Тень, ведомая Богом

– Отлично. – Он довольно потер руки. – Тогда начинай. Что-то потребуется?

– Нет, – мотнула она головой. – Выберите место в комнате, где вам будет наиболее комфортно. Может быть, приляжете на диван?

– Я люблю это кресло. – Натаниэль положил руки на подлокотники. – Останусь в нем.

– Как вам угодно, – улыбнулась Лазарь. – Позвольте мне выйти помыть руки с дороги…

– Да-да, гостевая уборная на первом этаже, слева у лестницы.

– Две минуты, и я с вами. – Мария встала с кресла и направилась к выходу. На пару секунд она замерла у экспоната, затем вышла из кабинета. Девушка спустилась вниз и огляделась по сторонам в поисках уборной. Из гостиной выглянул Бранкович.

– Уже все?

– Нет. Не подскажешь, где уборная?

– Там. – Он указал пальцем на дальнюю дверь под лестницей. – Что, к делу только с чистыми руками? – Он хмыкнул.

– Именно.

– У тебя еще двадцать минут. И барону нужно ехать. Так что не задерживай его своими фокусами. – Вук кивнул на часы, затем развернулся и пошел на второй этаж. По дороге заглянул к хозяину – удостовериться, что все в порядке.

Мария вошла в туалетную комнату и закрыла дверь на защелку. Прямо напротив двери висело зеркало. Девушка смотрела на себя с пару секунд, потом включила воду. Умывшись, она снова посмотрела себе в глаза.

– Да будет так… – двумя довольно быстрыми движениями она извлекла темно-коричневые линзы из глаз и убрала их в контейнер, припрятанный в кармане ее короткого пиджака. Девушка посмотрела на себя уже своими глазами. – И пусть дорога ведет к тебе…

Мария выключила воду, повернула замок и, сделав глубокий вдох-выдох, вышла из уборной.

Она осмотрелась, Вук уже спустился и снова был в гостиной перед телевизором. Девушка неслышно поднялась по лестнице и вернулась в кабинет барона. Тот по-прежнему сидел в кресле.

– Ты быстро! – он отложил газету. – Что мне нужно делать? – бодро спросил он.

Мария не спеша подходила к нему, доставая из кармана старые часы на цепочке.

– Смотреть на часы, – она встала за креслом и держала часы перед стариком, – и слушать мой голос… – в глубине души Натаниэль почувствовал какие-то странные перемены в голосе Лазарь, но не придал им большого значения.

Медленно она раскачивала часы из стороны в сторону и говорила сильным голосом то, что сам Ротшильд не раз видел по телевизору. В какой-то момент часы остановились, зависли у него перед носом, а потом и вовсе исчезли из поля зрения. Стих и голос гипнотизера. В следующую секунду перед Натаниэлем возникло лицо Марии, она взяла его руками за голову, не давая возможности отвернуться. Старик попытался закрыть глаза и прогнать, как ему казалось, наваждение, но злой шепот девушки не дал ему это сделать. Ротшильд смотрел в ее глаза и ничего не понимал, чем дольше он смотрел, тем меньше он чувствовал свое тело. В какой-то момент он видел только их. А потом он моргнул и уже не был в своей комнате. Он вдруг оказался в огромном поле, над которым висел плотный туман. Где-то высоко в небе горели мутным лиловым цветом два солнца. Барон давно не испытывал страха, но тут ему было не по себе.

– Где я? – прошептал барон. – Мария?

– Я с вами, Натаниэль, – услышал он в ответ. – Вы в своем мире, не бойтесь его. Вы там, чтобы найти ответы.

– Куда мне идти? Тут ничего не видно…

– Идите прямо. Там будет первая дверь. – Ротшильд пошел прямо, отчего-то боясь споткнуться. Вскоре перед ним действительно возникла дверь, но она была заперта.

– Как ее открыть? Я слышу за ней знакомые голоса. Кто там?

– Вы можете посмотреть через замочную скважину.

Он так и сделал.

– Это же зал девятки! – воскликнул он. – Почему я не могу войти?.. – недоумевал он. – Мое место среди них.

– Возможно, они закрылись сами. Закрылись от вас.

– Зачем им это? – возмутился барон. Но ответа он не слышал, вместо этого голоса из комнаты становились все громче и заполняли собой все сознание Натаниэля. – Что происходит?

Он озирался по сторонам, перед ним возникали образы говорящих. Он слышал то какие-то обрывки своих разговоров с ними в прошлом, то их шепот за своей спиной.

Спустя, как ему показалось, несколько хаотичных минут он смог взять себя в руки. И в этот момент туманное поле сменилось так хорошо знакомым ему кабинетом девятки. Он сидел на своем обычном месте и видел, что очередное совещание было в самом разгаре. По правую руку сидел его сын Натаниэль Филипп, слева молча слушал всех некогда враг, а теперь соратник – Дэвид Рокфеллер. Рядом с ним сидел его единственный оставшийся сын. Барон посмотрел на человека, сидевшего напротив него, – там восседал Пьер Самюэль Дюпон-четвертый. Лица и голоса остальных были немного смазаны, хотя Ротшильд знал их всех. Люди говорили, будто не замечая его. Они рассуждали о его планах и судили его идеи. Натаниэль не мог поверить в реальность происходящего.

– Этого не может быть, – повторял он, – у нас же общие цели… Я должен услышать больше, должен понять, кто это начал и когда.

Он встал из-за стола и направился к следующей двери. Барон оказался на вечере памяти Уокера. Снова зал был наполнен знакомыми лицами. Но единственное, что Ротшильд видел отчетливо, была голова Лазаря под стеклом и улыбающиеся лица Дэвида Рокфеллера и Мадлен Олбрайт. Внезапная ярчайшая вспышка буквально ослепила барона. Он увидел, как десятки бомбардировщиков летят в сторону каких-то городов, как разрываются снаряды и вокруг все полыхает огнем.

– Он так одержим идеей уничтожения малых народов, что даже и не помышляет о том, что мы можем направить их против него, – сказал Дэвид.

– Лично я не против уничтожения этих мерзких унтерменшей, – улыбнулась Мадлен, – им самое место на том свете, подальше от нас.

– Трудно не согласиться. Однако именно они помогут нам построить из их конфликта достойную силу для уничтожения его самого. Только подумай, мы так натаскаем этих косовских албанских шавок, что они бросятся на того, кого мы укажем, когда придет время, разумеется.

– Хитро, Дэвид. Даже я не сразу поняла глубину плана. – Олбрайт сделала глоток шампанского из бокала. – Косово – отличный плацдарм для нанесения удара в спину.

– Особенно пока оно под нашим контролем…

Вдруг в зале погас свет, исчезли голоса и прочие звуки. Все, что слышал барон Ротшильд, был шепот Марии, лившийся ему в уши. Он не понимал, что она говорит, услышал лишь последнюю фразу:

– …Когда откроешь глаза, ты не увидишь ничего странного во мне…

Потом снова была тишина. Щелчки пальцев буквально тащили его наверх, к тусклому свету.

– Натаниэль, возвращайтесь. Откройте глаза, – приказала ему Лазарь, и он очнулся. – Как вы себя чувствуете, сэр? – поинтересовалась девушка.

– …Ого… – тихо ответил Натаниэль. – Не ожидал такого… я будто побывал в прошлом… слышал то, чего не мог слышать, но догадывался… – Он посмотрел на сидевшую напротив него Марию. – Почему мы остановились? Я хочу увидеть все.

– Это вы остановились. Видимо, пока не готовы проникнуть так глубоко. Но ничего страшного, – пожала она плечами, – продолжим в пятницу?