Тень рыси

— А я не выношу, когда на меня глазеют.

— Я не люблю невежливых людей.

— Я тоже, — отпарировала я, распрямляясь. Горькие воспоминания так разозлили меня, что я уже не боялась, как отнесется к моим словам Линкс. Он решил не обижаться.

— Рад видеть, что ты трудишься, — сказал он. — Не терплю лентяев в доме.

— Может быть, хотите, чтобы я работала на вашем руднике?

Он сделал вид, что раздумывает над моим предложением.

— Ив каком качестве, смею поинтересоваться?

— Насколько я знаю, у меня есть акции в вашей компании.

— Немного, очень немного. Они не дорого стоят.

— Пожалуй, как и сам рудник.

— Ты что, большой специалист в горном деле?

— Я ничего в этом не понимаю и не собираюсь понимать. И вообще не желаю иметь ничего общего с этим вашим золотом.

— Я думаю, нам пора поговорить. — сказал он. — Надо кое-что узнать друг о друге.

— Мне бы хотелось знать о том, что касается меня.

— После ужина приходи в библиотеку.

Он ушел, а я вернулась к прерванному занятию. В саду сильно пахло шалфеем. Уж сегодня-то я не струшу. Я скажу ему все, что думаю об этом руднике, где молодые сильные парни на глазах превращаются в больных стариков.

Вечером за столом Линкс не появился, но когда я пришла в библиотеку, он уже ждал меня там, отхлебывая что-то из рюмки. Видимо, ужинал один, что, как я позже поняла, бывало нередко.

— А, мисс Нора, входите. Садитесь сюда, чтоб я мог вас видеть.

Я села. В комнате было довольно темно. Горели только две из множества керосиновых ламп.

— Выпейте рюмку портвейна.

Я отказалась, потому что его слова прозвучали скорее как приказ, а не как приглашение.

Он взял графин и налил себе еще рюмку. Тогда я впервые разглядела, какие у него руки — с тонкими длинными пальцами, на мизинце поблескивало кольцо с резным нефритом. Он держался так, что его легко можно было представить хозяином старинного английского дома.

— Ты хотела знать, что тебя ждет у нас, — продолжал он. — Ты — моя подопечная. Я — твой опекун. Так решил твой отец незадолго до своей безвременной кончины.

— Наверное, он предчувствовал смерть. Линкс покачал головой.

— У него частенько появлялись сумасбродные идеи. Он очень увлекался ими, однако в глубине души знал, что их нельзя осуществить. Только когда дело касалось тебя, он возвращался к действительности.

— Почему он выбрал именно вас? Бровь опять поднялась вверх.

— Ты хочешь сказать, что я недостоин такого доверия?

— Он слишком мало знал вас.

— Мы знали друг друга достаточно хорошо. Так что тебе придется смириться с этим. К тому же у тебя все равно нет выбора.

— Вообще-то я могу заработать себе на жизнь.

— В руднике? Ты, кажется, это предложила? Даже если устроишься здесь прислугой или кем там еще, много получать не будешь, поверь мне.

— У меня есть акции. Их можно продать.

— Повторяю, они недорого стоят. Все знают, что этот рудник не приносит прибыли.

— Зачем же продолжать там работу?

— Надежда. Мы всегда на что-то надеемся.

— А пока вы надеетесь, люди умирают?

— Ты говоришь о своем отце. Но разбойников хватает повсюду. Любой из нас может оказаться жертвой.

— Я думаю о том бедняге, которого мы недавно встретили. Он умирает от чахотки.

— Так что же, я должен закрыть из-за этого рудник?

— Да!

Он рассмеялся.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Если я закрою рудник, что случиться со всеми моими рабочими? Они умрут с голода через две недели.

— Я не хочу иметь ничего общего с этим рудником.

— Ладно, мы продадим твои акции, а деньги положим в банк. Но предупреждаю: сумма не превысит и сотни фунтов. А если мы нападем на жилу…

— Я не хочу иметь ничего общего с добычей золота.

Он вздохнул и посмотрел на меня своими блестящими глазами.

— Ты не очень правильно поступаешь. Как говорится, над тобой властвуют чувства. Ты думаешь сердцем. Из-за этого станешь попадать в сложные ситуации, а вызволять тебя оттуда не будет смысла.

— Вы не такой, вы думаете головой.

— Она для того и предназначена.

— А сердце?

— Чтобы контролировать циркуляцию крови. Я засмеялась, и он тоже.

— Тебе что-то еще хотелось бы узнать?

— Да, какую работу я должна здесь выполнять?

— Работу? Помогай Аделаиде и, вообще, будь ей младшей сестрой. Теперь это твой дом.

Я впервые обвела глазами комнату: вдоль одной стены стояли шкафы с книгами, на стенах висели картины, точь-в-точь как в библиотеке обычного английского дома. На полированном дубовом столе была раскрыта шахматная доска, словно кто-то собирался играть. Я вскрикнула — эти великолепные шахматы были мне хорошо знакомы: фигуры из темной и светлой слоновой кости, а в коронах короля и королевы сверкали бриллианты, клетки доски были сделаны из пластин белого и темно-розового мрамора.

— Это шахматы моего отца, — сказала я с возмущением.

— Он оставил их мне.

— Теперь они мои.

— Он оставил их мне.

Я подошла, взяла в руку белую королеву и так ясно представила себе отца, что чуть не заплакала. Линкс стоял возле меня.

— Здесь написано твое имя, — сказал он, указывая на один из квадратов.

— Мы все оставляли на доске свои имена, когда выигрывали в первый раз. Вот имя моего дедушки. Эти шахматы принадлежали нашей семье десятки лет.

— А потом ими завладел посторонний. — На одной из клеток в центре доски крупными буквами было выведено его имя.

— Значит, вы обыграли моего отца?

— Ну, иногда побеждал и он.

— Отец был хороший шахматист Думаю, что я выигрывала, только если он поддавался мне.

— Я тебе поддаваться не стану — Вы предлагаете мне сыграть?

— Почему бы нет? Я очень люблю играть в шахматы.

— На доске моего отца, — заметила я.

— Давай договоримся. В тот день, когда ты меня обыграешь, они станут твоими.

— Я должна играть на то, что по праву принадлежит мне?

— Нет, на право вернуть их.