Тень Императора

– Ты помнишь наш разговор на борту "Ласточки"? Я давно бы покинул Мавуно, но не могу возвратиться в Мельсину, не выполнив возложенного на меня поручения, - продолжал посланник Мария Лаура, не глядя на Эвриха.
– Мне известно, что ты уже пробовал договориться о месте на корабле, отплывающем из Мванааке. С моей помощью ты без труда покинешь этот город. Через день-два, самое позднее через седмицу. Если захочешь взять с собой юношу, сопровождавшего тебя в Терентеги, я не стану возражать, место найдется и для него.

"Тразий Пэт старше меня года на два-три, - подумал Эврих.
– Сейчас ему лет двадцать семь - двадцать девять. Долго ли он ещё протянет в темнице? И до каких пор Кешо намерен держать его там, почему не торопится с публичной казнью?"

Он рассчитывал узнать что-нибудь о старинном приятеле через Рабия Даора, но Тартунг сообщил, что тот уехал по каким-то делам из города и неизвестно когда вернется. Это было очень, очень некстати, вот только не зря ли он возлагал столько надежд на Эпиара? С чего он взял, что бывший аскульский купец поможет ему? Да и чем тут вообще поможешь? Императорская темница - не погреб трактирщика, проникнуть в который можно, взломав единственную дверь или же подобрав ключи к одному-двум замкам...

– Хвала Богине, она хранила и оберегала тебя от невзгод! Однако не кажется ли тебе, что довольно уже испытывать её терпение?
– неожиданно сухо и даже сурово вопросил Иммамал.
– Ты легко обзаводишься друзьями, но и врагов приобретаешь с неменьшей быстротой. Причем друзья твои сами нуждаются в помощи, тогда как враги способны стереть в порошок дюжину таких, как ты.

– Будешь слишком сладким - съедят мухи, - пробормотал Эврих.

Иммамал был на редкость хорошо осведомлен о его делах, и вещи говорил самые что ни на есть разумные. Более того, глядя в сильно загорелое, морщинистое лицо посланника саккаремского шада, аррант неожиданно почувствовал, как соскучился по светлокожим людям. Он провел в Мавуно около года и давно перестал ощущать себя здесь чужаком, но это вовсе не значило, что он не скучал по землякам и Верхней или хотя бы Нижней Аррантиаде. В конце концов, от мытья в розовой воде чеснок не теряет своего запаха. Заботы обитателей империи касаются его лишь постольку, поскольку и он не обязан посвящать им всю жизнь...

– Мухи тебя, может, и не съедят, а вот люди Амаши рано или поздно шкуру попортят. Ты видишь, мне кое-что известно о твоих делах и знаешь, почему я проявляю к тебе такой интерес. И если я говорю, что голова твоя нынче нетвердо держится на плечах, то поверь - так оно и есть. Быть может, сам ты этого не понимаешь, но со стороны-то оно виднее. Оставь рыбаку сети, птицелову - птиц, мстящему - месть. Ты лекарь, и твое дело исцелять.

– Так-то оно так, и если бы ты предложил мне покинуть Город Тысячи Храмов раньше, я бы не колеблясь последовал за тобой...
– задумчиво проговорил Эврих и, неожиданно решившись, продолжал: - Теперь, однако, я не могу уехать, не выполнив своего долга по отношению к попавшему в беду другу и не сдержав обещания, данного Аль-Чориль. Или, по крайней мере, не попытавшись это сделать.

В нескольких словах он поведал Иммамалу о знакомстве своем с Тразием Пэтом и поисках дочери Газахлара своего сына. Чем дольше он говорил, тем мрачнее становилось лицо саккаремца, а когда Эврих закончил рассказ, лжекупец затейливо выругался и отчаянно захрустел сцепленными за спиной пальцами.

– Умеешь ты осложнять свою жизнь!
– промолвил он после некоторого молчания и удивленно покачал головой.
– И как это у тебя хватило смелости рассказать мне о своих замыслах? Откуда такая уверенность, что я не сболтну лишнего, дабы расстроить твои безумные планы?

– Так в том-то и дело, что планов никаких нет! Окажись мой знакомец сейчас в городе, я бы, может, и не стал откровенничать...

– Удивительная наивность! Ты, стало быть, хочешь, чтобы я помог тебе отыскать Ульчи и освободить Тразия Пэта?
– уточнил Иммамал, в очередной раз оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не может их подслушать.
– А почему бы тебе не попросить у меня, например, трон аррантского Царя-Солнце? Не высоко ли голову задрал? Гляди, дождь в ноздри попадет - захлебнешься!

