Тень горы

– Какое решение? Тебе уже кто-то рассказал о моем плане?

Я тяжело вздохнул и, шагнув назад, привалился спиной к большому валуну.

– Нет, Абдулла, никто не говорил мне о твоем плане. Я только что впервые услышал о нем от тебя. Тут речь совсем о другом: я решил покинуть Компанию. Последней каплей стал рассказ Дилипа-Молнии о трех юнцах, умерших от наркоты, которую продают люди да Силвы.

– Но ты не имеешь к этому никакого отношения, и я тоже. Это не по нашей части. И мы оба с самого начала выступали против идеи Санджая торговать героином и крышевать бордели в южном Бомбее. Но решение принимали не мы.

– Дело не только в этом, друг мой, – сказал я, наблюдая за штормовыми вихрями вдали над городом. – Я мог бы привести с десяток убедительных причин, по которым я должен… вынужден уйти, но это не суть важно – просто потому, что у меня нет ни одной убедительной причины для того, чтобы остаться. Я подвожу черту, ставлю точку, и на этом все. Я вне игры.

Иранец сощурился, как бы оглядывая незримое поле битвы в тщетных поисках того Лина, брата по оружию, которого он знавал раньше, тогда как его рассудок вел отчаянный спор с его сердцем.

– Могу я попытаться тебя отговорить?

– Такие попытки не нуждаются в разрешении, – сказал я. – Меж добрыми друзьями они только приветствуются. Но я хотел бы сэкономить тебе время и нервы. Отговаривать меня бесполезно. Я понимаю твои чувства, поскольку сам чувствую то же самое. Но я уже сделал окончательный выбор. Можно сказать, я уже ушел, Абдулла. И ушел давно.

– Санджаю эта новость не понравится.

– Надо полагать. – Я рассмеялся. – Но у меня здесь нет никаких родственников. У меня нет семьи, так что эту карту против меня Санджаю не разыграть. И потом, он знает, что я хорош в подделке документов и еще когда-нибудь пригожусь, даже не будучи у него в подчинении. Он очень осторожен и всегда просчитывает варианты. Думаю, он не станет рвать и метать из-за моего ухода.

– Зря ты так думаешь, – молвил Абдулла.

– Может, и зря.

– А если я его прикончу, тебе это будет на руку.

– Не уверен, стоит ли мне это говорить, Абдулла, но я все же скажу: пожалуйста, не убивай Санджая, тем более из-за меня. Я понятно выразился? Это на целый месяц испортит мне пищеварение, старина.

– Принято. Обещаю не брать в расчет твою выгоду, когда буду его убивать.

– А может, вообще не убивать Санджая? – предложил я. – Ни по какой причине. И почему мы вообще обсуждаем его убийство? Как ты собираешься это устроить, Абдулла? Хотя нет, не надо подробностей. Я вне игры. Я ничего не желаю знать.

Абдулла задумался, сжав челюсти и шевеля губами, словно беззвучно проговаривал мысли.

– Чем займешься теперь? – спросил он после паузы.

– Уйду в свободный полет, – сказал я, наблюдая за сменой чувств на его загорелом и обветренном лице. – Для начала, возможно, скооперируюсь с Дидье. Он уже много раз предлагал мне работать на пару.

– Это очень опасно, – заметил он.

– Опаснее, чем моя жизнь сейчас? – усмехнулся я и поспешил добавить, не дожидаясь его ответа: – Ты все равно меня не переубедишь, брат.

– Ты еще с кем-нибудь обсуждал свой уход?

– Нет.

– Имей в виду, Лин, – сказал он, мрачнея лицом. – Я начинаю войну, и я должен ее выиграть. Ты потерял веру в Санджая, как и я, и ты покидаешь Компанию. Пусть будет так. Я лишь надеюсь, что все сказанное останется между нами.

– Лучше бы ты не упоминал о своих замыслах, Абдулла. Скрытность отравляет душу, и сейчас я уже отравлен. Но ты мой брат, и, если придется делать выбор, я без раздумий встану на твою сторону. Только, пожалуйста, не посвящай меня в детали. Тебе не доводилось слышать фразу: «Чужие секреты страшнее любого проклятия»?

– Спасибо, Лин, – сказал он с чуть заметной улыбкой. – Я сделаю все возможное, чтобы эта война не пришла к твоему порогу.

– Будет лучше, если она не придет на мой субконтинент. Зачем тебе война, Абдулла? Ты ведь можешь просто уйти. И я всегда буду рядом с тобой, что бы они против нас ни предприняли. Тогда как война погубит не только наших врагов, но и наших друзей. Неужели оно того стоит?

Он также прислонился к валуну, касаясь меня плечом, и с минуту мы созерцали раскинувшийся под горой лес. Потом он лег затылком на камень и уставился в грозовое небо. Я также откинул голову и поднял взгляд к массивам туч, наползавшим со стороны моря.

– Я не могу уйти, Лин, – вздохнул он. – Мы были бы отличными партнерами, это верно, однако я не могу уйти.

– Все дело в мальчишке, в Тарике, верно?

– Да. Он племянник Кадербхая, и я несу за него ответственность.

– Ответственность? Ты об этом никогда не говорил.

Лицо его смягчилось в печальной улыбке, как это бывает, когда мы вспоминаем о каком-то несчастье, в конечном счете обернувшемся удачей.

– Кадербхай спас мне жизнь, – сказал он. – Я был молодым иранским солдатом, сбежавшим от войны с Ираком. И здесь, в Бомбее, я попал в беду. Кадербхай вмешался. Я не мог понять, с какой стати такой влиятельный босс вдруг протянул руку помощи изгою, погибавшему из-за своей гордости и злобного упрямства.

Его голова была в каких-то сантиметрах от моей, но голос, казалось, исходил из другого места, откуда-то из камня за нашими спинами.

– Когда он вызвал меня для разговора и сообщил, что вопрос решен и мне больше ничто не угрожает, я спросил, чем смогу ему отплатить. Кадербхай долго молча улыбался. Ты отлично знаешь эту его улыбку, брат Лин.

– Да. И временами до сих пор ее ощущаю.

– А потом он велел мне рассечь ножом руку и на крови поклясться, что буду приглядывать за его племянником Тариком и защищать его – если потребуется, ценой своей жизни – до тех пор, пока он или я будем живы.

– Он умел заключать нерасторжимые сделки.

– Это так, – сказал Абдулла тихо, и мы понимающе переглянулись. – Вот почему я не могу спокойно наблюдать за тем, что творит Санджай. Ты еще многого не знаешь. Есть вещи, которые я не могу тебе рассказать. Но скажу так: Санджай разжигает пожар, который поглотит всех нас, а потом перекинется и на сам город. Жуткий пожар. Тарик в большой опасности, и я пойду на все, чтобы его спасти.

Мы продолжали смотреть друг на друга без улыбок, но и без напряжения. Потом он выпрямился, отделившись от камня, и хлопнул меня по плечу.

– Тебе понадобится больше стволов, – сказал он.

– У меня есть два пистолета.

– Знаю. Но тебе нужно больше. Я этим займусь.

– Мне этих достаточно, – сказал я, начиная понимать, куда он клонит.

– Положись на меня.

– Мне не нужны новые пушки.

– Новые пушки нужны всем. Даже армиям нужны новые пушки, хотя у них этого добра навалом. Положись на меня.

– Вот что я тебе скажу, Абдулла. Если ты можешь достать такое оружие, которое усыпляет человека на пару дней, но не убивает его, дай мне это оружие – и побольше патронов к нему.