Тень и искры

Я… сильно перепачкалась. Я перерезала канат, удерживающий водинский корабль у берега. Течения в море Страуд сильные. За считаные минуты судно унесло достаточно далеко. Пройдут дни или даже недели, прежде чем лорды Водинских островов вернутся домой.

Но не целыми.

Отойдя от поблескивающей воды, я сделала глубокий вдох. От меня несло кровью и едким дымом «Белой лошади» – вызывающего зависимость порошка, который получают из ониксово-черных полевых цветов, растущих на лугах Водинских островов. Его часто привозили купцы. Те лорды перебрали с дымом, и, возможно, именно он вызвал тупую боль, сдавившую мои виски. Головные боли, начавшиеся в прошлом году, прежде случались нечасто, но становились все более привычными. Я опасалась, что в конце концов меня ждет то же, что и маму, которой приходилось, спасаясь от боли, удаляться в личные покои на часы, а то и дни. Не удивительно, что одной из тех немногих вещей, которые нас объединяют, будет боль.

Хорошо, что на темной ткани платья не были заметны следы моих вечерних занятий, но красные пятна на руках уже начали засыхать. Глядя на уплывающий корабль, я пожалела тех, кто взойдет на его борт.

Я повернулась от причала, когда грубый крик, оборвавшийся глубоким стоном, и хриплый смех привлекли мое внимание к одному из ближайших кораблей. В свете фонарей показались очертания двух фигур. Одна почти перегнулась за борт корабля, а другая прижималась к ее спине. Судя по тому, как они двигались, они были настолько близки, насколько это возможно.

Я перевела взгляд на тени, движущиеся возле притона на другой стороне улицы. Не я одна подсматривала.

О боги.

Во многих частях Карсодонии люди пришли бы в ужас от поведения этих двоих на палубе. Но здесь, в Нижнем Городе, любой может вести себя так, как заблагорассудится. И это не единственное место, где приветствовался разврат.

Уголки моих губ приподнялись, но улыбка быстро угасла, когда горькая боль пронзила грудь. Ощущение пустоты ушло, и я осмотрела себя. При виде засохшей крови на руках меня охватило отвращение. Мне не нужно идти к озеру. Мне ничего не нужно делать теперь, когда я исполнила то, что приказала мать. Я в основном… свободна. Это одно из небольших благословений, которые принес мой провал. Я больше не сижу взаперти, мне не запрещено покидать замок Вэйфейр или Темные Вязы. Еще одно благословение – осознание, что моя чистота больше не является товаром, частью красивой упаковки, предлагающей невинность с оттенком соблазна. Я изогнула губы. Никто не знает, что Первозданный Смерти не придет за мной, но я – знаю. И у меня нет причин беречь то, что даже не должно оцениваться.

Я опять перевела взгляд на корабль. Человек, прижавший другого к ограждению, неистово двигался, его бедра опускались с довольно… впечатляющей силой. Судя по звукам, доставляя немалое удовольствие.

Мои мысли немедленно перекинулись к Люкс.

Однажды сир Холланд посетовал, что мне недостает общения с родителями и что в последние три года это породило во мне склонность к импульсивным и безрассудным поступкам. Он сказал это, не зная и о половине моих самых опрометчивых решений. Не представляю, имеет ли какие-то последствия недостаток внимания со стороны мамы и отчима, но не могу поспорить с суждением рыцаря.

Я импульсивна.

А еще – очень любопытна.

Я почти два года набиралась храбрости, чтобы начать исследовать то, что было запрещено мне как Деве. Испытывать то, о чем читала в неподобающих книгах из городского Атенеума, которые стояли на самых высоких полках, куда не добрались бы маленькие ручонки и любопытные умы. Я искала путь справиться с вечным ощущением пустоты.

– О боги! – донесся с палубы резкий крик освобождения.

В «Нефрите» были ванные комнаты, где я смыла бы кровь. «Нефрит» мог многое предложить, даже мне.

