Теневой Дозор

При этом испанец и не думал убирать клинок в ножны.

В Сумраке они двинулись в сторону кабинета школьного Надзора, мимо классных дверей, распахнутых Дмитрием еще во время первого сегодняшнего визита.

Дмитрий, переглянувшись с фехтмейстером, громко позвал через Сумрак Вадика Смелякова.

Никто не отвечал.

Уже виден был пролом в стене на месте двери в кабинет Лиха и Дмитрия. Уже не оставалось сомнений, кто именно проломил стену и едва не убил хозяина кабинета.

– Вы принесли то, что должны? – спросил голос Смелякова.

Дмитрий обернулся, Рауль тоже. Мальчик сидел на подоконнике с таким видом, словно был здесь с самого начала и немало удивлен, как это на него сразу не обратили внимания. За оконным стеклом молчаливо густела тьма. Без единой звезды.

– Принесли, – ответил Дмитрий и вопросительно глянул на Рауля.

Тот вынужден был все же убрать оружие, чтобы показать Смелякову «Зеркало».

– Это не оно, – безапелляционно заявил Вадик. – Обманываете. Нехорошо.

«Вот тебе раз», – подумал Дреер.

– Откуда ты знаешь, малыш? – мягко улыбаясь, поинтересовался испанец. – Разве ты видел когда-нибудь подлинное?

– Тебя я не знаю, – равнодушно ответил Смеляков.

У Дмитрия дернулось внутри желание сделать замечание по поводу дерзкого тона. Однако именно равнодушие в голосе мальчика сразу же погасило этот толчок. Как будто говорил вовсе не мальчик.

– Зато я знаю твоего мраморного друга, малыш. – Дон Жуан иронически надавил на последнее слово.

– Его? – приподнял уголки губ Вадик.

В коридор вылетела дверь кабинета французского языка. На этом разрушения не закончились: нечто проломило стену, уже подточенную заклинанием «тлена». Пронеслось облако пыли. Та оседала на шляпе и плаще фехтмейстера, на пиджаке и брюках Дреера, на мелированных волосах Смелякова. Выбитые из стены кирпичи рассыпались на мелкие осколки, точно были сделаны изо льда.

А из пролома выбиралась уже знакомая Дмитрию статуя. Обычный дверной проем был для нее слишком узок. Как этот истукан туда попал?

Командор Гонзаго де Мендоза неторопливо направился к двум Инквизиторам.

Дмитрий следил, как ступают его ноги – шаг, другой, – а затем бросил на пол самую мощную «Глубокую заморозку», какую только мог сотворить. На идею его натолкнули рассыпающиеся кирпичи.

В ногу истукана словесник не попал, но этого и не требовалось. Всем весом статуя опустилась на пятачок, ставший невероятно хрупким от сверхнизкой температуры. Пол и так уже был подпорчен «тленом». Статуя и провалилась в него, как в прорубь. Но Командор догадался растопырить руки, так что оказался утопленным всего лишь по грудь.

– Нет! – резко выкрикнул Дон Жуан. И добавил тихо: – Оставь это, ученик!

Статуя между тем, неуклюже ворочаясь, пыталась выбраться из ловушки. Дмитрию вдруг больше всего захотелось, чтобы сейчас в рекреации открылись несколько порталов и оттуда все же повыпрыгивали Инквизиторы-штурмовики.

Вадик Смеляков чуть склонил голову набок, с интересом наблюдая за происходящим.

А Дон Жуан медленно подошел к застрявшему Командору, опустился на одно колено. Отложил в сторону выхваченную было рапиру, стянул перчатку с механической руки… и протянул ту статуе.

– Моя рука у тебя, – произнес бывший инкуб. – Ты можешь забрать остальное.

От неожиданности Командор даже прекратил вытаскивать себя из провала. Казалось (и было похоже на правду), что зрачки каменных глаз расширились.

– Моя вина слишком велика, – продолжал фехтмейстер. – Я убил тебя. Я не посвятил ее. Она умерла смертной женщиной, и ее прах давно истлел в могиле. Но она помнила тебя и скорбела до конца своих дней. Ее душа спасена, а не проклята, как наша. Гонзаго де Мендоза! Ты волен взять мою жизнь, если это может что-то искупить. Но прошу, освободи невинных, в том числе этого малыша. – Он показал на Вадима. – Тебе нужен лишь я, и я в твоей власти.

Дон Жуан все еще протягивал руку временно обездвиженной статуе, словно и правда надеялся вытянуть Командора из дыры. Впрочем, как знать, сколько Силы вложил в свое изобретение гений Джакомо Лепорелло.

Мраморный гигант поднял свою руку и коснулся протеза старого врага. Это походило на странное рукопожатие железа и камня. А затем истукан начал растворяться, одновременно погружаясь дальше в пол. Так он уходил в землю после схватки в Суздале.

Механический протез Дон Жуана завис над провалом, который больше никто не занимал.

– Какая трогательная сцена! – раздалось с подоконника.

Смеляков несколько раз нарочито хлопнул в ладоши.

– Может, пора оставить в покое мальчика и проявиться мужу? – сказал Дреер. – Твой телохранитель, похоже, нас покинул. Я и не знал, что статуи умеют прощать.

– Ты хорошо придумал. – Смеляков глядел мимо Дмитрия, удостаивая вниманием, казалось, одного испанца. – Разжалобить каменное сердце – это надо ухитриться.

«Дурак, – мысленно сказал Дмитрий. – Да и я не лучше. Решил, он счеты с ним хочет свести. А он с собой счеты сводил».

Испанец тем временем неспешно поднялся и не забыл прихватить рапиру. Снова отправлять клинок в ножны в его планы явно не входило.

– Хуан де Тенорио, первый уровень, – церемонно, однако сдержанно поклонился он Смелякову. – Хранитель легенд и нематериальных сведений. А кто ты, занявший душу и тело отрока?

– Тебе довольно того, что я Высший, – болтая ногами, сообщил Вадик.

– Смею ли я заметить, что это ты, а вовсе не Гонзаго, пленил всех в этих стенах? – с легкой долей издевки произнес Дон Жуан.

– Смеешь, однорукий, – ответил Вадик.

– Почему бы тогда не проявить себя, как просил мой ученик? Ведь твое могущество не позволит нам причинить тебе вред.

– Требую здесь я.

– Разрешите мне, Старший? – вмешался Дмитрий. И, получив утвердительный кивок Дон Жуана, обратился к Вадику. – А я, со своей стороны, смею предположить, что у тебя просто нет лица. Ты ведь не более чем тень. Твое место навечно в Сумраке, но ты забираешь детей, чтобы всплывать наверх. Ты дерьмо, которое само по себе тонет, но хочет быть полноценным, непотопляемым. Ты и по меркам Света дерьмо, и по меркам Тьмы. Дерьмо по определению! Может, твои дружки с пятого слоя вытолкнули тебя наверх, подсадили, так сказать, в обмен на то, что и ты их поднимешь. Только ни ты, ни они никакие не Владыки. А ты даже сейчас прячешься в пацане и боишься вылезти. А впрочем, не зря же мы принесли тебе зеркало Сумрака…