Тени возвращаются

Когда Серегил принялся разминать напряженные мускулы в основании его черепа, у него вырвался стон.

— Так как ты сегодня весьма мил, я отвечу на твой вопрос. Хозяин хочет сделать особенное существо, обладающее огромной силой. Такое может быть сделано только из крови хазадриелфейе.

"Монстр, созданный из крови фейе, это то же самое, что драгоргос!"

— И для этого ему понадобился Алек?

— Да. Как только из Ауренена дошел слух, что появился один из них, хозяин Ихакобин сразу же поставил себе цель заполучить его.

— Кто же сообщил об этом?

— Шпионы, полагаю. Впрочем, неважно.

"Мне важно", — мрачно подумал Серегил. Если предположить, что Илар говорил правду, кажется, это указывало на кого-то помимо Фории. Серегил был немного озадачен.

— К счастью, я оказался способен помочь ему, так как знал, что этот юноша — твой тали. Так что, когда стало известно, что вы оба возвращаетесь в Ауренен… ну, в-общем, остальное ты знаешь и сам.

— Ты тоже был там? — Серегил постарался сохранять спокойствие в голосе и не дрогнуть пальцами.

— Конечно нет! Но я знал твоё лицо и имя, а для работорговцев этого было вполне достаточно. Ну а Вы, конечно, не делали никакой тайны из своих передвижений.

— Почему они не отправились за нами в Скалу?

— Они же не совершают набеги так далеко на север, разве нет?

— Полагаю, что не совершают.

— К тому же Римини, с тех пор как Мардус потерпел фиаско, напав на город, не самое лучшее место для шпионов.

— Рад слышать это. Так значит, с Алеком всё в порядке, хозяин?

— Ты видел его.

— И он не подозревает, что Вы чем-то отличаетесь от остальных рабов?

— Очевидно, нет.

Серегил очень надеялся, что Илар заблуждается на его счёт.

— Да, кстати. Кажется, твоя кровь столь же бесполезна, как и его. Хозяин Ихакобин попытался использовать пробу, что взял у тебя тогда. Она вообще не поддается нужным преобразованиям.

— Передай ему мои глубочайшие сожаления, — вырвалось у Серегила.

Сильные руки стиснули его запястья, вздернув его руки на уровень лица.

— Соскучился по плетке, хаба?

— Нет, хозяин! Пожалуйста, простите меня.

— Тогда следи за своим языком, или я его тебе отрежу. А теперь докажи, что ты действительно раскаялся.

Серегил наклонился было для поцелуя, но Илар стряхнул его со своих коленей. Подавив вздох, он пересилил себя и поцеловал носок его домашней туфли. Илар убрал ногу и пнул его так, что он зарылся носом в ковер.

— Не забывай своё место, хаба. И не забудь про своё обещание.

— Не забуду. Хозяин.

Густой ворс ковра набился ему в рот, и он закашлялся.

Илар напоследок отвесил ему подзатыльник и вылетел вон, хлопнув за собой дверью.

— Неблагодарный, — пробормотал Серегил, утирая рот. Несмотря на унижение, этот вечер не прошёл даром. Кажется, Илар, ещё не скоро покинет этот дом.

Глава 36. Ночные скитания

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ РАНИЯ СНОВА ПРИШЛА под дверь Серегила.

— Вы подумали о нашем разговоре? — спросил он, прижавшись к двери щекой.

— Да. Вы на самом деле считаете, что это возможно?

— Дайте мне выбраться из этой комнаты, и я докажу Вам.

— И Вы возьмете меня с собой?

— Да.

— Даёте слово?

— Клянусь честью боктерсийца. Но нам понадобится кое-что. Оружие,

одежда, еда. Вы сможете это достать?

— Да!

— Только не всё сразу. Кто-нибудь может заметить. Берите понемногу и прячьте где-нибудь, откуда потом будет можно всё это забрать даже ночью.

— Понимаю.

— Ну вот. А как Вы думаете вызволять меня из этой комнаты?

Повисла долгая тишина.

— Это уже моя забота. Я найду способ.

И снова он не услышал ни звука, возвещавшего, что она ушла. Это могло быть добрым знаком. Она была храброй и не делала много шума, и должно быть, обладала крепкими нервами, раз вот так приходила к нему. Он и в самом деле подумывал сдержать данное ей обещание.

Рания приходила тайком к его двери почти каждую ночь, шепча ему о том, что из запасов удалось сложить в тайник, и сообщая всё, что удавалось узнать об Алеке. Кажется, его все еще держали в той надворной постройке, иногда позволяя прогуляться с Иларом. Насколько она могла судить, они стали друзьями. Такие новости резали Серегила ножом по сердцу.

Илар ежедневно навещал Серегила, и его посещения становились всё более длинными. Было очевидно, что он безумно счастлив, что Серегил целиком в его власти и заставлял его выполнять всяческую подневоьную работу. Серегил старательно изображал из себя безупречного слугу, позволяя Илару думать, что он смирился со своей судьбой. День ото дня Илар становился с ним всё более непринужденным, открытым.

Сегодня, массируя Илару ноги, Серегил сумел парой невинных наводящих вопросов заставить его рассказать о некоторых из своих прежних хозяев и о том, что он вынес, находясь в их руках. Слушая его, Серегил разрывался между жалостью и отвращением. Однако выражение лица, должно быть, выдало его: Илар вдруг отшвырнул его прочь, и вылетел как ураган, не сказав ни слова.

Серегил сел, заткнув полой одежды нос, из которого текла струйка крови. В кои-то веки, он не держал на Илара зла, потому что его собственные многочисленные раны были всё же ранами свободного человека, выполнявшего работу, которую он избрал себе сам. Хотя, конечно, нельзя было сказать, что из-за этого он стал меньше ненавидеть Илара. Это было бы слабостью.

Тем не менее, лежа в кровати той ночью, он ещё долго не мог уснуть, пытаясь избавиться от видений, навеянных Иларом. Они преследовали его и во сне, и он был рад проснуться от знакомого звука: кто-то тихо, но настойчиво скребся в его дверь.

Он подошел и приложился ухом к дереву:

— Да?

Он по-прежнему из осторожности старался не называть её сразу по имени, и отвечать не так, словно он ждал кого-то, на случай, если это на самом деле оказался бы кто-то менее дружелюбный.

Этим вечером ответом ему был звук ключа, повернувшегося в замке. Закутанная в плащ фигура, вооруженная большим кухонным ножом, скользнула внутрь. Серегил тотчас отпрыгнул, приготовившись обороняться. Рания откинула капюшон и сняла вуаль.

Она была немолода, но под узором татуировок клана Катме скрывалась истинная красота. Серегил моментально прочел смысл её знаков: она была представительницей среднего сословия, из тех, что не владеют магией. В ее ушах ещё были дырки, там, где прежде красовались драгоценности её клана, которых она лишилась. Одна мочка была порвана, и на месте раны образовался безобразный шрам.