

— Вы ведь не женаты, верно, мосье Кларк?

Мысли мои помутились.

— Я скоро женюсь, — неуверенно ответил я. — И буду хорошо обращаться со своей женой, и мы оба будем счастливы.

— Во Франции, сударь, незамужняя девушка — словно птица в клетке. В Америке девушка обладает известной свободой; общество уважает ее независимость. Увы, лишь до тех пор, пока она не выйдет замуж. Во Франции все наоборот. Женщина получает свободу одновременно с замужеством — причем такую, о какой и не мечтала. Часто муж и жена соперничают в количестве внебрачных связей.

— Мадемуазель!

— Порой парижанин куда ревнивее относится к любовнице, чем к жене, а парижанка более предана любовнику, чем законному супругу.

— Допустим, мадемуазель, но зачем воровать и шпионить для Барона?

— В Париже, сударь, нужно использовать все средства для достижения цели. Побрезгуете хоть одним — и ваши враги применят его к вам. — Бонжур помолчала и добавила: — Ваш хозяин зовет вас, мосье Кларк.

Я дернулся к двери. Бонжур помедлила один миг, затем дала мне дорогу и с издевательской почтительностью присела в реверансе.

Я вошел в кабинет.

— Сударь, обнаружилась записка, которая, пожалуй, откроет нам больше, чем все остальные бумаги. Похоже, та самая, что читал портовый мужлан, когда вы следили за Бонжур. Потрудитесь слово в слово, сохраняя авторские знаки препинания, скопировать ее в блокнот. Да поскорее — кажется, экипаж подъезжает, — выпалил Дюпон. — Пишите: «Милостивый государь, в закусочной “У Райана” находится джентльмен в весьма плачевном состоянии…»

Когда мы закончили с переписыванием, Бонжур поспешно проводила нас на первый этаж.

— Где тут черный ход? — шепотом спросил я.

— Доктор Снодграсс теперь в каретном сарае.

Мы все трое резко повернулись на этот голос, принадлежавший, как оказалось, горничной-ирландке. Бог весть откуда она вынырнула.

— Неужели господин герцог уже уходит? — продолжала ирландка.

— К сожалению, я напрочь позабыл о важной деловой встрече, которую назначил еще до договоренности с доктором Снодграссом. Мы побеседуем в другой раз.

— Не извольте сомневаться — я доложу хозяину, что вы тут были, — сухо отвечала ирландка. — Доложу, что добрых полчаса просидели одни у него в кабинете среди его личных вещей и бумаг.

Мы с Дюпоном похолодели от этого предупреждения, более похожего на угрозу. Я поднял глаза на Бонжур — мол, и вы тоже сделаете все, чтобы навлечь на нас подозрения доктора Снодграсса?

Бонжур почти томно глядела на ирландку. Обернувшись к Дюпону, я обнаружил, что он шепчет ирландке на ухо и лицо у него мрачное. Вот он договорил, ирландка кивнула и слегка покраснела.

— Итак, где у вас черный ход? — спросил я, сообразив, что ирландка и Дюпон достигли некоего соглашения.

— Сюда, сэр, — молвила ирландка.

Мы как раз дошли до задней двери, когда с крыльца раздались шаги доктора Снодграсса. Ступив на гравийную дорожку, Дюпон обернулся к дому, притронулся к шляпе и попрощался с девушками по-французски.

— Бонжур! — произнес он.

Уже на улице я спросил:

— Сударь, как вам удалось сговориться с ирландкой и избавить Бонжур от неприятностей?

— Во-первых, вы неправильно истолковали мои намерения. Забота о дальнейшем комфортном пребывании Бонжур в доме Снодграссов не входила в мои планы. Во-вторых, я честно сказал ирландке, что никакой деловой встречи у нас не намечается.

— Вы в самом деле сказали ей правду! — воскликнул я.

— Еще я сказал, что негоже такой девице, как она, увлекаться джентльменом вроде вас, поэтому лучше нам уйти потихоньку, пока не вернулся ее хозяин и не заметил проявлений страсти, столь несообразной ее положению.

— Увлекаться джентльменом вроде меня? — повторил я. — С чего вы взяли, что ирландка мной увлеклась? Она что-то говорила, чего я не слыхал?

— Нет, однако после моего замечания она определенно задумалась и наверняка решила, что восхищение вами так или иначе отразилось на ее лице или мелькнуло в интонации, а значит, она и правда влюбилась. Уверяю вас, ирландка ни слова не скажет Снодграссу о нашем визите.

— Мосье Дюпон! Мне совершенно непонятна ваша тактика!

— Что же тут непонятного? Вы — идеал мужской красоты. — Помолчав, Дюпон сделал оговорку: — Во всяком случае, по балтиморским стандартам. А тот факт, что вы своей привлекательности не осознаете, лишь усиливает последнюю в глазах молодых женщин. Без сомнения, ирландка отметила вашу красоту, едва вы вошли; я видел, как она потупила взгляд. Правда, до моего прямого упоминания девушка едва ли отдавала себе отчет в том, насколько вы поразили ее воображение.

— И все же, сударь…

— Довольно об этом, мосье Кларк. Необходимо продолжить начатое в доме доктора Снодграсса.

— Но что вы имели в виду, говоря, что забота о дальнейшем пребывании Бонжур у Снодграссов не входила в ваши планы?

— Бонжур, дражайший мосье Кларк, не нуждается в нашей помощи. Для своих целей она не задумается уничтожить нас — конечно, если ей представится случай. Настоятельно советую помнить об этом. Я сделал то, что сделал, ради ирландки.

— Как так?

— Ирландка, пожалуй, вздумала бы жаловаться хозяевам на Бонжур, не имея доказательств. Сомневаюсь, чтобы этой простушке удалось одолеть нашу мадемуазель. Спасать людей, когда это не стоит труда — мой девиз, мосье Кларк.

Несколько мгновений я размышлял о собственной наивности.

— Куда теперь отправимся, сударь?

Дюпон кивнул на мою записную книжку:

— Домой, конечно. Займемся чтением.

Однако нас поджидало новое препятствие. Пока мы рылись в бумагах Снодграсса, в «Глен-Элизу» нагрянула бабуля Кларк. Цель ее приезда отнюдь не была окутана тайной — до бабули Кларк дошла весть о моем возвращении в Балтимор, и она пожелала узнать, почему я до сих пор не женился — после своего прискорбного промаха. Бабуля Кларк давно приятельствовала с тетей Блум (О, эти пожилые родственницы! Так и норовят создать альянс!), и тетя Блум, бдительно следившая за мной, наверняка передала ей разрозненные обрывки полуправды о моих действиях.