Тени в лабиринте

– У него есть личная машина?

– Не знаю. Хотя подождите. Однажды, когда Григорий позвонил, у меня в гостях находилась женщина. Я не хотел, чтобы она присутствовала при встрече, поэтому вышел на улицу и ждал его возле дома.

Внезапно Кормилин побледнел и схватился рукой за грудь, лицо его исказилось от ужаса.

– Вспомнил, – бескровными губами прошептал он, – теперь я вспомнил. Это был тот таксист.

Голиков недоуменно посмотрел на Кормилина.

– В чем дело, Иван Трофимович? Вам плохо? О каком таксисте вы говорите?

– Сегодня утром меня хотели убить, – отрешенно произнес Кормилин.

Это заявление озадачило майора. Быстро сопоставив поведение Кормилина с показаниями его соседки и результатом осмотра квартиры, свидетельствующем о поспешном бегстве хозяина, Голиков вдруг понял, что последние слова Кормилина – не актерская импровизация и не заранее подготовленный ход. Замдиректора фабрики действительно был чем-то смертельно напуган.

– Иван Трофимович, – негромко сказал майор, – успокойтесь и расскажите по порядку обо всем, что сегодня с вами произошло.

– Этой ночью я долго не мог уснуть, – словно очнувшись от своих мыслей, начал Кормилин. – Я уже знал, что Эльяков у вас, и не строил в отношении себя никаких иллюзий. Это, с одной стороны, меня угнетало, но в глубине души я понимал, что виноват сам. Ну чего мне не хватало? Хорошая Должность, изолированная квартира, зарплата тоже не у каждого такая. С семьей, правда, не сложилось, но, опять же, винить в этом некого – все боялся лишиться пресловутой свободы. Вы знаете – жалко улыбнулся Кормилин, – страшно, когда в сорок пять лет начинаешь понимать, что жизнь прожита впустую.

Иван Трофимович ненадолго задумался. Голиков ни мешал ему, по опыту зная, что в такие минуты нужно дать возможность человеку высказаться, выплеснуть накопившуюся боль.

– Утром я вышел из дому в жутком состоянии, – продолжал Кормилин. – На сердце давил непомерный груз вины, а тут еще ваша повестка… Дойдя до перекрестка, я подождал, пока зажжется зеленый свет, хотя машин поблизости не было. Не знаю, что заставило меня обернуться на полдороге, может, инстинктивно почувствовал опасность. Прямо на меня на огромной скорости неслось такси, – Кормилин вздрогнул и негнущимися пальцами вытащил из кармана помятый платок. – Все произошло в какие-то доли секунды. Я остановился, как вкопанный. Буквально в метре от меня машина резко отклонилась влево и промчалась мимо. Лицо водителя было диким, бессмысленным. Мне показалось, что раньше я где-то видел этого человека. И только сейчас я вспомнил – он сидел за рулем, когда Григорий привозил товар. Теперь мне совершенно ясно – меня хотели уничтожить физически, раздавить, как…

Волнение помешало Кормилину закончить фразу. Смутная догадка зародилась в голове Голикова.

– Номер машины вы не заметили? – подавшись вперед, спросил он.

Иван Трофимович отрицательно покачал головой.

Достав несколько фотографий, майор начал не спеша раскладывать их на столе.

– Посмотрите внимательно, нет ли здесь…

– Вот он! – Кормилин схватил фотографию Границкого, приблизил к лицу и впился долгим взглядом.

– Вы не ошибаетесь?

– Ошибаюсь? Да я его на всю жизнь запомнил.

Иван Трофимович медленно, словно не желая расставаться с фотографией, положил ее на место. Вдруг его рука на мгновение замерла в воздухе. Враждебно взглянув на Голикова, он хрипло произнес:

– Так вам все известно… Зачем же вы морочите мне голову своими расспросами?

– А чем вы недовольны? – обыденным тоном произнес майор, уже не сомневаясь в истинной причине перемены в поведении Кормилина.

