Тень темной королевы

— Старые привычки, — пробормотал он и оглянулся. Конюх молча протянул ему свайку, и когда Эрик очистил копыто, даже де Лонгвиль, стоявший в нескольких футах от них, почувствовал вонь.

Эрик продолжил осмотр.

— Стрелка гниет, — сказал он. — Но от этого конь не захромал бы, пока копыто не отвалилось. Тут наверняка что-то еще. — Эрик поковырял в стрелке, и конь, протестующе заржав, принялся вырываться. — Стоять! — крикнул Эрик и крепко шлепнул коня по крупу, но не наказывая, а успокаивая. Поняв, что он находится в опытных руках и человек знает, что он делает, конь перестал вырываться и только фырканьем выражал недовольство. — Ага, камень, — пробормотал Эрик. — Маленький, но хорошо засел. — Он ковырнул сильнее, камешек выскочил, и из копыта потекла кровь с гноем. — Один-два раза в день держать копыто в горячей соленой воде, и через пару дней все пройдет. Только надо еще ставить припарки, чтобы не допустить нагноения. — Эрик отпустил ногу коня. — Кто-то плохо следит за вашими лошадьми, сержант.

— Если в конюшне к вечеру будет еще хоть одна хромая лошадь, кое-кто завтра отправится в гарнизон Шаматы! — рявкнул де Лонгвиль конюхам и приказал:

— Привести другую!

Когда хромого коня увели, де Лонгвиль спросил:

— Как ты это узнал?

Эрик пожал плечами.

— Это моя работа. Я же кузнец. Я вижу то, что другие не замечают.

Де Лонгвиль в раздумье потер подбородок и неожиданно мягко сказал:

— Ладно, встань пока в строй.

Эрик вернулся в строй, а де Лонгвиль повернулся к Савоне:

— Ну-ка, Луи, я хочу посмотреть, как ты пройдешь по двору рысью.

Луи легко послал лошадь вперед, и Эрик одобрительно кивнул. Родезанец имел неплохую посадку и не рвал уздечку. Он слегка перевешивался и ноги держал слегка на отлете, но в целом был неплохим наездником.

Всю вторую половину дня они занимались верховой ездой. Ру, несмотря на недостаток опыта, держался в седле достаточно хорошо, а Шо Пи, казалось, от природы обладал чувством равновесия и свободной посадкой. Бигго и Билли же свалились, не проскакав и полкруга, а к концу дня все, кроме Эрика и Луи, жаловались на боль и судороги в мышцах ног.

***

В течение следующих трех дней Эрик и пятеро его товарищей усиленно овладевали оружием и проводили в седле по меньшей мере по два часа. Эрик научился вполне прилично обращаться с мечом, а Ру, с успехом используя врожденную скорость движений, весьма преуспел в этом искусстве.

Без лишних объяснений им было ясно, что их готовят для боя, и от того, как они будут учиться, зависит их жизнь. Об указаниях, данных Кэлисом де Лонгвилю — повесить любого, кого сочтут ненадежным, — никто из них даже не вспоминал, поскольку трудно было представить, как за две недели можно определить степень надежности человека.

К концу первой недели стали видны сильные и слабые стороны каждого. Бигго был хорош, пока следовал точным инструкциям, но в неожиданной ситуации проявлял нерешительность. Ру был дерзок и часто действовал на авось, получая в награду синяки и шишки столь же часто, сколь пироги и пышки.

Билли Гудвин, когда им овладевала слепая ярость, становился неуправляем в отличие от Шо Пи, который в такие моменты напряженно сосредоточивался, — и эта его особенность заставляла Эрика считать изаланца самым опасным из всей компании.

Луи де Савона оказался великолепным фехтовальщиком — а сам он уверял, что с кинжалом ему вообще нет равных, — и хорошим наездником, но его слабым местом было тщеславие. Он был просто не в состоянии сказать «нет» любому вызову.

