Тень нестабильности

Не говоря ни слова, оперативница направилась к двери, находившейся в дальнем конце приемной.

«Чокнутая. Я бы на ее месте уже триста раз передумал туда идти,» — подытожил Эрик, возвращаясь к привычной имитации бурной деятельности. Впрочем, он подозревал, что сегодня покоя все равно не дождется: слишком многое происходило в управе, чтобы хоть кто-то остался в стороне.

* * *

Главными критериями любого помещения, принадлежащего какой-либо имперской государственной структуре, являлись функциональность и безопасность. Такие понятия, как комфортабельность и эстетическая привлекательность, были не просто вторичны — они вообще не принимались в расчет. Несмотря на это, большинство высокопоставленных чиновников стремилось разнообразить обстановку своих кабинетов, добавляя в нее столько декоративных элементов, сколько позволяли порядки организации и личный статус. Это было не просто данью эстетическому вкусу, но и одним из немногих способов хоть как-то выделить свое «я» из безликой системы, не боясь вызвать подозрений в диссидентских настроениях.

На Директора Разведуправления эта закономерность не распространялась: его кабинет представлял собой небольшую, скудно освещенную комнату, вся обстановка которой состояла из массивного рабочего стола, двух кресел, обитых синткожей, и нескольких вмонтированных в стены мониторов и консолей. Из-за этого подчеркнутого аскетизма помещение выглядело довольно мрачно.

Впрочем, кабинет вполне соответствовал характеру его хозяина: несмотря на то, что Арманд Айсард достаточно много времени проводил при дворе, он все равно оставался военным до мозга костей и искренне полагал, что на службе не должно быть места ни для чего, что не имеет к ней прямого отношения.

Отношений Арманда с дочерью это правило тоже касалось.

— Надеюсь, ты здесь потому, что располагаешь информацией, которая поможет разобраться с творящимся в управе бедламом, — произнес он вместо приветствия, едва за Исанн закрылась дверь. — В противном случае — не трать попусту мое время.

«Вот он. Тот самый тон, услышав который тут же начинаешь чувствовать, что в чем-то сильно неправа. Нет, отец, со мной это не пройдет. Я тебя всю жизнь знаю, успела привыкнуть к подобным фокусам.»

Девушка едва удержалась от искушения сказать, что не сможет адекватно ответить, пока не узнает, в чем конкретно заключается «бедлам» (причину, по которой было объявлено чрезвычайное положение, так и не сообщили, что лишний раз подтверждало теорию Исанн насчет «крота»), но вовремя придержала язык: это было бы слишком нагло, даже с учетом тех немногих поблажек в протоколе, которые все-таки были ей доступны. Пришлось перефразировать.

— Я не знаю, какое отношение мои сведения имеют к тому, что по всему штабу объявлено чрезвычайное положение, но подозреваю, что самое прямое, — Исанн прошла к столу, за которым сидел ее отец, и встала около кресла, предназначавшегося для посетителей.

— Интересно, — Директор чуть подался вперед, сцепив пальцы в замок, — насколько я помню, тебе поручено дело о похищении документов ФСС. Какое же отношение это имеет к тому, что в наших рядах завелся предатель?

— Предатель? — Исанн вопросительно вскинула бровь, как если бы сказанное стало для нее откровением. — Так вот из-за чего весь шум.

— Вот только не надо делать вид, будто ты очень удивлена. Во-первых, получается плохо, а во-вторых, здесь даже кто-нибудь с интеллектом Дживена сообразит, что к чему. Сядь, — раздраженно махнул рукой Директор, показывая, что выпроваживать дочь пока не собирается.

Девушка опустилась в кресло, мысленно готовясь ко «второму раунду».

«Начало положено. Дальше будет сложнее…»

— Я и в самом деле удивлена. Но не тем, что в Управлении действует предатель, а тем, что именно о нем я и собиралась сообщить. Похоже, он меня опередил и выдал себя раньше.

— Хочешь сказать, что вышла на предателя в Разведке, расследуя дело о промышленном шпионаже? — вопрос был задан с изрядной долей скептицизма, но Исанн уловила в голосе отца и нотки заинтересованности.

«Отлично: он допускает, что я могу сказать что-то полезное, а значит, выслушает до конца.»

— Я думаю, здесь творится что-то посерьезнее, чем промышленный шпионаж, — вздохнула девушка, вертя в руках инфокарту с сохраненным на ней отчетом. — Чтобы не быть голословной, я готова предоставить отчет. В нем я указала основные моменты расследования и добавила аудиозапись допроса в качестве приложения.

Директор одарил дочь пристальным взглядом, способным довести менее подготовленного собеседника до заикания, и вкрадчиво осведомился:

— То есть, ты считаешь, что у меня есть время на это? Зная, что сейчас происходит в Управлении?

«Проверка и ничего больше. Если я сейчас отступлю или хотя бы замешкаюсь, это будет означать, что я либо не уверена в своей информации, либо вовсе не располагаю ничем серьезным.»

— Да, я так считаю, — Исанн спокойно выдержала взгляд отца, не отводя глаз, но и не бросая откровенного вызова. — Действия сотрудников отдела Регулирования ты напрямую не контролируешь, отдавая только общие приказы. Курс действий уже задан, а это значит, что до тех пор, пока не поступит сведений о результатах расследования, и безопасникам не потребуются дальнейшие указания, тебе остается только ждать. И к тому же ознакомление с этим отчетом не займет много времени.

Повисла тяжелая пауза, длившаяся достаточно долго для того, чтобы Исанн начала задумываться, не перегнула ли она палку: все-таки здесь девушка была в первую очередь полевым агентом и, по-хорошему, не имела права так разговаривать с Директором. Однако после продолжительного молчания тот лишь произнес, по-прежнему холодно, но без видимого недовольства:

— Допустим, убедила. Но хорошо бы твоим сведениям стоить того времени, что придется на них потратить. Думаю, ты осознаешь, что это в первую очередь в твоих интересах?

— Абсолютно, — девушка позволила себе намек на улыбку, передавая отцу инфокарту: пока что все складывалось вполне благополучно, и если разговор и дальше пойдет по схожему сценарию, то право на «разработку» пленника (когда он появится, конечно) будет у нее в кармане.

Разведчица внимательно наблюдала за отцом, пока тот вчитывался в предоставленный ему текст, надеясь понять, о чем он может сейчас думать. Однако быстро в этой идее разочаровалась: Арманд Айсард прекрасно владел собой, и ни один мускул не дрогнул на его резко очерченном лице. Понять что-либо по его мимике и с помощью этого продумать соответствующую линию поведения было решительно невозможно.

«Чего я, в общем-то, ожидала? Его стаж разведчика насчитывает больше лет, чем мне сейчас,» — подумала Исанн с легким разочарованием.

Когда из динамика инфопланшета послышались звуки аудиозаписи, Исанн внезапно вспомнила, что об одном все-таки не подумала. Если отец спросит, что стало с наемницей (голос которой, как назло, вполне отчетливо звучал на записи), она не сможет ничего ответить… ничего такого, что не выставляло бы ее в дурном свете. Лика Кейран слышала слишком многое, и оставлять ее в живых не следовало: при определенных обстоятельствах эта девка могла представлять угрозу. Очень не хотелось бы признавать, что она, профессиональная разведчица, не без оснований претендующая на звание лучшей, побоялась связываться с какой-то наемницей.