Тени Деймона: Шаг в неизвестность. Том 2
Шрифт:
Я глянул на дремавшую у стены девушку. Свалявшиеся черные волосы, бледная, почти мертвенно-белая кожа, покрытая черными шариками волдырей, и грязное тряпье, накинутое поверх тощего, мелко дрожавшего от холода тела. Девушка дремала, а может уже и вовсе – бредила. Чем мы с ней думали, когда записывались в эту долбаную программу возрождения? Хотели дожить до открытия бессмертия? Посмотреть будущее? Идиоты. Но откуда мы могли знать, что у человечества нет никакого будущего, а мы, будто крысы, забившиеся в эту вонючую каморку, будем медленно подыхать от холода голода и чумы?
В дверь постучали. Раз, другой, третий. Свои. Скорее всего. Я вскочил, закинул винтовку за спину и рванул со всей силы старый, временами клинивший засов. Тяжелая железяка неохотно, со скрипом подалась. Дверь
Как только последний из них заскочил внутрь, я трясущимися руками поднял с земли засов, захлопнул дверь и кое-как приладил его на место. Больше гостей не ожидалось.
– … да не стой же ты столбом, помоги, – рявкнул один из охотников, кладя глухо постанывавшего собрата на кучу грязного тряпья.
Окликнутый вышел из ступора, сковавшего его на какие-то доли секунды, подбежал к ним и принялся осматривать раненного. Длилось это недолго. Спустя минуту он встал и укоризненно покачал головой.
– Все. Он уже все, – слова, выносившие еще одному человеку смертный приговор, одно за другим вылетали из его рта и разбивались о густую, гудящую от напряжения тишину.
Охотники ничего не ответили. Лишь молча кивнули. А затем один из них присел на корточки, зажал несчастному бедолаге рот рукой, другой – достал из-за голенища сапога нож и резким движением полоснул раненного по горлу. Нас осталось всего четырнадцать.
– Эй, ты в порядке? – на мое плечо легла чья-то ладонь и как следует встряхнула, – Открой глаза!
Я повернулся. Сзади стояла … Кожа на ее бледных руках сморщилась, тощие, как спички ноги, подгибались, спутавшиеся черные волосы скрывали лицо.
– Открой глаза, – вновь потребовала она и тряханула меня так, словно на ней был экзоскелет. Затем, она убрала назад свалявшуюся, покрытую пылью и корростой копну волос, до этого скрывавшую ее лицо, и я увидел два пустых темных провала глазниц, внутри которых начинало зарождаться едва различимое фиолетовое свечение, – открой глаза.
Страх вперемешку со слабостью тут же расползся по всему телу и маленькими молоточками заколотился в висках. Руки стали ватными, ноги подкосились, и я безвольно осел на пол, не отрывая глаз от стоявшего передо мной чудовища. То, что было когда-то девушкой, вновь открыло усеянный кривыми, но бритвенно-острыми зубами рот и рванулось вперед. Я рефлекторно замахнулся, пытаясь ударить чудовище, но то оказалось проворнее и со всего маху залепило мне своей когтистой лапой по лицу. Как ни странно, но боли не было. Голову лишь только мотнуло в сторону, да и то не сильно.
– Твою дивизию, шеф, – услышал я до боли знакомый голос. Это был Эдрих, и, Дагор меня сожри, как же хорошо, что это именно он, а не та ублюдина… из сна? – Сейчас наша очередь дежурить, подъем! Я не буду тут один сидеть, мне скучно! – парень решил залепить мне еще одну пощечину, то ли не понимая, что из-за шлема они не имеют вообще никакого эффекта, то ли просто ради хохмы, но я перехватил его руку и отвел в сторону.
– И что, мне сплясать что ли?
– А, что умеешь? – парень отошел назад и уселся у стены напротив.
– Нет, – честно признался я, – в академии и учебке нас такому не учили, да и не сильно оно мне было нужно.
– Слушай… – задумчиво протянул Эдрих, осторожно отпихивая подбежавшую к нему Шельку в сторону, – Ты не обессудь, конечно, но твоего зверька я кормить не буду. Эта хитрая черная морда и так уже выпросила по батончику у каждого, пока они тут дежурили. И ты не поверишь, съела. Все семь штук, не считая того, что ты ей дал вчера. Это вообще как? Нормально? Она не лопнет?
Шелька возмущенно пискнула, затем подошла поближе к парню и начала тереться о его ногу, задрав мордочку и глядя тому прямо в глаза.