– Легче, легче!
– остановил Эврих раздосадованного саккаремца.

– Я ведь тебя по всему Городу Тысячи Храмов не выслеживал, чтобы за помощью обратиться! Да и не просил ещё пока ни о чем. Просто объясняю, почему не могу нынче принять твое предложение.

– Объясняешь?
– в сердцах повторил Иммамал и так хрустнул пальцами, что аррант испугался за их сохранность.
– Нет, ты торгуешься со своим благодетелем, вместо того чтобы ноги ему лобызать! Я из кожи вон лезу, дабы дурную голову от топора уберечь, а тело от пыток, и что же слышу? Он позволит себя спасти, ежели я наследника имперского престола ему сыщу, да ещё и дворцовую темницу разрушу!..

– Ну полно из себя оскорбленную добродетель строить, - вновь прервал Эврих Иммамала.
– Напрасно ты меня в наивности упрекаешь и землю копытом роешь. Будучи преданным слугой Мария Лаура, ты не можешь не понимать, что отыскать Ульчи в интересах шада. А Тразий Пэт, коли удастся его освободить, великим подспорьем для Ильяс станет. И не сверкай на меня очами! Предотвратить вторжение имперских войск в Саккарем поважнее, пожалуй, в настоящий момент, чем здоровье дочери Дильбэр.

– Смышлен, ох смышлен!
– неожиданно ухмыльнулся Иммамал, отбрасывая маску напускного гнева.
– Рассуждаешь ты верно, да по чину ли халат меришь?

– По мне так как раз, а ты себе можешь попроще подыскать!
– заявил Эврих, дивясь собственному нахальству.

Решившись рассказать Иммамалу о Тразий Пэте и Ульчи, он не вполне отдавал себе отчет, зачем это делает, и теперь с некоторым изумлением понял, что порыв его был очень даже обоснован. Вряд ли посланник Мария Лаура оставался до сих пор в Мванааке только ради того, чтобы залучить чудо-лекаря в Мельсину. Надобно думать, он нашел способ послужить здесь верой и правдой своему повелителю, разыскал единомышленников и, следовательно, мог оказать Эвриху неоценимую помощь. Ежели, конечно, сочтет, что у них есть хоть какие-то шансы на успех.

– Вай-ваг! Насколько нам всем было бы проще жить, кабы ты предложил мне бежать из Мванааке до моего отъезда с Газахларом!
– вырвалось у Эвриха помимо его воли.

– Тогда я ещё не мог предложить тебе этого.
– Саккаремец выдавил из себя кислую улыбку и развел руками.
– Не ожидал, что ты так меня озадачишь. По мне, лучше заплата, чем голое колено, но мысль устроить в Мванааке заваруху и сорвать вторжение Кешо кажется заманчивой, чего уж тут говорить. Мне надобно подумать. Давай встретимся с тобой здесь... через три дня. И еще... Я бы хотел поговорить с Аль-Чориль и удостовериться, есть ли у неё люди, способные действовать, или это все досужие разговоры.

– Этого я тебе обещать не могу. Предводительница гушкаваров чрезвычайно подозрительна, и не без причины. Хотя... Я поговорю с ней, и, быть может, она не откажется встретиться с тобой.

– Поговори. И да прольется дождь тебе под ноги.
– Иммамал поднял руку в прощальном приветствии и неспешным шагом двинулся по направлению к приречным складам.

Эврих смотрел ему вслед, пока фигура сухощавого саккаремца не скрылась между приземистыми строениями. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что ради воплощения в жизнь своих замыслов он собирается задействовать силы, которые и впрямь могут потрясти империю до основания, и это его ничуть не порадовало. Он вовсе не был уверен, что, если задуманное Ильяс удастся и она станет опекуншей при малолетнем императоре, это принесет радость или пользу обитателям Мавуно. Аррант не желал зла Кешо - раз уж тому удалось отстранить Таанрета от управления империей, значит, он и впрямь лучше подходил на эту роль, но обстоятельства складывались так, что все его здешние знакомцы оказывались врагами ныне здравствующего императора и выбирать ему было не из чего. К тому же, если Ильяс придет к власти, саккаремцы несколько лет могут спать спокойно, и Марий Лаур успеет приготовиться отразить вторжение...