Теория Гайи
Шрифт:
— То есть на деньги Еврокомиссии? — спросил Петер.
— Нет. Нам не удалось установить, откуда поступали деньги в черную кассу.
— Это все прекрасно, но я по-прежнему не понимаю, какое это имеет к нам отношение, — сказал Петер, теряя терпение.
Сам удивившись тому, каким тоном он заговорил, Петер понял, насколько ему не нравилась история, в которую втянули его и Эмму. Как этот тип меня бесит! Если бы он рассказал все до отъезда, я бы никуда не отпустил Эмму.
— Какое отношение?.. — переспросил Жерлан. — В той самой папке, которую мы нашли,
— Кому была адресована записка? — спросил Бен.
— Этого мы не знаем.
— А что сейчас происходит на Пик-дю-Миди?
— На подвесную дорогу прибыла полиция и перекрыла доступ в обсерваторию. До нашего прибытия никто не сможет ни подняться наверх, ни спуститься вниз.
— Если я правильно понял, вы хотите, чтобы мы отправились с вами в какую-то обсерваторию, о которой вы сами ничего не знаете? — удивительно спокойным тоном спросил Петер.
— Профессор, не волнуйтесь. Мы думаем, что найдем там научные материалы, в которых, по мнению Ле Молля, вы могли бы разобраться.
— А моя жена?
— Мой коллега отбыл вчера в Полинезию, с ним двое полицейских. Они будут сопровождать вашу жену и попросят сделать заключение о том, что там будет найдено.
— И вы, конечно, понятия не имеете, что именно ее ожидает? — уточнил Петер.
Жерлан поправил очки:
— Уверяю вас, бояться нечего! Мы ведь имеем дело не с мафией… И это не шпионский детектив, а поручение Европейской комиссии. Спасая нашу организацию от беспрецедентного сканда…
— Вы совершенно безответственны, — проворчал Петер, отстегнул ремень безопасности и встал.
— Профессор Де Вонк, успокойтесь! Поверьте, мне не поручили бы это дело, если бы оно представляло хоть какую-то опасность…
— А что тогда делают здесь эти головорезы? — спросил Петер, указывая на троих охранников.
— БЕПС напрямую подчиняется приказам председателя Комиссии. Это решает множество проблем и обеспечивает полную секретность.
Петер подозвал стюардессу и указал на выход из самолета:
— Будьте любезны, распорядитесь, чтобы самолет развернули.
— Простите, что вы сказали?
— Вы меня прекрасно поняли. Я возвращаюсь в Париж. Немедленно. — Повернувшись к Жерлану, он добавил: — Свяжитесь с самолетом моей жены и скажите, чтобы они сделали то же самое.
Жерлан покачал головой:
— Боюсь, это невозможно. Я должен быть в обсерватории сегодня утром. Нужно успеть до того, как эта история получит огласку! И я не успею расшифровать полученные данные за те несколько часов, которые у нас остались. Все, чего я прошу: взгляните на материалы и скажите, что именно финансировал Ле Молль. Он упоминал в записке ваши имена, и это означает, что вы можете помочь. Если же окажется, что ваше присутствие не требуется, вы немедленно вернетесь домой, даю вам слово. Поверьте, скандал может разразиться в любую минуту, и тогда все будет кончено! Но если мы узнаем, что
затевал Ле Молль, и сможем сами его обвинить, нам удастся сохранить нашу репутацию. Я не мог рисковать, теряя время, и вызвать вас только после того, как сам приеду в обсерваторию. Считайте, что я поступил неправильно, пусть так, но я очень прошу вас помочь…Петер вздохнул. Стюардесса все так же непонимающе хмурила брови. Жерлан пустил в ход последний козырь:
— Если хотите, первым в обсерваторию отправлюсь я в сопровождении телохранителей, а вы подниметесь, только когда мы убедимся, что вам ничто не угрожает. Как только экспертиза будет окончена, мы тут же вернемся в Париж.
Жерлан умоляюще смотрел на него.
— Что касается меня, я готов, — беззаботно заявил Бен. — В кои-то веки выпал случай поразвлечься!
Петер бессильно опустил руки:
— Ладно. Но я хочу поговорить с женой, как только она будет на месте.
Жерлан вытер лоб:
— Обещаю, вы с ней поговорите.
Петер сел в кресло.
— И вот еще что: кто такой этот Ле Молль? Ученый? — спросил он.
— О, нет. Он адвокат и политик.
— Вы провели расследование в его окружении, среди знакомых?.. Может быть, он представляет интересы какой-нибудь фармацевтической компании или… еще чего-то в этом роде?
— Этим сейчас занимаются. Мы делаем все возможное, но вынуждены действовать очень осторожно, чтобы не привлекать ненужного внимания.
— Надеюсь, вы все-таки арестовали его после пожара?
Жерлан облизал губы, отвел глаза и пробормотал:
— Нет. Дело в том… Дело в том, что он мертв. Покончил с собой в ту ночь, когда случился пожар. Рано утром прислуга нашла его в ванне. Он вскрыл себе вены…
4
В аэропорту их ожидал микроавтобус «мерседес». Утренняя свежесть проникала под одежду, заставляла ежиться от холода. Серая пелена заволокла небо.
В машине Бен наклонился к Петеру:
— Как ты думаешь, для каких исследований могут понадобиться палеоантрополог, генетик и социолог?
— Я бы и сам хотел это знать. Для археологического исследования миграции людей? Для описания путей переселения племен?
— В Полинезии? Это делали уже тысячу раз! И какое отношение к этому имеет Европейская комиссия? И для чего нужна черная касса? А?
Петер пожал плечами:
— Понятия не имею, но я здесь только для того, чтобы изучить материалы, связанные с генетикой. Сделаю заключение и вернусь. И ты, Бен, тоже. Не стоит дальше лезть в это дело.
Бен зашептал:
— Да брось, Петер! Все, конечно, очень таинственно, но вообще-то не похоже, чтобы этот Жерлан что-то замышлял.
— Вот в этом я как раз не уверен, — ответил Петер. — Тебе не кажется, что все это как-то слишком?.. Если Комиссия обнаружила паршивую овцу в своем стаде, то пусть она с ней сама и разбирается. Публичное расследование докажет, что Ле Молль действовал сам по себе и Комиссии не в чем себя упрекнуть.
— Нет, Жерлан прав. Если все так, как он говорит, это катастрофа. Люди и так уже не доверяют Еврокомиссии, считают ее гнездом политиканов-заговорщиков и лоббистов… Стоит разразиться крупному скандалу, и всё, конец.