Тень Ирода
Шрифт:
Дронго уехал в центр города. Нужно было где-то остановиться на ночь. Он сумел договориться с администратором гостиницы «Москва» и получить номер на одну ночь. И хотя в Санкт-Петербурге к этому времени появилось уже много очень дорогих и очень хороших отелей, он почему-то любил именно эту гостиницу, столь живописно расположенную у моста, напротив Александре-Невской лавры. Может, потому, что он часто приходил сюда и, обходя могилы известных людей, думал о бренности всего земного. Но в этот раз ему не удалось ничего увидеть.
Рано утром, уже в половине седьмого, он покинул гостиницу и поехал к школе, где преподавала мать
Через три минуты он наконец услышал довольно молодой, хорошо поставленный голос, который обычно бывает у преподавателей с большим стажем:
— Да. Виноградова вас слушает. Он напряг память. Как же ее звали? Кажется, Людмила Аркадьевна.
— Людмила Аркадьевна, — начал он, — вы извините, что я вас беспокою. Это из газеты «Комсомольская правда». Мы пишем о необычных парах друзей, сослуживцев, знакомых, просто приятелей. Хотели написать и о вашем сыне.
— Он мне ничего не говорил, — удивилась женщина. — Вы знаете, где он работает?
— Конечно. Мы получили согласие его руководства. Он говорил, что у него есть знакомый монах. Мы хотим написать об этой необычной дружбе;
— Монах? — еще больше удивилась женщина. — Да нет у него никакого знакомого монаха. Тем более сейчас.
Дронго разочарованно покачал головой. Этого следовало ожидать. Он хотел уже извиниться и попрощаться когда женщина вдруг сказала:
— Подождите. Вы, наверное, имеете в виду Арсения? Ну какой же это монах. И тем более его знакомый, — она даже засмеялась.
— А кто это такой? — спросил Дронго.
— Его двоюродный брат. Сын моей сестры. Он никогда не был близким другом Димы, хотя в детстве они были дружны. Но потом Арсений решил посвятить себя богу. А вам действительно разрешили об этом писать?
— Конечно. Сейчас другие времена, Людмила Аркадьевна. Сейчас за это не наказывают. У нас даже президент ходит в храм и стоит со свечкой.
— Конечно. Но вы все-таки покажите свой материал заранее Диме. Пусть он сам решит, стоит ли это печатать. А то уже второй раз сегодня про Арсения спрашивают.
— Конечно. Обязательно. Мы возьмем у него разрешение, — заверил Дронго. И вдруг до него дошел смысл сказанной женщиной последней фразы.
— Что вы сказали? — спросил он, начиная сознавать весь ужас происходящего.
— Утром уже звонили, спрашивали про Арсения. Я ведь все рассказала. Я только приехала на работу, когда позвонили к директору. Муж ведь спит, он болеет, так я телефон и отключила.
Он взглянул на часы. Прошло сорок пять минут. Можно еще успеть.
— Адрес. У вас есть адрес и телефон Арсения? — быстро спросил он. — Как называется его монастырь?
Она назвала монастырь. В Подмосковье. И номер телефона.
Она еще не успела договорить, как он повесил трубку. Выбежал на улицу. Увидев вывеску какой-то конторы, вбежал туда.
— Телефон! — закричал он. — Нужен городской телефон!
В отличие от телефонов почти всех стран Европы, откуда можно звонить в любую точку мира, местные телефоны-автоматы не были приспособлены для таких упражнений, и для этого следовало звонить из специальных мест, где стояли междугородные и международные
телефоны. Или с любого городского телефона, набирая код Москвы.В небольшой комнате сидело три женщины. Они испуганно смотрели на ворвавшегося Дронго, ничего не понимая. Одна из них показала ему на телефон. Он бросился к нему, набирая код Москвы и номер телефона Надежды Ковровой.
— Там умирает человек, — пояснил он. — Нужна срочная помощь.
Женщины сочувственно закивали, заохали. Ему повезло, он попал в Москву с первого соединения. «Даже если они сразу выехали в монастырь, у него есть еще минут десять», — подумал Дронго, посмотрев на часы.
Трубку сняла Коврова.
— Я слушаю, — сказала она. И он сразу закричал:
— Быстро звоните в монастырь, — он продиктовал номер телефона. — Пусть Виноградов уходит оттуда. Пусть ждет меня вечером на Миусской площади. Вы меня поняли — на Миусской площади? Только звоните немедленно. У вас совсем нет времени.
— Я поняла, — сказала Коврова, — на Миусской площади. В котором часу?
— В семь вечера, — сказал он, чуть успокаиваясь. И положил трубку. Потом посмотрел на притихших женщин.
— Как ваш больной? — подозрительно спросила одна из них. Вместо ответа он вытащил из кармана сто тысяч и положил на стол.
— Спасибо вам.
— Возьмите свои деньги, — сказала все та же женщина. — Мы ведь понимаем. Наверное, вам действительно нужно было срочно позвонить.
Он кивнул, забрал деньги и вышел на улицу. Остановил такси и поехал в аэропорт. Уже в аэропорту он нашел междугородный телефон-автомат и снова позвонил Ковровой.
— Вы успели позвонить? — спросил уставшим голосом, уже не надеясь услышать положительный ответ.
— Да, — сказала она, — я предупредила Арсения, чтобы его брат уходил из монастыря. Сообщила о вашей встрече ровно в семь часов вечера. У вас больше нет никаких сообщений?
— Больше никаких, — подтвердил он и, попрощавшись, положил трубку. Опять они чуть не опередили его. Но каким образом им удается все время быть впереди?
Он пошел к кассе брать билет на Москву, благо самолеты летали достаточно часто. Ровно в час дня он прилетел в Москву. Погода была солнечная, весенняя. Выходя из аэропорта, он обратил внимание на стоявшего у дверей сотрудника милиции. На привычном месте, на боку, в кобуре у офицера висел пистолет. «Пистолет», — вспомнил Дронго. Какая-то мысль не давала ему покоя. Тревожная мысль. Он о чем-то забыл. Он забыл, но он вспомнит. «Пистолет. Пистолет?» И когда он продумал эту мысль до конца, то впервые в жизни испугался. Испугался и замер, решая, как ему быть дальше.
Часть 4
ИСТИНА
…По смерти же Ирода, — Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте.
И говорит: встань возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца.
Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву.
32
Было уже двадцать второе число. И было два часа дня, когда он решил ехать на квартиру, где оставил Инну Светлову. До встречи на Миусской площади оставалось еще пять часов. Если Дима Виноградов успел уйти из монастыря. Если он успел уйти.