Тень наркома

— У нас есть столько? — спросила Исидора.

Я посмотрел в своем бумажнике. Четыре купюры по пятьдесят крузейро.

— Есть.

— Ладно, соглашусь, — сказала Исидора и снова вступила в переговоры.

Он оказался доволен, быстро скинул майку, джинсы и сандалии, подошел к реке, попробовал воду ногой и бросился в реку.

Сначала он шел, но потом река стала глубокой, и он поплыл.

— Я не думала, что река такая глубокая, — сказала Мальвина. — Мне казалось, просто ручеек.

Он вышел из воды, отряхнулся, подошел к нам.

Невысокого роста, немного сутулый, с загорелым лицом и большими губами.

— Здравствуйте.

— Как называется река? — спросил я по-португальски.

Он не понял, Исидора повторила вопрос.

Он замахал руками:

— Не знаю, не знаю. Здесь много рек. Здесь очень много рек. Разве упомнишь их названия?

— А вам не кажется, что он не тот, за кого себя выдает?

— спросил я Исидору по-английски.

— Вполне вероятно. Но у нас нет возможности проверить, — спокойно ответила она.

— Я могу применить силу, — предложил я.

— Ничего не выйдет. Он начнет врать. Нет, лучше уж миром.

Человек то ли понимал по-английски, то ли по моему тону сообразил, что ничего хорошего я не предлагаю, и сказал на вполне понятном португальском:

— Вы мне не верите. Ну и не надо. Я пойду дальше.

— Ты говоришь по-английски? — спросил я.

— Я понимаю, только понимаю.

Его хитрые глазенки бегали.

— Хорошо, у нас действительно нет выбора. Мы тебе заплатим, а если ты все сделаешь, как мы договоримся, получишь еще.

— Я не понял.

Он начал еще говорить что-то на жаргоне. Исидора перевела:

— Он спрашивает, как мы потом заплатим. Говорит, что он нас потом не найдет.

— Давайте как честные люди, — предложил он на сносном португальском.

— Давайте, — согласилась Исидора.

— Вы мне платите сто пятьдесят крузейро, и я клянусь матерью и мадонной, что выполню. Я верующий и люблю свою мать.

— У тебя мать жива? — спросила Мальвина.

Он понял вопрос:

— Жива, но очень стара и болеет. Мы бедные люди. Кормимся только своими руками.

— Хорошо, — согласился я.

— Ты читать умеешь? — спросила Исидора.

— Умею.

В глазах его промелькнула обида. Точно, он не тот, за кого себя выдает.

Исидора достала последний оставшийся у нее лист бумаги, мы его берегли для костра, оторвала кусок и маленьким карандашиком начала писать.

— Это телефон, по которому ты позвонишь. Понял?

— Как не понять!

— Спросишь капитана Тиаго Коутиньо или кого-нибудь вместо него. Понял?

— Как не понять!

— Скажешь следующее: «Синьора Исидора Кордейру нуждается в помощи. Она вместе с друзьями идет по берегу реки». Твои родственники давно здесь живут?

— Давно. Очень давно.

— Они должны знать, как называется река. Впрочем, скажи только, откуда ты звонишь, и достаточно. Понял?

— Понял. Я запомнил.

— Хорошо, что запомнил. Но я все написала.

— Вы обещали заплатить, — напомнил человек.

— Верно.

Я отсчитал три бумажки по пятьдесят крузейро и отдал их с напутственными словами:

— И не вздумай обмануть.

— Уважаемый синьор, зачем мне обманывать? Ведь все так просто. Позвонить — и ничего больше. И я не обманщик. Я честный человек.

— Ладно. Иди.

Он повернулся и медленно вошел в реку. Потом дошел до того места, где река стала глубокой, положил деньги и записку в рот.

Вдруг он закричал и исчез в воде. Потом появилась его голова, он снова закричал, захлебываясь, снова исчез под водой. Он явно боролся с кем-то. Из воды показалась его рука. Она была серебряной и блестела на солнце.

— Отвернитесь, — настойчиво распорядилась синьора Исидора. — И идемте. Ему уже не поможешь. Это пираньи.

Мы отвернулись и стояли. Вода бурлила, но криков больше не было.

Пираньи. Так вот почему его рука мне показалась серебряной. Она была вся покрыта рыбами.

— Идемте, — снова сказала Исидора. — И постараемся забыть об этом человеке.

— Если у него в одежде нет документов, никто не узнает, кто он такой, — сказал я.

— Вот если бы поверил нам на слово… — начала Мальвина, но продолжать не стала.

Мы шли молча почти час.

Смерть каждого человека, которого только что видел живым, потрясает. Мальвина за эти два дня расправилась с тремя, но я отнесся к этому спокойно, они были плохие люди, и кроме того, в двух случаях это была законная самооборона.

И те трое умерли сразу. А этот боролся. Он стоял перед моими глазами, я слышал его крики. Съели. Человека съели у нас на глазах. От человека, который только что с тобой разговаривал, остался скелет. Я поглядывал на моих спутников и понимал, что они думают о том же.

— Смотрите! — закричала самая глазастая из нас Мальвина. — Фламинго!

И действительно метрах в двадцати от нас вдоль реки важно прогуливалась птица величиной с аиста, на розовых ногах, с длинным клювом и совершенно красным оперением.

— Это не фламинго, — объяснила Исидора. — Фламинго у нас тоже есть. Но это гуара. Обратите внимание, она красная, совсем красная. Это очень хорошо. Даже очень-очень хорошо. Значит, мы уже близко от океана. Потому что, чем эта птица живет ближе к океану, тем более алым становится оттенок ее перьев.

— Почему? — удивился я.

— Она ест крабов.

И в этот момент мы услышали шум мотора самолета. Потом увидели сам самолет. Такой же маленький, как тот, на котором мы прилетели.

Глава двенадцатая. И всё

55. Самолет

Самолет летел на очень низкой высоте по направлению к океану.

— В кусты! — распорядился я.

Мы спрятались в кусты и сразу поняли, что поступили верно. Самолет начал спускаться и приземлился метрах в пятидесяти от нас.