Тень города

4

Когда они приехали, разогнали зомби, чтобы проделать между ними хотя бы узенький коридорчик, то там действительно был барак. И, как успел разглядеть сквозь зомби Славик, окна были зарешёчены. Ходячие мертвецы особой опасности не представляли, потому что каждый из них поменялся местами с лежачими мертвяками-невидимками (поскольку парень с девушкой несколько раз вошли-вышли из данного барака, то персонально для них лежащие и обезглавленные «низшие» зомби казались видимыми) и удерживал над плечиками отодранную у тех голову, при помощи рук. В случае чего, её можно было выхватить и отшвырнуть.

У Славика уже начиналось сильное негодование, но, как только он подошёл вплотную к одному из окон, на сердце сразу же полегчало.

— Вот видишь? — заорал он, показывая пальцем на металлические прутья решёток. — Что я тебе говорил!

— Чё ты вопишь, как резаный?! На фига ты меня сюда привёз, к этому дурацкому бараку? Чтобы наорать?

— Ты всмотрись в решётки, — так и этак распинался он перед ней. — В них более толстые прутья, чем в том городе!

— В каком «том» городе?! Это один и тот же город! Чё ты такой упёртый? Элементарных вещей не понимаешь. Доказываешь мне как дальтонику, что красное — это зелёное!

Слава маленько сник. Он чувствовал себя тупицей. Ему действительно очень трудно сейчас было доказать, что «красное — это зелёное».

— Я просто хотел сказать, что решётки… то есть, прутья более толстые.

— Не глухая — слышала! Но я что-то не заметила никакой разницы: были решётки и никуда не делись.

— Но ты же сама начала с того, что это не тот барак!.. Мол, что его кто-то подменил.

— Ну и что? А чё ты за мной повторять начал? Вот это меня больше всего бесит: когда люди сами ничего придумать не могут… Всё, что они умеют — только за другими повторять!

Слава так про себя подумал, что спорить с ней сейчас бесполезно, ибо она упёрлась. Нужно просто попытаться сменить пластинку.

— Может, рискнём? — решил он ей предложить.

— Чё — рискнём?

— Зайдём в этот барак и выйдем, авось всё вернётся. То есть, пропадут зомби и на улицах появятся люди.

— Это всё, для чего мы приехали сейчас с тобой к этому дерьмовому бараку?!

— Ну, я не знаю, как до тебя достучаться! Как сделать так, чтобы ты поверила, что это другой город, а не тот же самый!

— Вот ты задолбал: повторяешь, как попугай!

— О, придумал, как! Можно вернуться к тому бараку, от которого мы приехали, а здесь снять замеры толщины решётки. Там сравнить и ты точно убедишься, что барак не один и тот же. Ведь ты же поверишь, что, если это какой-то другой барак, то и город совсем другой?!

— Да я как-то уже устала: доказывать, блин, и проверять! У меня такое к тебе предложение: если ты говоришь, что это не твой город, то тебе не в лом будет выбить дверь своей квартиры? Просто я зверски устала туда-сюда мотаться и дико хочу спать!.. Ну, хотя бы часик перекемарить.

— То есть, если я выломаю дверь, то ты поверишь, что это не тот город, в котором я живу? Потому, что всё может вернуться в любую секунду (это видение, в которое я тебя втянул, неожиданно сгинет и на улицах «материализуются» люди и вездесущие машины), а дверь у меня будет сломана и мне, как полному лошаре, придётся вызывать мастера, чтобы тот её починил.

— А пожрать у тебя чё-нибудь есть? — игнорировала она его вопрос.

— Да должно быть, — пожал он плечами. — Ведь в том магазине, в который мы заходили, товары не исчезли? Ну, и прилавки… В общем, всё убранство на месте.

— О, придумала! Это же гениальная идея… Можно зайти в любой магаз и набрать хавчика полную тележку! Ну, если там всё протухнет, так как хрен знает сколько времени прошло, то нагрести каких-нибудь консервов… Во! И бухло! Самое главное — чуть не забыла: бухло-то не портится?… В общем, бухла побольше!

— Будем заливать своё горе?

— Какое горе? Наоборот радость! Это же впервые можно, на халяву! У меня такого никогда в жизни не было…

— Ну-ну, — невесело хмыкнул Славик, — ты живёшь сегодняшним днём.

— Просто на сытый желудок лучше думается, — показала она ему язык на его кислый тон.

— Горе, — вспомнил он о том, что не ответил на её вопрос, — состоит в том, что апокалипсис только начинается. И, когда он прекратится, неизвестно.

— Как так?! — сделала она деланное недоумение. — Ты же сам сказал, что он в любую секунду может прекратиться!

— Ну-ну, — опять Славик вздохнул печально.

— Чё ты разнукался!

— Просто представь себе, что мы покончим жизнь самоубийством… Представила?

— Ну, допустим. Просто я не понимаю, к чему ты клонишь.

— И вот, сразу, как мы покончили, апокалипсис резко прекратился. Вот, про что я говорил: «оно может прекратиться в любую секунду». Ведь если бы мы эту секунду переждали, то мир мог бы неожиданно поменяться местами. Ну, в смысле, я имею в виду города, — говорил он всё это в то время, пока они катили в сторону ближайшего супермаркета. — Этот город перестанет быть копией того, в котором мы живём. То есть, он резко поменяется и сделается соседним. Поняла теперь? Я говорю о том, что, в какой бы другой город мы с тобой ни поехали, везде будет одна и та же картина: в глуби города будет стоять барак, а вокруг него — пастись прежнее зомбированное стадо.

5

Конечно, они натаскали много еды из супермаркета. Конечно, еда протухнуть ещё не успела. Тем более, что Славик с лёгкостью высадил дверь в своей квартире и можно было носиться туда-сюда (из Славикова дома в супермаркет и обратно) и таскать-таскать-таскать. А вся причина в том, что Люде те «скучные салатики», что «хныкали» в его холодильничке, показались неприлично пресными; хоть она не испробовала ни один продуктик (всякие там кашки-малашки и тому подобное «детское питание»), но была уверена, что они не шли ни в какое сравнение с настоящими деликатесами. «Ну, не будем же мы жрать кисляк, — оправдывалась она, — когда рядом целая харчевня? И всё на шару!»

Если бы дверь была закрыта как в прошлый раз, в квартире Люды, то мутант опять принялся бы в неё ломиться. Как и в прошлый раз, на стук бы ему не открыли, и ожидалось бы нечто нелицеприятное; например, какая-нибудь кровавая баня. То есть, кровь так сильно бы лилась даже через верхние прощёлочки закрытой двери (те, которые под потолком), а туловище, которое стучится, стояло бы и жадно всё слизывало, потому что кровь текла бы по наружной стороне двери. Но, поскольку дверь была высажена, то вошедший стучаться не стал, ибо некуда: дверь лежала на полу. Ну, не будет же он садиться на корточки и стучаться в эту лежащую дверь?