Тень прошлого

эльфийка находила сама и большинство из них было просто небольшими

укрытыми магией облагороженными полянами, которые явно использовались

эльфами для отдыха. Большинство из них были покинуты и заброшены, в

некоторых удавалось найти зацепки в виде описаний мест или только

направлений, чаще всего это были феи, которые следили за поддержанием

убежишь, подпитывая и подновляя магическую растительность.

Всё поменялось,

когда следы упёрлись в первый крупный город. Это было странное место. С

одной стороны, оно отличалось от всего того, что видела эльфийка до

этого, с другой - это было всё так же грязное и малоприятное

место, полное не менее приятных жителей. Эльфийка была рада в тот

момент, что вся тяжесть разговора легла на её фею, хотя скрыть

презрение и отвращение всё равно не удалось. Единственной зацепкой

оказался сын, отец которого был знаком с "одним

эльфом", её отцом. Не будь даже фамильного портрета с

"этим самым эльфом", то она узнала бы его по

описанию. Любил её отец маскировать серой пожухлой листвой всю красоту

и притягательность собственного доспеха. Этакая серая плохо

запоминающаяся личность, тем более, что для других "все эльфы

на одно ухо".

Первый торг. За то,

чтобы узнать продолжение пути её отца пришлось заплатить, благо

смертный просил жалкие копейки, наивно полагая, что обдирает эльфийку

как липку. Виларва так и не определилась с тем, как ей следовало тогда

поступить, но определённо не стоило так легко соглашаться на

оговоренную сумму. Местных денег у неё не было, но они ей и не были

нужны, смертные превыше золота ценят долголетие, красоту и здоровье,

хотя за неимением перечисленного часто предпочитают деньги.

Сыну было всего пол

сотни лет, но по местным меркам это уже был старик, эльфийка вернула

ему молодость и силу былых лет, получив взамен дневник знакомого её

отца и плохо нарисованную карту.

Сделка была честной,

но Виларве стоило взять слово о неразглашении, так как очень быстро

поползли слухи о эльфийке, что дарует если не бессмертие, то вечную

молодость. Магия жизни была способна продлить жизнь, но едва ли больше

чем хотел её владелец, поэтому очень быстро эльфийка стала предметом

охоты.

Те, кто

шёл напролом, как это и следовало ожидать, потерпели крах. Не было у

них ни силы, ни знаний, способных противостоять в прямом столкновении с

дочерью Великого Дома Саввары. Это создало ложное чувство превосходства

и уверенности в собственных силах. Беспечность дорого обошлась

эльфийке, когда та столкнулась с новым противником. В этот раз это была

не кучка неумелых магов, а слаженная боевая группа. Более того, ей не

повезло оказаться прямо посреди спорных территорий, где шли

ожесточённые бои.

Комбинация магии

разных направлений оказалась способной преодолеть защиту эльфийки.

Именно преодолеть, а не сломать, ведь обладая поддержкой Дома, она и

представить не могла, что может найтись кто-то сильнее.

Одни из самых

неприятных воспоминаний, когда она оказалась в плену. Пытки не возымели

никакого действия, по своей воле эльфийка легко отключала болевые

ощущения. Они не знали её языка, она не знала их, в итоге её убили

– так они думали. Вот только "смертельные

раны" оказались не смертельными, Виларва благополучно выжила

и отомстила. Может она и не была сильна в стихийной магии, зато это с

лихвой окупалось способностью вырастить или призвать и изменить

животных.

Возможно, отнесись к

этому серьёзней, задержавшись на время и основательно подготовившись,

эльфийка смогла бы выстоять в противостоянии. Молодая Империя не

терпела таких выскочек, мобилизуя и концентрируя силы на важных

направлениях, подавляла любое сопротивление. Не ожидая столь быстрой

реакции, Виларву застали врасплох с лёгкостью преодолев ослабленную

защиту эльфийки.

Это было ужасное

место. Сотни, а может и тысячи пленных. Кто-то, как и она, был закован

зачарованными оковами, кто-то просто носил зачарованный ошейник,

некоторые ютились в клетках, едва прикрытых от непогоды и солнца, а ещё

стойкий запах крови, дерьма и ужаса. Даже победители выглядели

измождёнными. Там эльфийка заметила других эльфов, правда, не таких как

она. Они не знали её языка, хотя Виларва считала его истинно

эльфийским, а потому немало удивилась тому, что её сородичи её не

понимают. Впрочем, даже без знания языка было понятно, что творилось

вокруг. Были допросы, эльфийка принципиально молчала, считая ниже

своего достоинства общаться с людьми.

Видимо победители не

особо церемонились с побеждёнными, просто и без всяких проволочек

отбраковывая одного за другим. По какому принципу это происходило для

эльфийки осталось загадкой, но она сама видела, как одного человека

отпустили, а стоящего рядом без затей убили, после чего труп унесли в

одну из палаток, где хозяйничали маги.

Последним ясным

воспоминанием было то, как палач со знанием дела пронзает её сердце.

После были смутные воспоминания, неясные голоса, какие-то размытые

лица...

Пробуждение было не

из приятных. Эльфийка не вскрикнула от боли только от удивления,