Тени сгущаются
Шрифт:
– Какого черта?..
– Двое моих друзей очень хотели заглянуть к тебе – посмотреть, как ты обделываешь свои делишки.
– Мне не нравится такое отношение, Шед. Похоже, ты мне не доверяешь.
Шед пожал плечами:
– До меня дошли нехорошие слухи. Говорят, ты вместе со Сью решил меня ограбить. Прибрать к рукам мою «Лилию».
– Вместе со Сью? Кстати, где она, Шед?
– Так, значит, вы и правда связаны? – Шед состроил угрюмую мину. – Черт бы тебя побрал! Вот почему она дала мне от ворот поворот. Сволочь ты, Гилберт! Она больше не хочет меня видеть. А эта обезьяна у двери уверяет, будто
Гилберт искоса оглядел всех троих. Казалось, он взвешивает свои шансы. Но тут в кабинет неторопливо вошел коротышка и прислонился к стене, раздвинув широкий рот в насмешливой ухмылке.
– Ты пришел по делу или так, потрепаться? – спросил Гилберт. – Если по делу, то выкладывай. И убирайся поскорее со своими уродами. Они мне всю репутацию испортят.
Шед вытащил из кармана кожаный мешочек.
– Репутация у тебя и так хреновая, Гилберт. Люди говорят, с тобой не стоит связываться. Им не нравится, что ты вечно норовишь прикарманить чужую собственность.
– Заткнись и давай сюда деньги, Шед. А если пришел просто поныть, тогда уматывай.
– А он храбрец. Ишь как раздухарился, даром что один против четверых, – сказал матрос, бывший повыше ростом. Второй ответил ему на незнакомом языке. Гилберт злобно зыркнул на них: я, мол, ваши физиономии запомню! Коротышка ухмыльнулся и поманил его пальчиком. Гилберт решил, что пока не время заедаться.
Шед отсчитывал монеты. Гилберт смотрел на растущую кучку, и глаза его становились все шире.
– Я же говорил, что проверну выгодное дельце, – сказал Шед и бросил в кучку драгоценности Сью.
Один из моряков взял браслет, покрутил его в пальцах.
– Сколько ты должен этому типу?
Гилберт отрывисто назвал сумму, показавшуюся Шеду преувеличенной.
– Гляди, Шед, не продешеви, – сказал матрос.
– Я просто хочу забрать у этого шакала западную на «Лилию».
Гилберт уставился на украшения, бледный и взмокший.
Облизнул губы, потянулся рукой за колечком. Пальцы у него дрожали.
Шед испытывал и страх, и злорадство одновременно. Гилберт узнал колечко. Теперь, возможно, он поостережется связываться с Каштаном Шедом. Или, наоборот, перережет кое-кому глотку. Гилберт, как и Крейг, тоже испытывал проблемы со своим «эго».
Этого с лихвой хватит, чтобы покрыть все мои долги, господин Гилберт. Даже считая с дополнительными процентами. Несите-ка сюда мою закладную.
Гилберт рассеянно достал документ из ящика соседней полки. Глаза его не отрывались от кольца.
Шед немедленно порвал бумагу.
– По-моему, еще один должок за мной остался, а, господин Гилберт? Да, думаю, что так. Будьте уверены, я уж постараюсь, чтобы вы получили все, что вам причитается.
Гилберт злобно сощурился. Но в глазах его мелькнула также тень испуга. Шеду это понравилось. Никто никогда не боялся Каштана Шеда, за исключением Азы, но Аза был не в счет.
Пора сматывать отсюда, чтобы не спугнуть удачу.
– Благодарю вас, господин Гилберт. До скорого свидания.
Проходя через приемную, Шед с изумлением увидел, что оба телохранителя сладко похрапывают. Человечек с лягушачьей физиономией усмехнулся. На улице Шед расплатился со своим эскортом.
– А он не так уж
ерепенился. Я думал, будет хуже.– Так мы же были с тобой, – сказал коротышка. – Давай двинем к тебе и попьем пивка.
– Вид у него был такой, будто он в шоке, – заметил один из матросов.
– Как ты умудрился наделать такую кучу долгов? – поинтересовался коротышка.
– Из-за бабы. Я собирался жениться на ней. А она просто тянула из меня денежки. В конце концов я прозрел.
Троица покачала головами.
– Женщины! – сказал один моряк – С ними, приятель, нужно поосторожнее. Иначе костей не соберешь.
– Я получил хороший урок. Эй, давайте это обмоем! Я угощаю. У меня осталось немного вина – я закупил его для особого клиента. Но клиент уехал, а вино девать некуда.
– Такое дрянное?
– Нет. Такое хорошее. Никому не по карману.
Шед провел весь оставшийся вечер, потягивая вино, даже когда моряки смотались куда-то по делам. Каждый раз при воспоминании о том, как Гилберт отреагировал на кольцо, хозяин таверны расплывался в широкой усмешке.
«Не очень-то зарывайся, – тут же одергивал он себя. – Гилберт такой же сумасшедший, как и Крейг».
Но потом приподнятое настроение прошло, сменившись страхом. Гилберт отомстит ему, когда он будет один, а под патиной, оставленной Вороном и несколькими последними сделками, по-прежнему скрывалось слишком много того самого старины Шеда.
– Нужно было отвезти гада в замок, – пробормотал Шед в свою кружку. И тут же обругал себя: – Вот черт! Я такой же негодяй, как Ворон. Даже хуже. Ворон хоть живых туда не возил. Что, интересно, делает сейчас этот подонок со своим шикарным кораблем и хитрой маленькой потаскушкой?
Шед надрался до поросячьего визга и чуть не рыдал от жалости к себе.
Последний постоялец ушел в свою спальню. Последний посетитель ушел домой. А Шед все сидел, уговаривая бутылку и косо глядя на Лизу, на которую он злился, сам не зная почему. «Из-за ее тела, – подумал он. – Ишь, какое налитое! А она не дает. Слишком, мол, хороша для меня. И какую волю забрала в последнее время! Да-а».
Лиза посматривала на него, прибираясь в зале. Ловкая, сучка. Даже лучше Душечки – та тоже работала не покладая рук, но не было в ней этакой экономности движений. Может, и правда разрешить ей похозяйничать в таверне? Сам он не очень-то с этим справляется.
Внезапно он обнаружил, что Лиза сидит напротив него. Шед смерил ее злобным взглядом. А ей хоть бы хны – сидит себе и бровью не ведет. Боевая девка. Такую на пушку не возьмешь. Не запугаешь. Ох, наплачется он из-за нее когда-нибудь!
– В чем дело, господин Шед?
– Ни в чем.
– Я слыхала, вы отдали Гилберту долги. По закладной на «Лилию». Как вы могли заложить «Лилию»? Она принадлежит вашей семье уже несколько поколений!
– Не пудри мне мозги этой сентиментальной чепухой! Тебе-то какая печаль?
– Где вы взяли деньги?
– Кончай приставать, поняла? Иначе тебе не поздоровится! – Несмотря на суровый тон, Шед сам не верил своим угрозам.
– Вы как-то странно себя ведете последнее время.
– Я был влюблен.
– Не в этом дело. Кстати, а куда она девалась, ваша любовь? Я слыхала, будто Сью исчезла. Гилберт говорит, вы ее порешили.