– Нет, нет, хрен тебе… – неуверенно промямлил Эдрих, не отрывая взгляда от зверька. Тот недолго
думая запрыгнул к нему на коленку, затем цепляясь острыми коготками за края бронепластин, вскарабкался наверх, добрался до шлема и, недолго думая, лизнул его маленьким розовым язычком, оставив на стекле небольшой мутный развод.– Ладно, хрен с тобой, держи, – оттаял парень, доставая из набедренного кармана батончик, – Только если лопнешь, потом не возмущайся. И хозяин твой тоже пусть не возмущает… Вот ведь маленькая срань! – возмутился он, глядя на то, как зверек подбегая ко мне, кладет батончик на пол и подталкивает его вперед, мол, смотри, что нашла, хозяин.
– Ну, было ваше, стало наше, – ехидно ухмыльнулся я, пряча батончик в карман. Пригодится на будущее.
– Да, чтоб я еще хоть раз этой хитрой морде поверил! – Эдрих раздосадовано хлопнув себя по коленке, – Слышишь, – он ткнул пальцем в сторону зверька, – Больше даже не надейся что-нибудь выпросить! Нихрена не получишь!
Шелька в ответ лишь невозмутимо пискнула, повернулась к нему задом и, махнув черным пушистым хвостом, запрыгнула ко мне на ноги и начала тереться о бронекостюм тихо урча. Я осторожно взял ее на руки и начал гладить, попутно открыв окно нейроинтерфейса, чтобы сориентироваться во времени. До подъема оставалось всего пару часов. Видимо, наша с Эдрихом смена оказалась последняя. Мда, надо было сказать парням, чтоб ставили меня в середину. Я-то приучен уже к долгому отсутствию сна и умею отдыхать так-вот урывками, а они – нет. Надо будет выяснить, кто у нас дежурил в середине отдыха, и приглядывать за ними, чтобы не клевали носом во время перехода. Кстати об этом…
Я перешел в панель отряда и открыл состояние костюмов. Целостность у всех была в полном порядке, что неудивительно, а вот остальные показатели мне очень не понравились. Заряда оставалось у всех примерно пятьдесят процентов, да и кислорода самому везучему из нас хватит еще часов на пять. Зараза. Придется все-таки дышать местным воздухом, пусть и через фильтры. Остается только надеяться, что мы ничего не подцепим, да и если вернемся на Тень – всем придется пройти карантин. С зарядом все еще печальней. При текущем расходе, через сутки, максимум – двое, наши костюмы превратятся в груду металлолома. Можно, конечно, развернуть встроенные в них солнечные панели, но идти с ними будет довольно неудобно, да и в случае прямого боестолкновения – быстро убрать не получится. Мощность у них, если честно, тоже такая себе. Растянут наши мучения на день. Впрочем, насколько я помню, эта модель брони оснащена еще и теплоотводом от тела пехотинца, что, в купе с панелями, и конвертерами кинетический энергии сочленений костюма, дает нам еще неделю минимум. Значит разумнее поступить так. В первой половине дня четверо разворачивают панели и идут с ними, а остальные их прикрывают, а потом – меняемся. Лучше, конечно, заряжаться всем сразу, но если твари застанут нас в таком виде, то, скорее всего, просто порвут на куски особо не заморачиваясь. С теплоотводом конечно идти то еще удовольствие. Будто тебя медленно заживо замораживают, и если не двигаться неторопливо, то вскоре можно перестать чувствовать руки, ноги, да и все остальное, болтающееся, но не менее важное. Можно еще попробовать включить теплообмен костюма с внешней средой и добывать энергию буквально из воздуха, но при внешней температуре меньше десяти градусов это будет совсем малоэффективно.
– Алекс, – оторвал меня от мыслей Эдрих, – А ты вот когда спал… Тебе ничего странного не снилось?
– Было дело, – ответил я, опуская Шельку на пол. Та еще немного покрутилась возле моей ноги, пытаясь поймать себя за хвост, а потом пискнула и убежала в угол, к банке жестяной банке и целому вороху фантиков от батончиков, – снилось, будто я – один из них, – рука сама собой указала на трупы, сваленные в дальнем углу, – сидел тут и ждал каких-то охотников, которые, вроде как, убивали детенышей тех тварей. И, по ходу дела все они тут умерли от какой-то болезни. Их специально выгоняли сюда из какого-то более крупного лагеря, чтобы они не заразили остальных… – я замолчал, пытаясь вспомнить сон, который уже успел потускнеть и разорваться на сотню серых бессвязных лоскутков.