Шо Пи, одаренный от природы, схватывал все на лету. Уже через пару часов после первого урока он свободно держался в седле и легко обращался с мечом.

Еще через пять дней Кэлис устроил им смотр, и после этого характер их подготовки изменился. К шестерым заключенным добавили столько же солдат в черном и всех послали в дальний конец лагеря, где их ждали двое военных, капитан и сержант, носивших черные с золотом цвета герцогства Крайдского. На земле перед ними были разложены странного вида предметы; некоторые из них напоминали оружие, назначение же других было совершенно непонятно.

И тем не менее все эти предметы оказались чужеземным оружием. Капитан и сержант коротко рассказали о нем и продемонстрировали его возможности. После этого Эрика и остальных отвели на противоположный конец двора, и там человек, похожий на жреца Дэйлы, объяснил им, как оказывать первую помощь и обрабатывать раны.

Из всего этого Эрик сделал единственно верный вывод: отправка близка, и, судя по той спешке, в которой проводились занятия, им предстояло идти на войну, не завершив подготовки.

Эрика разбудило негромкое ржание. Скатившись с топчана, он высунулся наружу и, оглядевшись вокруг, увидел, что через ближайшие ворота в лагерь въезжает эскадрон королевских копейщиков. Небо на востоке уже посветлело. Подъем должны были скомандовать через час.

Эрик хотел уже вернуться в свою койку, но что-то привлекло его внимание. Несколько мгновений он вглядывался в лица всадников — и вдруг понял, в чем дело. Он вгляделся еще раз, чтобы не осталось сомнений, а потом бросился будить Ру, предусмотрительно зажав ему рот, чтобы тот не заорал спросонья. Когда Ру проснулся, Эрик жестом поманил его за собой.

Выбравшись наружу, Ру тихо спросил:

— В чем дело?

— Миранда. Она только что въехала в лагерь с эскадроном королевских копейщиков.

***

— Ты уверен? — спросил Ру.

— Нет — потому и хочу поглядеть поближе. Присев на корточки, Эрик начал красться вдоль стены. Ру — за ним. Часовые охраняли не столько заключенных, сколько лагерь, и поэтому почти не смотрели на двор. Юноши прокрались к офицерскому бараку, стараясь не попасться на глаза копейщикам, которые, не спешиваясь, развернули лошадей и направились в сторону ворот. Впрочем, покидать лагерь они не собирались — просто отъехали подальше. В голове у Эрика забрезжили смутные подозрения, но он не стал делиться ими с Ру.

Выбрав момент, они метнулись за угол барака и подползли под окно, из которого слышались тихие голоса. Эрик жестом велел Ру не шуметь и пополз к другому окну. Там, хотя и с трудом, можно было разобрать обрывки разговора.

— ..Должна уехать до того, как лагерь проснется. Здесь каждый, по крайней мере однажды, видел меня. Не нужно, чтобы меня узнали. Слишком много вопросов.

— Согласен. Но просто так ты бы сюда не приехала. В чем дело? — ответил мужской голос, принадлежащий, как показалось Эрику, Кэлису.

— Никлас получил предупреждение от Оракула. Этим летом будет зачат новый.

Кэлис с минуту помолчал, а потом сказал:

— Миранда, я знаю о Камне Жизни ровно столько же, сколько любой смертный, кроме тех, кто видел его в Сетаноне. Не уверен, что могу понять важность того, что ты мне сказала.

Миранда рассмеялась, и смех ее прозвучал невесело.

— Видишь ли, именно сейчас, когда мы пускаемся в этот опасный поход, у Аальского Оракула начинается брачный период, цикл перехода от смерти к рождению. Он займет почти пять лет, и кроме того, ее дочь должна будет вырасти. Иными словами, как раз тогда, когда Камень Жизни в опасности. Оракул собирается лишить нас своей защиты и своих советов на двадцать пять лет — необходимый срок, в течение которого ее дочь достигнет зрелости.