– Издеваетесь? – Иван Трофимович указал пальцем на фотографию Саркисова, которую Голиков небрежно вертел в руках. – Вы с самого начала знали, что Григорий – никакая не абстракция или как вы там его еще окрестили.

Насупившись, Кормилин стал демонстративно разглядывать узкие носки полуботинок.

«Похоже, все стало на свои места, – подумал Голиков. – Наконец-то образовалась четкая цепочка: Ферезяев, он же Борохович – Моисеев – Саркисов – Кормилин – Эльяков и так далее. Теперь Антон Васильевич вздохнет с облегчением. А я? Где ключ к решению задачи? Ясно, что Борохович – фигура номер один, но и с Кормилиным нельзя ошибиться».

– Гражданин Кормилин, не забывайте, где вы сейчас находитесь, – подчеркнуто сухо сказал майор. – Уясните себе, наконец, никто с вами в кошки-мышки не играет. А какие задавать вопросы – это уж позвольте решать мне. Меня, например, в данный момент интересует, все ли вы рассказали о своих взаимоотношениях с… Григорием, – Голиков на всякий случай не назвал фамилии Саркисова. – Мне кажется, что вы умышленно опускаете некоторые детали, тем самым пытаясь отмежеваться от участия в других преступлениях.

Кормилин выпучил глаза, как вытащенная из воды рыба. Утратив контроль над собой, он вскочил со стула и забегал по кабинету. Изо рта его вырывались нечленораздельные шипящие звуки.

– Что вам от меня нужно? – истерично выкрикнул он, обретя дар речи. – Какие еще другие преступления? Я ничего не знаю, слышите, ни-че-го! – внезапно обессилев, Иван Трофимович грузно опустился на стул. – Все, хватит. Отправляйте меня в камеру, к черту, к дьяволу, в преисподнюю… И зачем я только пришел сюда?

«Нет, это не игра», – решил майор.

– Вы поступили правильно, придя к нам. По крайней мере, здесь вам не угрожает опасность, – выдержав паузу, спокойно произнес Голиков. – Итак, вы утверждаете, что была предпринята попытка наезда на вас. Но ведь, насколько я понял, водителю ничего не мешало осуществить свой замысел. Может, вас просто хотели припугнуть?

– Нет, – замдиректора фабрики замотал головой, – я видел его глаза.

– Странно, – задумчиво протянул майор. – Тут какая-то нелогичность. Не находите?

Кормилин досадливо поморщился.

– В чем? В том, что я еще живой? Или вы и в этом меня обвиняете?

– Иван Трофимович, спрашиваю здесь пока я, – голос Голикова звучал ровно, но в нем угадывалась нотка раздражения. – Давайте продолжим. Что было дальше?

Кормилин с недоверием глянул на Голикова. В каждом вопросе ему чудился подвох.

– После того, как меня чуть не задавили? – не то спросил, не то уточнил он.

– Да.

– Дальше я действовал словно в тумане. Не помню, как дошел до своего подъезда. В голове вертелась одна мысль: бежать, бежать во что бы то ни стало из города, скрыться, переждать, а там будь что будет.

– Возле дома вы никого не встретили?

– Никого, кроме соседки по лестничной клетке.

– А почему вы решили бежать?

Кормилин еще раз быстро взглянул на майора, но в ответном взгляде прочел лишь напряженное внимание.

– Я испугался.

Голиков понимающе кивнул, принимая объяснение.

– Возможно, в более спокойной обстановке я так бы не поступил, – продолжил Иван Трофимович, – но произошло то, что произошло. Собрав в сумку первые попавшиеся под руку вещи, я выскочил из дому и сел на автобус, направляющийся в аэропорт. В автобусе мне стало душно, я вышел на ближайшей остановке и сел на скамейку в маленьком сквере. И вдруг я отчетливо понял: а куда бежать-то? От самого себя не убежишь. Нет мне пути ни вперед, ни назад.