Приняв решение, я подняла капюшон, быстро пересекла улицу и направилась к Золотому мосту. За последние три года я нашла множество коротких путей, и этот мост – самый быстрый способ пересечь реку Най, отделяющую Садовый район от таких менее богатых кварталов, как Перекресток Крофта. Здесь стояли свежевыкрашенные особняки и большие дома на одну или две семьи, а их обитатели тратили деньги на роскошные ткани, ели и пили в усаженных розами дворах и делали вид, будто Ласания не умирает. На другом берегу реки Най люди ни на минуту не забывали, что королевство обречено, а вкус легкой жизни могут мимолетно ощутить лишь те, кто переходит Най, спеша на работу в особняки.

Думая о ванне и других вещах, ожидающих меня, я спешила по узким переулкам и дорогам. Наконец я одолела крутой подъем на холм и увидела мост. Газовые фонари на Золотом мосту бросали маслянистый свет на деревья жакаранды, растущие вдоль берега. Прежде чем перейти реку, я вошла в один из множества темных переходов, соединяющих разные уголки Садового района.

Тяжелые вьющиеся побеги, усеянные фиолетовыми и белыми цветками душистого горошка, покрывали решетку беседки, тянулись от одной к другой, образуя длинные туннели, куда проникали лишь слабые проблески лунного света.

Я не позволила мыслям блуждать, чтобы не думать о тех лордах. Иначе пришлось бы вспомнить еще девятерых, которые были до них, а затем и о той ночи, когда я потерпела провал. А потом придется признать, что мне никогда не испытать такой близости, как у тех двоих на корабле, если узнают, кем я когда-то была и кем стала. Я позволила себе думать только, как смою с себя кровь и запах дыма. Украду немного времени, чтобы забыться и побыть кем-то другим.

Услышав пронзительный крик, я остановилась. Не знаю, как долго я шла, но этот крик нисколько не походил на те, что доносились с палубы корабля.

Развернувшись на звук, я нашла ближайший выход из плетеного туннеля и выскочила на тихую улицу. Осматриваясь, я увидела темные здания и освещенный каменный мост, соединяющий две стороны Садового района, и поняла, где нахожусь.

Люкс.

Узкая улочка была обязана своим названием не величественным особнякам, а заведениям, спрятанным в густых садах. Заведениям с черными дверями и закрытыми ставнями, которые обещали… все виды наслаждений. Именно туда я и направлялась.

Я не ожидала, что на Люкс будет так тихо в это время ночи. Сады почти всегда полны людей. Моя кожа покрылась мурашками. Я двинулась по каменному тротуару, держась ближе к изгородям, окружающим сады.

Внезапно в нескольких футах впереди меня на дорожку выскочил человек. Я отшатнулась и в свете фонаря смогла разглядеть лишь светлые штаны и незаправленную белую рубашку. Мужчина проскочил мимо, похоже, даже не заметив меня. Я проследила, как он исчезает в темноте.

Крик повторился, на этот раз короче и отчаянней. Я медленно развернулась и, крадучись, пошла вперед, миновав дом, в окнах которого трепетали на теплом ветру занавески. Моя рука скользнула в разрез платья к кинжалу.

– Сделай это, – нарушил тишину сиплый голос. – Я никогда не буду…

Я добралась до угла дома, когда тротуар и пустую улицу залила вспышка яркого серебристого света. Что за?..

Говоря себе, что не нужно вмешиваться в чужие дела, я поступила противоположным образом и выглянула из-за угла здания.

Я приоткрыла губы, но не издала ни звука. Что было разумно. Но я пожалела, что не пошла своей дорогой.

Во дворе темного дома стоял на коленях человек, вытянув руки. Его тело согнулось назад под неестественным углом. Жилы на шее вздулись, а кожа… была освещена изнутри. Беловатый свет наполнял вены на его лице, горло и сбегал в грудь и живот.