Тень в воде

— Можно выйти? — спросила она.

Он кивнул:

— Конечно. И завтрак есть — ты знаешь где.

— Спасибо.

Выйдя из каморки и прикрыв дверь, Жюстина быстро обняла Ханс-Петера. Он кивнул с отсутствующим видом. Она направилась в столовую. За столиками сидели постояльцы, Жюстина уловила обрывки разговоров на английском и французском.

— Good morning, — произнесла она; в ответ приветливые улыбки.

Старая Бритта Свантессон, мать владельца гостиницы, вынесла свежеиспеченный хлеб, завернутый в полотенце, как младенец. Божественный запах! Увидев Жюстину, она подошла поздороваться. Они встречались не раз, и Жюстина сразу прониклась симпатией к Бритте. Сегодня та явно была чем-то удручена.

— Как поживаете? — спросила Жюстина, понизив голос.

Бритта Сантессон всем своим видом выразила нежелание отвечать.

— Пожалуйста, попробуйте хлебушек, совсем свежий.

— Чувствую.

Было очевидно, что пожилая женщина не хочет делиться своими заботами.

— Вот и осень наступила, — сказала она. — Вы знаете, мне нравится осень. Я не люблю жару, хотя после такого лета и говорить об этом стыдно. Не понимаю я пенсионеров, которые уезжают в Испанию.

— Может, они живут там только зимой, пока тут снег, — Жюстина отрезала несколько кусков сыра и положила на хлеб. — Дождь идет? — спросила она.

— Уже перестал.

Жюстина поежилась.

— Подумать только, а совсем недавно стояла такая жара.

— Вы за мужем заехали? — спросила Бритта.

— Не заехала, я тут у него спала. Иногда ночью так тоскую по нему, что приходится ехать сюда.

Бритта Сантессон слабо улыбнулась.

— Хорошо, когда муж под боком.

— Да.

— У меня-то давно уж нет.

— Вот как…

— Гуннар умер девять лет назад. С тех пор сплю в холодной постели.

— От чего он умер?

— От старости.

— Понятно. — Жюстина участливо вздохнула.

— Он был старше меня, намного старше. Просто настал его черед, если можно так сказать. Но какая разница — все равно я скучаю по нему.

Жюстина удивилась разговорчивости Бритты. Ей почудилось, что на самом деле та хочет рассказать что-то другое, но не может.

В столовую вошла пара среднего возраста. Держась за руки, они неуверенно огляделись. Бритта указала на один из свободных столиков. Она убрала грязные тарелки и чашки, а затем, обнаружив, что закончился кофе, поспешила варить новый.

Позавтракав, Жюстина вернулась в каморку. Птица тут же взлетела к ней на плечо, уткнулась в мочку уха и приветливо защелкала клювом. Вошел Ханс-Петер.

— Наверное, скоро поедем? — спросила она. — Беспокоюсь, как бы чего не случилось с домом.

— Конечно. Скоро. Как только выбывающие уедут. Осталось немного.

В гостинице были свои правила. Отъезд не позднее девяти утра. Большинство гостей знали об этом, и, поскольку среди постояльцев было много туристов, которые ловили каждую секунду в столице, проблем почти не возникало.

Жюстина согнала птицу на спинку стула и обняла Ханс-Петера.

— У тебя усталый вид, любимый. Прости, что примчалась и помешала спать.

Он поцеловал ее, но как-то рассеянно, скованно. У стойки раздался звонок. Ханс-Петер высвободился из объятий Жюстины и поспешил в холл. Жюстина опустилась на кушетку. Дверь была закрыта неплотно, она слышала, как один из постояльцев на ломаном английском пытается расплатиться.

— But I don't understand! You say not accept credit cards? [6]

6

Но я не понимаю. Вы говорите, что не принимаете кредитные карты? (англ.).

Мягкий, спокойный голос Ханс-Петера — как же она любила его терпение.

— Извините, сэр, но мы, вероятно, предупредили вас сразу по прибытии. В этой гостинице можно расплатиться только наличными.

— Что это за каменный век! Сейчас все принимают карточки. Или Швеция — страна третьего мира? Может, у вас надо расплачиваться бусами?

Ханс-Петер вежливо засмеялся.

— Сожалею, сэр. Но вы же видите объявления. No credit cards.

— But why the hell?! [7]

7

 Да какого черта?!

— Это часть имиджа гостиницы — индивидуальное, немного старомодное и внимательное обслуживание в наше беспокойное время. Обычно наши гости это ценят.

— А если у меня нет наличных?

— Неподалеку есть банкомат. Сожалею, если это вас затруднит.

Мужчина продолжал ворчать, затем послышался голос женщины, которая уговаривала его, — Жюстина уловила слово charming [8] . Интересно, как долго Ульф Сантессон будет гнуть свою линию? Ведь это так сложно и несовременно.

8

 Очаровательно (англ.).

— Ну вот!

Ханс-Петер крикнул из холла, что готов идти. Жюстина уже собралась было завернуть птицу в шаль, как услышала, что открылась дверь. Чуть помедлив, она вышла из каморки.

Когда-то она уже встречала Ариадну. Увидев лицо этой крупной женщины, она почувствовала слабость. Ханс-Петер стоял перед стойкой. Тело застыло, рот приоткрыт в беззвучном крике.

— Привет, — пробормотала Ариадна. Губы распухли и потрескались, лицо было перекошено, будто сдвинуто набок, один глаз полностью затек. Волосы висели безжизненными прядями. Несмотря на все ее попытки замазать ссадины и синяки, скрыть следы побоев не удалось.

Ханс-Петер сделал несколько шагов по черно-белым клеткам пола и остановился перед Ариадной, разглядывая ее лицо. Женщина не двигалась.

— Снова упала с лестницы? — спросил он жестким, обвиняющим тоном, которого Жюстина прежде не слышала.

Ариадна не ответила. Она стояла, виновато опустив голову.

Жюстина вышла из-за стойки, чувствуя, как внутри закипает гнев. Она взяла Ариадну за руки, крепко сжала.

— Что случилось? — спросила она.

— Он ее избивает — муж. Раз за разом, а она ничего не делает.

— Но, любимый, что она может сделать?

— Уйти.

— Ханс-Петер… — произнесла Жюстина умоляюще.

Он подергал ручку входной двери, чтобы убедиться, что та заперта, после чего прошел в столовую и молча принялся собирать грязную посуду. Жюстина последовала за ним, увлекая за собой Ариадну. Та двигалась с трудом, чувствовалось, что ей больно.

— Прости, что я так резко, — сказал Ханс-Петер.

— Ничего…

— Просто я так разозлился, — продолжал он. — Если б ты только перестала его выгораживать и придумывать разные отговорки! «Упала с лестницы». У вас вообще лестницы дома есть? Все же очевидно. Мужчину который так поступает, нельзя выгораживать.