Тень и Лёд

— Ноль. — Он протолкнул это слово сквозь колючий комок в горле. — У меня была единственная любимая, но она умерла вскоре после того, как я был вынужден покинуть свой дом, чтобы бороться за право владения другим миром.

Черты ее лица смягчились, и она сказала:

— Мне так жаль, Нокс.

Сострадание к человеку, который похитил ее и связал? Трюк, конечно же.

— Я знаю, каково это потерять семью, — сказала она, ее голос был таким же мягким, как и выражение лица.

— Да, но у тебя всегда была сестра, чтобы…

— Не всегда. Мы не кровные родственники. Я была одна в течение многих лет, прежде чем ее встретила. Она мой единственный друг, моя спасительная благодать. Мой спецназ. Суперженщина и терапевт.

И он разделил их. Внутренности опять разорвались и сгорели.

Ее брови сошлись вместе, складка образовалась над носом.

— Если ты не борешься за спасение семьи, тогда зачем сражаешься?

Признать, что он был рабом, вынужденным подчиняться всем приказам своего короля? Нет. Гордость требовала, чтобы он подольше скрывал это сокровище.

— Какие еще воспоминания ты видишь?

Она позволила сменить тему разговора без возражений.

— В основном я вижу, как жестоко ты убил Гуннара, моего защитника. — Она задохнулась — Ты также собирался убить меня.

— Ты имеешь в виду защитника Селесты? Я собирался убить Селесту. — А разница действительно имела значение? Когда-нибудь он убьет и Вейл.

В ее глазах мелькнуло отвращение.

— Ты пытался ударить ее ножом в горло. Когда это не удалось, то постарался задушить.

— Все верно.

И он не будет чувствовать себя виноватым. Победа равнялась свободе.

Она резко тряхнула головой и пробормотала:

— Так много воспоминаний и чувств. Я теряю представление о том, что реально, а что нет.

— Вот что реально. Обезглавив Селесту, ты присоединилась к Великой Войне. Теперь ты воин. Представитель Терры. — На самом деле второй представитель. — Ты должна сразиться с двадцатью другими воинами насмерть.

Она дважды моргнула.

— Присоединилась к… Нет. Ни в коем случае. Не я. Я отказываюсь.

— Отказ не отрицает реальности, Вейл. Дело сделано. Любой, кто убивает воина, автоматически добавляется в список участников.

— Нет.

— Правила есть правила, выживет только один. Он получит контроль над Землей от имени своего правителя.

— Нет, — повторила она, качая головой. — Я желаю вам, ребята, всего наилучшего с вашими разборками, но я отказываюсь. И возвращаюсь к своей прежней жизни.

Он замер.

— Есть способ проиграть.

— Скажи мне!

— Ты должна вырезать на своем лбу Метку Позора, предстать перед Наблюдателем по имени Семерка и вечно жить с сознанием того, что подвела свой народ.

Любая надежда, которую она питала, увяла. И все равно она сказала.

— Меня не волнует, что я могу подвести людей. Все они отстой. Мы превратили этот мир в дымящуюся мусорную фабрику.

— Тогда поставь метку. Позволь другому миру завоевать вашу мусорную фабрику, отдав судьбу твоей сестры в руки другого вида.

«Что ты делаешь? Прекрати!» Если она хочет выйти из войны, он должен поощрять ее, а не отговаривать.

— Во-первых, нам было бы лучше оказаться под руководством другого вида. Хотя что я могу знать? А во-вторых, у нас есть мощное вооружение. Удачи в захвате.

— Твой народ склонится перед новым королем, это я тебе обещаю. У них не будет выбора. Как часть награды победителя, Наблюдатели врываются, убивают текущих лидеров и клеймят каждого гражданина как раба. Вот увидишь. — На самом деле, нет. Не увидит. К этому времени она будет мертва.

«Не рычи в знак отрицания». Хороший воин не заботится ни о чем и ни о ком; он проявляет контроль во всем. «Помни это».

На ресницах Вейл блеснула слезинка. «Уйди. Не прикасайся…»

Он протянул руку — «не смог остановиться» — и осторожно вытер влагу.

— Если ты вернешься к своей сестре во время войны, то поставишь ее под прицел очень опасных воинов, которые без колебаний используют ее против тебя.

— Но… она больна, — выдохнула она.

— Подумай, Вейл. Вспомни воинов, с которыми столкнулась в тюрьме. Ты веришь в то, что они не решатся причинить вред больной девушке, если этот поступок приблизит их к победе?

— Неужели Зион использует ее против меня?

— Он является единственным исключением. Как я уже говорил, он не причиняет вреда женщинам, даже тем, кто активно пытается его убить. Я верю, что он будет ее охранять.

Она вздрогнула от облегчения, заскрипев лианами.

— Так где же находятся эти другие миры? Сколько таких побед было одержано?

— Существует Альянс Великой войны, состоящий из тридцати девяти миров, о которых я упоминал. Давным-давно они объединились, чтобы поделиться своими передовыми технологиями. Высший Совет использует эти технологии для поиска новых миров.

— Продолжай, — сказала она.

— По последним подсчетам, было сто семнадцать войн. Уверен, что их число увеличилось после моего заключения. Однако количество территорий в основном остается прежним. Когда новая территория завоевывается, то она получает название выигравшего мира.

— Как женщина, которая берет фамилию своего мужа.

Нокс кивнул.

— Только тогда, когда территория выигрывает свою собственную Великую Войну, она добавляется к списку. Таким образом, за последние тринадцать сотен лет их число могло возрасти. Некоторые из миров любимы повсеместно, некоторые презирают. Некоторые жестокие, некоторые мирные.

— Я все еще не понимаю. Зачем так напрягаться?

— В прошлом, когда открывался новый мир, вторгались другие, полные решимости заявить на нее свои права. Последовали сражения и царили разрушения. Для сохранения приза была создана новая система.

Во всяком случае, такова была пропаганда, распространенная Высшим Советом. Нокс считал, что Высший Совет сохраняет ресурсы, земли и людей для себя и только для себя. «Только одна забота».

Грудь Вейл быстро поднималась и опускалась.

— Игра, — сказала она. — Все это… это просто игра. Игра живыми, дышащими игроками.

— В каком-то смысле да, хотя это имеет вполне реальные последствия и награды.

— Как и Джуманджи. — Она рассмеялась, как сумасшедшая. — Как долго идет конкретно эта игра?