Тень темной королевы

— И свиньи начнут летать, — засмеялся Ру. — Мы-то никуда не денемся, а вот о вас этого не скажешь, верно?

Шлюхи кисло переглянулись, но кивнули.

— Бьюсь об заклад, ты не так молод, как выглядишь, — сказала та, что заговорила с ними первой.

Ру встал.

— Я старше, чем когда-нибудь был.

Женщина с опаской на него покосилась, но, когда он жестом поманил ее за собой, пошла с ним.

Оставшись один на один с ее подругой, Эрик тоже поднялся. Вторая женщина казалась моложе первой, но с уверенностью сказать было трудно из-за жесткого выражения ее лица и слишком слабого освещения.

— Здесь? — спросила она.

— Что?

— Мы будем заниматься этим здесь, или ты меня куда-нибудь отведешь?

Чувствуя сильнейшее смущение, Эрик сказал:

— Пойдем к реке.

Неловким движением он взял ее за руку. У нее были сильные пальцы и сухая ладонь. Эрик смутился еще больше: его ладонь была влажной, а пальцы дрожали.

Женщина негромко засмеялась, Эрик спросил:

— Ты чего?

— В первый раз, да?

— Почему… Нет, просто.., давно не было… Поход и… — забормотал он.

— Точно, — кивнула она, и Эрик не понял, была ли в ее улыбке теплота или сожаление. Они прошли вниз к реке, едва не наступив на пару, сплетенную в страстном объятии. Дойдя до относительно темного места, Эрик остановился в нерешительности Женщина быстро сбросила одежду, и тело Эрика откликнулось на ее наготу. Он неловко стащил с себя рубашку и взялся за сапоги. Глядя на него, женщина неожиданно сказала:

— А ты крупный парень.

Эрик взглянул на себя словно со стороны. Походная жизнь закалила его, и он стал гораздо сильнее, чем был в Равенсбурге. Его грудь и плечи бугрились мышцами, словно высеченными резцом скульптора.

— Я всегда был большим для своего возраста, — сказал он.

Когда он снял сапоги, женщина подошла к нему вплотную.

— Сейчас посмотрим, какой ты большой, — сказала она с хрипотцой в голосе и, расстегнув ему пояс, со смехом добавила:

— И вправду большой!

Для своей профессии она была очень нежна. Она не спешила, не смеялась над неловкой и неумелой возней Эрика, когда было нужно, успокаивала его, и даже подарила ему немного ласки. Потом она быстро оделась, но, получив деньги, ушла не сразу, а спросила:

— Как твое имя?

— Эрик, — ответил он, не уверенный, что ему стоит с ней откровенничать.

— Ты, Эрик, дикий мальчишка в теле мужчины. Ты еще встретишь женщину, которая полюбит тебя и твои ласки, но ты всегда должен помнить, как силен ты и как нежна ее плоть.

Эрику стало неловко:

— Тебе было больно?

Она рассмеялась.

— Не то чтобы очень. Но ты был таким.., горячим, что у меня вся спина в синяках. Но это совсем не то, что делали со мной парни, которым нравится бить шлюху.

— Почему ты этим занимаешься? — спросил Эрик.

Женщина пожала плечами, и в темноте этот жест был почти незаметен.

— Мой муж, как и ты, был солдатом. Он погиб пять лет назад. У меня нет ни семьи, ни ремесла. Что еще мне остается?

В ее голосе не было ни вины, ни сожаления. Она повернулась и ушла на поиски следующего клиента. Эрик чувствовал и радость, и опустошенность одновременно. Он понимал, что это продажная любовь, но первый опыт пришелся ему по душе.

***

Через шесть дней вернулись Праджи и Ваджа. Они сразу направились к Кэлису, который сидел у костра.

— Что вы разузнали? — спросил Кэлис.

— Ничего особенно интересного, — сказал Праджи. — Мы зажаты между рекой, грядой холмов на востоке, и двадцатью или двадцатью пятью тысячами мечей на севере — а примерно в пятидесяти милях к югу сосредоточиваются армии Ланады и Махарты.

— Радж Махарты послал свою армию так далеко на север?

— Так говорят, — пожал плечами Праджи, а Ваджа добавил:

— Эта война тянется вот уже десяток с лишним лет. Рано или поздно радж должен был сообразить, что нужно объединяться. Города вдоль реки пали один за другим, потому что каждый надеялся, что его северный сосед будет последней жертвой.

— Что еще? — спросил Кэлис.

— Судя по всему, мы выступим через несколько дней, самое большее, через неделю.

— Вы слышали что-то конкретное? — спросил Кэлис.

К костру тем временем подошли де Лонгвиль и Фостер.

— Конкретного — ничего, — ответил Праджи. — Только слухи и наблюдения.

Ваджа показал рукой на север.

— Там, где сейчас переправа, строится большой мост. Не меньше шести рот саперов и пары сотен рабов трудятся день и ночь.

— Ни один человек с этой стороны не может пройти на север без пропуска, — сказал Праджи.

— И ни один отряд не может покинуть лагерь без письменного приказа, — добавил Ваджа.

— На северной стороне реки, — продолжал Праджи, — сосредоточились те, кто участвует в этой кампании с самого начала, и сааурские ящерицы.

Кэлис с минуту помолчал.

— Выходит, нас скормят стене?

— Похоже, — сказал Праджи.

Эрик повернулся к своим товарищам, которые тоже прислушивались к этому разговору, и прошептал:

— Скормят стене?

Понизив голос, чтобы не услышали офицеры, Бигго пояснил:

— Так говорят о тех, кто начинает штурм, сынок. Тебя «подадут» стене на обед, вот так-то.

Луи сделал жест, как бы перерезая клинком себе горло.

— Из тех, кто первым идет на стену, редко кто выживает, — тихо добавил он, а Кэлис тем временем говорил:

— Придется быть начеку. Но мы должны любой ценой подобраться к этой Изумрудной Королеве и выяснить то, что требуется узнать. И если для того, чтобы доказать свою ценность, нам нужно будет первыми прорваться в ворота или взойти на стену, мы это сделаем. И только получив сведения, ради которых все это затеяно, мы имеем право думать о том, как унести ноги.

Эрик улегся на своем тюфяке, подложив руки под голову, и смотрел на облака, подгоняемые вечерним бризом. Сегодня он заступал в ночной караул, и перед этим следовало бы отдохнуть.