Тень императора

От огромной скорости заложило уши.

— Амед! Шаим икхыт!

«Амед» — знакомое слово. По игкийски — иди назад, возвращайся. Значит, зовут меня. Или гонят кого-то…

Я не успел додумать, потому что упал и треснулся о неожиданно твердую землю с такой силой, что мысли вылетели из головы.

— Мать твою! Писарь, слуга божий, что ты вытворяешь?

Я закашлялся, но дыма уже не было, зато перед глазами бегали яркие огоньки.

— По ушам тебе надавать! Исменн, уаехебб инь!

Поднял голову. Передо мной стоял Бородач — руки в бока, глаза страшно сверкают из-под густых бровей.

— Живой? — спросил он грозным голосом. Наклонился, протянул руку и выдернул у меня книгу. Полистал, не глядя, швырнул за спину.

— Эх ты, писарь. Предупреждения читал? А еще человек от литературы…

— Что это было? — с трудом произнес я, поднимая голову в поисках молодого моего Императора. Но тот спал, свернувшись калачиком, ничего не замечая.

— Чуть не улетел. Порога не знаешь, а сунулся.

— Куда?

— На небо, — ухмыльнулся Бородач, — чтоб я больше такого не видел. Магией должны заниматься те люди, у кого с рождения навыки имеются. А писарь должен заниматься писаниной. Если спать не хочешь, дурья башка, сядь и каракулями своими что-нибудь выводи, только чтобы потом разобрать можно было, но в магию не лезь, понял меня?

Я кивнул.

— Повезло тебе, писака, что я еще порядком не заснул. А то бы проснулись утром, а вместо Геддона нашего, прости господи, холодный труп, не лучше того безумца.

— А как?

— О призраках когда-нибудь слышал? Это существа, чей разум остался жить без тела. Что-то вроде едва заметной дымки. Вот и ты бы стал призраком. Летал бы по миру, а в каждом доме тебя бы поливали святой водой, крестом пугали или еще чем похуже. Думай в следующий раз, не ребенок. Башка для чего дана? Что бы жевать?

Я вспомнил замерзших мертвецов, и невольно содрогнулся. Нет, не хочу я такой участи.

— А теперь ложись спать. До утра чтобы головы не поднимал!

— Не государь еще, чтобы командовать, — буркнул я напоследок, но негромко и неубедительно.

Бородач ухмыльнулся снова, махнул рукой и вернулся на свою лежанку.

— Все. Спасть, — сказал он и щелкнул пальцами.

* * *

Странные чувства возникли, когда мы подошли к краю Леса.

Я вспомнил распахнутые ворота Шотограда, занесенные снегом, и холод мертвого города, проникающий повсюду. Я знал, что Шотоград мертв еще до того, как люди Императора стали расчищать дорогу.

Здесь же и сейчас все было наоборот. Вечный Лес, что поднялся к нам, растянулся по горизонту от одного края до другого, был живой.

Странные чувства, а потому необъяснимые.

Поутру я видел черные стволы деревьев, их корявые голые ветви, тянувшиеся к небу, видел шапки снега на макушках — и мне казалось, что каждое дерево молчаливо наблюдает за нашим небольшим отрядом, и ветви его склоняются к нам. Быть может в поклоне, а может быть чтобы схватить, попробовать на вкус человеческую плоть.

Бородач заметил мою нервозность за два дня до того, как мы, собственно, свернули с тропы, оставленной Ловкачом, и вошли в Лес.

— Не надо боятся Леса, — сказал Бородач, положив руку мне на плечо, — деревья живые, спору нет, но их корни глубоко в земле, они не смогут за тобой угнаться, даже если бы хотели. Да и вообще, у деревьев свои заботы.

Я улыбнулся в ответ, а Бородач добавил:

— Следует боятся тех, кто живет в этом Лесу, Геддон.

— Кто тут может жить?

Бородач пожал плечами:

— Спроси у своего господина Императора. Он-то должен знать, кого изгнали его предки.

— Колдунов, — отозвался Император, едущий на нашем верном Франце, — мои предки были мудрейшие люди. Они собрали ведьм, колдунов, ведунов, гадалок, всех, кого можно было уличить в колдовстве, и выставили их за ворота. Я считаю, что так им и надо. Мир должен развиваться по законам природы, а не по прихоти человека с палкой, который может обрушить небеса тебе на голову взмахом руки. С колдунами в мире царил бы хаос.

— Я бы поспорил с вами, Император, — сказал Бородач, — но, наверное, сделаю это в более подходящее время.

— Почему же?

— Я сам в некотором роде колдун, и прибыл из мира, где всем правит магия. Такого хаоса, как у вас там не наблюдается.

— До того момента, как в моем государстве появился Ловкач, хаоса тоже не наблюдалось, — губы Императора искривились в усмешке, — это не показатель.

— Все верно, Император. Все зависит от людей. Если утрировано — есть плохие, а есть хорошие. И не важно, умеешь ты свергать небеса на головы или нет. Я знавал многих людей, в которых не было ни капли волшебства, но они умудрялись уничтожать целые миры. А есть государства, в которых за престолом сидят великие маги, и их мудрость и доброта не знает границ.

— Покажите мне хотя бы одного такого мага и я, может быть, откажусь от своего мнения, — буркнул Император.

Он все еще оставался слишком молодым и горячим, чтобы признать свою неправоту. Даже пройдя столь длинный путь, молодой Император не растерял своего упрямства. Тем интереснее мне будет писать о нем дальше.

Трупы безумцев встречались нам все чаще и чаще. Одни лежали группами по несколько человек, встречались одиночки — замерзшие, обнаженные, покрытые инеем. И все чаще мы видели ворон, сидящих на трупах. Птицы встречали нас громким карканьем, но улетать не собирались. Возможно, они ждали, когда и мы свалимся в снег, чтобы побродить по нашим головам и попробовать на вкус наши глаза и губы. Я не разглядывал трупы, хотя Бородач и Император проявляли живой интерес. Бородач вообще приседал на корточки возле каждого из мертвых безумцев и устанавливал причину смерти, словно столичный врач. Радовало то, что большинство безумцев просто замерзали, а не становились жертвами магических опытов Ловкача.

— Он торопится в Лес, — говорил Бородач, — не знаю, зачем, но торопится. Что-то ему нужно. И он не тратит попусту силы…

На следующий день, когда Лес приблизился настолько, что солнце выглянуло из-за макушек деревьев только ближе к полудню, Бородач сказал, что следует свернуть с тропы, которую оставил Ловкач и безумцы, и пойти обходным путем.

— На случай, если Ловкач задержался где-нибудь в дороге, нам лучше держаться в стороне от тропы, — объяснил Бородач, останавливаясь на широкой поляне из вытоптанного снега. Похоже, здесь недавно организовывали привал, — не хотелось бы столкнуться с ним нос к носу.

— А если столкнемся, уж я-то постараюсь уцепить его за нос как можно крепче, — ввернул Император.

— Еще не время, — отозвался Бородач, — в таких делах никто не торопиться, господин Император. Лучше подождать и подготовиться.

— Я уже столько времени ждал!

— Значит, несколько дней ничего не изменят. В конечном итоге, мы только выиграем.

Император не ответил, но я видел, как задрожали его губы и сузились глаза. О, он хотел бы ответить. Наверное, у него бы нашлись подходящие доводы, вроде шестнадцати месяцев, оставленных за спиной, утерянных в погоне за Ловкачом. Но он промолчал, а Бородач едва заметно ухмыльнулся и погладил бороду.