Тени забытых земель

— Это мы уже поняли… — повесил голову брат Титус.

— Кто из вас тот человек, кто придумал этот мерзкий шар?

— Он погиб… — вздохнул брат Титус.

— Боги знают, кого наказывать… — сделал вывод страж леса. — Среди вас находится женщина. Давно их не видел. Что она делает среди вас? Пусть ответит сама.

— Я… — начала, было, Абигейл, но Андреас перебил ее.

— Простите, великий Хумбаба, что вмешиваюсь, но эта девушка — моя невеста. Это я уговорил ее покататься на шаре, и теперь мне искренне стыдно за свой поступок. Из-за меня она оказалась здесь, в этих местах, полных опасности и лишений.

— Все так и есть… — подтвердила Абигейл. — Хорошо, что это сказал мой жених, а не то я запуталась бы в словах. Что ни говори, но я обычная глупая женщина, которая частенько не может связать меж собой нескольких слов, а перед твоим величием я вообще теряюсь!

— Как я вижу, кое-что в этом мире остается неизменным… — отметил страж леса. — Бестолковые женщины, и безголовые мужчины, которые готовы их защищать. А теперь, люди, ответьте: что вам надо в моей роще? Как вы сюда забрели?

— Мы спасаемся от нагов.

— Вряд ли у вас это получится… — равнодушно уронил голос.

— Почему?

— Да потому что они совсем рядом… — и в этот момент страшная рожа Хумбабы вновь появилась на одном из могучих кедров, что росли рядом, а само дерево словно стало живым существом, с многочисленными руками-ветками, да и ноги-корни выглядели так, словно были естественным продолжением чудовищного монстра. Но даже не это было самым удивительным, а то, что дерево стало светиться ярким светом, вернее, от него пошли лучи, словно от солнца. Правда, смотреть на этот красновато-желтый свет было несколько неприятно, но зато осветилось все окружающее, причем свет распространился далеко вокруг, и стало видно, словно днем. При свете этих непонятных лучей растерявшиеся люди увидели, как шагах в пятидесяти от них по усыпанному хвоей мху неслышно скользят четыре нага. Да, эти создания умеют передвигаться почти бесшумно, несмотря на свой вес и немалый рост.

Четыре нага на пятерых людей… Можно не сомневаться, что исход схватки уже предрешен — слишком велико преимущество хвостатых. Единственное, на что оставалось надеяться людям, так это только на то, что они не попадутся в руки нагов живыми, и потому каждый из беглецов схватился за оружие — понятно, что без драки дело сейчас не обойдется. А еще Андреас шагнул, закрывая собой Абигейл — неизвестно, что будет дальше, но ему все одно хотелось надеяться на лучшее.

— Что вы тут делаете? — понятно, что на этот раз Хумбаба обращался к нагам.

— Мы преследуем этих двуногих, что забрели к тебе… — змеелюди остановились напротив беглецов, и ползущий первым красавец с серо-золотистым хвостом тряхнул роскошной гривой пепельных волос. Судя по всему, среди этой четверки он был самым старшим по званию. — Хумбаба, мы рады, что ты задержал их для нас.

— Я не задержал этих людей, а просто с ними разговариваю. Кроме того, я не давал вам разрешения заходить на мою территорию… — по голосу стража было сложно предположить, что ему есть дело хоть до чего-то, происходящего рядом. — Вы же, перед тем, как пересечь границу этого леса, должны были спросить у меня дозволения. Таковы правила, установленные между вашим народом и мной, и мне не нравится, что вы их нарушаете.

— Насколько я понимаю, эти двуногие тоже не просили у тебя разрешения войти в твой лес, так что мы с ними находимся в равном положении… — красавчик насмешливо скривил губы.

— Отличие в том, что пришлые не знали, куда идут, а вы ни во что не ставите наши старые договоренности.

— Вот именно — старые… — в голосе красавчика не было слышно особого почтения. — Ты еще скажи, что мы должны были стоять на опушке, и молить тебя о разрешении войти сюда.

— А разве нет?

— Не волнуйся, Хумбаба, мы у тебя не задержимся… — красавчик и не думал извиняться или оправдываться. — Двуногие, бросайте оружие, а иначе…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься устраивать тут бой? В моем лесу? — в равнодушном голосе стража по-прежнему не было слышно никаких эмоций.

— Ну, если двуногие не бросят оружие, то без этого не обойтись. Ничего страшного не произойдет, просто ты, старик, посмотришь на дармовое представление, все одно тебе уже давненько не доводилось видеть настоящие схватки. Заодно и молодость вспомнишь, а не то уж наверняка забыл, что это такое. К сожалению, эти пришлые нам нужны живыми, так что, страж, делай вывод: если тебе, Хумбаба, не хочется, чтоб мы ненароком поломали твои ветки и поцарапали кору на деревьях, то сам выкинь этих людишек отсюда куда подальше, тем более что сделать подобное тебе ничего не стоит…

Красавец, кажется, чувствовал себя победителем, а вот на лицах остальных нагов, стоящих за спиной своего командира, стало появляться беспокойство: похоже, в таком тоне со стражем лесов говорить не следует.

— Ты что, приказываешь мне? — все так же равнодушно спросил Хумбаба.

— Пока еще я тебя прошу. Пока прошу… — красавчик не сводил взгляда с людей, а на его лице была улыбка, которую иным словом, кроме как «хищная», не назвать. — Хумбаба, давай разойдемся мирно и по-хорошему, не заставляй нас пугать тебя. Ты можешь думать о себе все, что угодно, только ты один, а за нашими спинами стоят сотни соплеменников.

Про себя Андреас подумал: если сравнить между собой поведение брата Титуса и этого молодого нага, то в глаза просто-таки бросается различие и в разговоре, и в поведении. Вряд ли этому стражу леса приходится по вкусу хамоватое отношение хвостатого, ведь не просто же так брат Титус изображал перед этим Хумбабой преданность и покорность.

— Вы забываетесь, и потому ведете себя со мной неподобающим образом… — отозвался страж леса. — Мне это не нравится.

— А, мне тоже много чего не нравится… — махнул рукой наг, и, обернувшись к трем своим соотечественникам, скомандовал. — Взять этих двуногих!

Однако никто из змеелюдей не двинулся с места. Прошло еще пара мгновений — и на лице молодого красавца появилось озадаченное выражение, да и трое остальных нагов тоже в испуге глядели по сторонам. Более того — на их лицах появилась растерянность и еще что-то, очень похожее на страх.

— Старик, ты что, совсем ополоумел? — заорал молодой наг, у которого с лица пропала насмешливая ухмылка. — Немедленно освободи нас! Не соображаешь, что делаешь?

— Это ты потерял разум, когда осмелился говорить со мной столь недостойным образом, а я этого очень не люблю. И ты знаешь, какое наказание вам может грозить.

— Да ты совсем сдурел на старости лет! — молодой наг был взбешен. — Верно говорят, что у тебя от древности мозги мхом поросли и в труху превратились! Не боишься, что будем выжигать огнем эту дурь?

Андреас смотрел на разгневанного нага и вновь поражался тому, как быстро у змеелюдей от ярости или злости пропадает их сказочно прекрасная внешность, и взамен нее вылезает что-то неприятное, напоминающее змеиную морду. Все верно: рептилоиды, что с них взять…

— Теперь я знаю, что ваше племя думает обо мне… — все так же равнодушно уронил голос. — Тогда уж позвольте и мне показать вам, что ждет каждого, кто будет непочтителен по отношению к стражу леса, или начнет с угроз или запугивания того, перед кем должен преклоняться.