Тень Основателя

Вассалом — это еще возможно. В благодарность за осуществление мести и возвращение имени я вполне готов признать себя вассалом княгини Рейса. Но вот слугами представители Древнейшего рода Сержаков никогда не были. И никогда не будут.

Эти мысли, похоже, вполне явственно отобразились на моем лице — впрочем, я и не пытался их скрывать, и Лаура, будучи вполне неплохим физиогномистом, немедленно поняла мои чувства.

— Извини, это не то, о чем ты подумал. Просто дело не только важное и срочное, но и секретное. Здесь, конечно, вроде никого нет, и слугам я своим доверяю, но рассказывать о произошедшем все же предпочту в надежном месте, — смягчив тон, объяснила она свое поведение.

Немного поколебавшись, я кивнул, показывая, что извинения приняты.

— Но тем не менее причину все же назвать придется. Я не просто так спрашивал, — решил тоже разъяснить свои резоны. — Если я нужен как лекарь, то мне надо хотя бы предварительно знать о произошедшем, чтоб взять нужные средства и инструменты. Что с пострадавшим? Ранение, яд, болезнь, травма?

Лаура кивнула и, осмотревшись по сторонам, произнесла тихим шепотом:

— У племянника лорда Меллера де Бейля Илана — гнилая сыпь.

— И что в этом такого? — не понял я сути проблемы. — Пусть попьет недельку отвар златоцветки и больше не пользует портовых шлюх! Зачем из-за такой ерунды меня с любимого дерева снимать и панику разводить?

— Во-первых, Илану всего четырнадцать лет… — начала Лаура.

— На год младше меня… Резвый мальчик! — коротко откомментировал я.

— Во-вторых, он племянник второго лица в княжестве и далеко не последний в очереди наследования престола…

— Золотой мальчик решил быть ближе к народу? Точнее, к простым и непритязательным труженицам портовых борделей?

Лаура недовольно сморщилась:

— Ты можешь дослушать до конца?

Я вздохнул и молча кивнул, показывая свою готовность слушать.

— Как я уже говорила, он племянник второго лица в княжестве и сам весьма важная персона. Стоит ему пожелать, и многие придворные дамы будут рады разделить с ним постель. А кроме того, в поместье его отца более чем хватает молодых, симпатичных, полностью проверенных (в том числе и в отношении здоровья) служанок, готовых исполнить любое пожелание юного господина. К тому же я довольно неплохо его знаю, и это совершенно не в его характере…

Я только раскрыл рот, чтоб отметить, что тем не менее гнилую сыпь данный «юный господин» как-то все же подцепил, выходит, знает его Лаура совершенно недостаточно, как был прерван ее укоризненным взглядом.

— И в-третьих, самое важное — отвар златоцветки Илан, как оказалось, пьет уже на протяжении месяца… А сегодня, навещая племянника, лорд Меллер заметил признаки начала перехода болезни в третью стадию! И именно поэтому тут же поспешил с просьбой о твоей помощи. Думаю, ты сам понимаешь, что медлить нельзя!

Я задумчиво кивнул, пытаясь понять, как описанное вообще возможно и что в такой ситуации можно сделать.

Гнилая сыпь — дурная болезнь, передающаяся в основном среди наибеднейших жителей трущоб и обитательниц портовых борделей. Болели ею лишь самые небогатые, потому что лекарство — отвар златоцветки было пусть не слишком дешево, но тем не менее вполне доступно и весьма эффективно, особенно на ранних стадиях болезни.

Сама же гнилая сыпь подразделялась на несколько стадий. Первая стадия, начинавшаяся спустя пару-тройку дней после заражения, была малозаметна, проявляясь в виде небольших покраснений на сгибах рук, в паху, под коленями, в подмышках и у крыльев носа, постепенно, в течение полутора-двух недель все увеличивающихся и набухающих, пока, наконец, не образовывались небольшие твердые бубоны, весьма болезненные при прикосновении.

Этим отмечалось начало второй стадии заболевания. На первой стадии, в случае ее своевременного диагностирования, для полного излечения болезни было достаточно пропить отвар златоцветки в течение одного, максимум пары дней. Впрочем, происходило такое своевременное диагностирование весьма нечасто. На небольшие и практически безболезненные покраснения заболевшие редко обращали внимание вплоть до перехода болезни на следующую стадию и лишь с появлением характерных бубонов бросались к лекарям за златоцветкой.

Во время второй стадии появившиеся бубоны набухали и начинали издавать весьма характерный неприятный запах гнили, отчего болезнь и получила свое название. Во время этой стадии златоцветка также сохраняла свою эффективность, однако требуемая продолжительность приема значительно увеличивалась, составляя от шести до десяти дней. Без лечения же, спустя приблизительно две-три недели, наступала третья стадия болезни.

Во время нее бубоны лопались, оставляя глубокие незаживающие язвы, источающие жутко смердящий гной. На этой стадии лекарство теряло свою эффективность, и выздоровление становилось весьма маловероятным. Впрочем, даже в случае если больной и выживал (благодаря постоянному приему отвара в очень больших объемах, который в таких количествах сам по себе становился весьма опасным для человека), разрушенные мягкие ткани носа и глубокие шрамы на месте других язв превращали его внешность в нечто весьма неприятное.

Четвертая стадия характеризовалась поражением внутренних органов, продолжалась от недели до трех, в зависимости от крепости организма, и выживших при ее наступлении не было.

Все это я вспоминал буквально на бегу — учитывая, что были замечены признаки третьей стадии, времени у пока неизвестного мне племянника второго лица в государстве до наступления необратимого уродства было и впрямь немного. А еще этому Илану невероятно повезло, что его дядя додумался обратиться именно ко мне — потому что я и впрямь знал более эффективные и, самое главное, более быстродействующие лекарственные средства. Но все же почему не помогла обычная златоцветка?!

Окончив внимательный осмотр поражений на лице и руках Илана — худенького светловолосого паренька с большими печальными глазами, совершенно не похожего на возникший в моей голове за время поездки образ разгульного «золоченого мальчика» и никак не выглядящего на свой возраст, я задумчиво откинулся на спинку стула.

Сейчас я гораздо больше доверял словам Лауры — представить увиденного мной ребенка (а на большее Илан, несмотря на то что был всего лишь на год младше меня, никак не тянул) разгуливающим по портовым… а точнее, вообще любым кабакам и борделям я не мог никак.

Вот в тихой библиотеке с книжкой о приключениях в руке — запросто. В саду, любующимся на розы и сочиняющим печальные сонеты о несчастной любви, — тоже без проблем. А вот в борделе или хотя бы с мечом в руке, пусть даже деревянным, тренировочным — не-а…

А гнилая сыпь — болезнь специфичная. Очень специфичная. Кроме известного метода, ею не заразиться. Разве что больного ножом полоснуть и сразу этим же ножом здорового человека порезать. Или вытяжку из бубона на иглу нанести да этой иглой ткнуть кого. Но смысл? Если уж на расстояние удара подобраться удалось, зарезать куда проще и эффективнее будет. А так увидит зараженный признаки болезни, отвар златоцветки выпьет — и вновь здоров! Смысла возиться нет.