Тени Лавуара

Теперь он звучал, словно треск пожара, только что утихшего в предместьях: сухо, страшно, надрывно. И вместе с тем, в нем слышался металл: твердый и несгибаемый.

— Любой, кто посмеет укрывать у себя тех, кто имеет отношение к Приюту будет повешен. Любой, кто знает, но скрывает место нахождения приюта — сожжен вместе со своими домами, — резким, властным жестом Аделар указал на пепелище.

Полы его черного плаща взметнулся вверх, словно крыло птицы.

Словно, добавляя веса словам перфектума, раздался раскат грома, а через несколько секунд, где-то вдалеке сверкнула молния.

И без того напуганные крестьяне упали на землю, запричитав еще громче, еще жалостливее, но мужчина лишь поморщился.

— Гоните их в шахты! — приказал он солдата, вновь надевая капюшон на голову. — И найдите Таира! Далеко они не могли уйти.

— Может она это, окочурилась там…

Задумчивый голос, звучащий, казалось безумно далеко мог принадлежать только одному человеку.

— Козлов, пошел ты… Сородичей осеменять! — с трудом заставляя себя открыть глаза, на удивление четко проговорила Инга.

Дернувшись, Боря скривился, бросив на девушку раздраженный взгляд. После того, как они пришли в себя в каком-то непонятном подобии шатра, он уже мысленно успел похоронить мелкую девку, но та умирать, видимо, не собиралась. К огромному неудовольствию Бори.

Блондинка ему не нравилась. Категорически и давно. Начиная, с той самой памятной Инге поездки на море, где она почему-то не поспешила впечатлиться им и растаять.

Глубоко вдохнув, Инга осторожно села, тотчас поморщившись от боли в затылке. И если она свои ощущения предпочла не озвучивать, это за нее со всей ответственностью сделала Варя.

— О-о-ой, как голова болит, — с момента пробуждения канючила Варенька, вызывая желание убивать не только у Вовы, голова которого раскалывалась на две части, словно грецкий орех, но и у людей за шатром.

Уже несколько раз к ним заглядывали то мужчины, то женщины, интересуясь, не добить ли раненую, чтобы не мучилась и очень огорчались, когда Вова отрицательно мотал головой.

В диалог с Козловым Владимир не вступал, точно так же, как и опасался подходить к свернувшейся в комочек Вареньке. А вот, когда в себя пришла Инга, парень встал с ящика, на котором восседал, словно турецкий султан на подушках и подошел к девушке.

— Раз ругаешься, значит жить будешь, — усмехнулся он, оттесняя Козлова подальше от Инги.

Каждый раз, когда тот дергался и кривился, Вова опасался, как бы у Бореньки не начался приступ. Эпилепсии или истерии — парень не знал, но был уверен, что что-то да случится. И вот, когда это произойдет (а это произойдет, Вова был уверен — лишь вопрос времени) то он бы хотел, чтобы Козлов был на максимальном расстоянии о девушек.

— Биолог — существо неубиваемое. А биолог, которому осталось всего полгода до получения диплома — бессмертное. — криво усмехнувшись, отозвалась она, все же осторожно коснувшись затылка.

Там под волосами назревала шишка, к которой даже прикасаться было больно. Вздохнув, Инга взглянула на Варю с такой тоской, что, казалось, хватило бы на сотню самых черствых людей. При чем было непонятно: жалеет ли она соседку или хочет добить из милосердия, как и другие.

Дернув головой, Козлов демонстративно отвернулся, скривившись, словно ему предложили что-то непристойное.

— Очнулись уже? — полог шатра приоткрылся и в щель между полотном юркнула та самая цыганка, которая не так давно открыла им дверь камеры. В руках она держала большую корзину, накрытую тонкой кружевной салфеткой.

На девушке было надето все то же пестрое платье, сшитое, видимо, из лоскутков, черные волосы были заплетены в две косы, в которые были вплетены алые ленты.

Теперь, когда не нужно было никуда бежать, Володя смог хорошо рассмотреть вошедшую. Цыганка была прехорошенькая. Тонкие черты лица, аккуратный, чуть вздернутый кверху носик, пухлые алые губы, на которых, словно, застыла насмешливая полуулыбка. Большие черные глаза в обрамлении густых ресниц смотрели на чужаков со смесью интереса и недоверия. Маленькая и хрупкая, она казалась почти ребенком, хотя ей уже исполнилось восемнадцать лет.

Тряхнув головой, девушка быстро прошла к небольшому самодельному столу и поставила на него корзину.

Варя, которой не понравился взгляд, брошенный Вовой на цыганскую девчонку, перестала ныть и поднялась с пола, гордо подойдя к парню, которого уже считала своим и демонстративно обняла его за талию, нагло игнорируя удивленные Володин взгляд и попытки парня оттолкнуть ее.

Недоуменно взглянув на нее, цыганка нахмурила тонкие брови, а потом звонко засмеялась, демонстрируя белые, удивительно ровные зубы.

— Я всего лишь принесла поесть, — девушка подняла, на удивление чистую, салфетку и отступила на шаг от корзины. — И узнать, может вам что-то нужно, — добавила она, водя пальчиком по краю кружева.

Проводив девушку взглядом, Инга осторожно села чуть более ровно, старательно отгоняя головную боль.

— Немного… Да ладно, очень глупый вопрос, не подскажешь где мы? Хотя в каком городе и… — блондинка чуть озадаченно смахнула с лица светлую прядь волос. — Году.

Между тем Козлов, не отказывающий себе в удовольствии полюбоваться на прелестную девчонку важно хмыкнул. Впрочем, и этого хрупкая нервная система биолога не выдержала. Отсутствие у Бори симпатии к ней было более чем взаимным. И вот эта неуместная попытка построить глазки незнакомке проскрежетала железным гвоздем по стеклу ее нервов.

Мило улыбнувшись, Инга молча схватила жмут каких-то тряпок смотала их в пучок и без малейшего колебания прицельно бросила аккурат в звезду, поцелив точно в голову. Жмут тотчас распался, осыпав рухнувшего на спину парня ворохом тряпья.

— Еще раз и ты холодный, — почти меланхолически заметила блондинка, после чего виновато пожала печами, извиняясь перед девушкой.

Удивленно похлопав глазами, девушка задумчиво нахмурилась. Озадачено потерев лоб ладошкой, цыганка взглянула на блондинку, казалось, даже не заметив позорного падения Бориса. Зато заметил Вова.

Тихо прыснув в кулак, парень снова попытался отлепить от себя Варю, но получил ощутимый тычок по ребрам и решил, что лучше терпеть крепкие объятье, чем побои, прекратил попытки освободиться.

– Восемьсот сорок седьмой год с пришествия Бога, — наконец ответила цыганка, теребя в руках кружевную салфетку. — Вы в городе Лавуар, вернее, на его окраине.

Задумчиво проведя ладонью по волосам, Инга с отчаянием пыталась выудить из недр памяти хоть что-то о таком городе, но географические познания только вяло огрызались в ответ.