Теория и практика расследования преступлений, связанных с незаконной добычей водных биоресурсов

По обвинительному акту, вынесенному дознавателем Пограничного управления ФСБ России по Приморскому краю, незаконная добыча в ИЭЗ (район мыса Маячный) краба стригуна опилио и краба камчатского капитаном судна "В." гражданином К. квалифицирована по ч. 2 ст. 253 УК РФ, то есть исследование, разведка и разработка природных ресурсов КШ РФ без разрешения.

В этом, на наш взгляд, и состоит основная проблема уголовно-правовой характеристики данного вида преступления, так как в различных регионах страны по-разному квалифицируют схожие по составу противоправные деяния.

Статья 258.1, внесенная законодателем в УК РФ в июне 2013 года, еще не имеет практической реализации, что не позволяет объективно оценить её положительные и отрицательные стороны. Несмотря на это, данная норма, на наш взгляд, обладает несколькими позитивными особенностями, отличающими её от других статей данного вида преступления.

Во-первых, предмет преступного посягательства охватывает как морских животных, так и животных, обитающих на суши, относящихся к специальной категории (вторую группу животных мы не рассматриваем, так как она выходит за рамки предмета исследования). К морским животным относятся водные биоресурсы, принадлежащие к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемые международными договорами Российской Федерации. Во-вторых, диспозиция ч. 1 данной статьи охватывает собой помимо незаконной добычи достаточно определенный (по сравнению с диспозицией ч. 2 ст. 253 УК РФ) широкий спектр действий, носящих общественную опасность, к ним относятся: содержание, приобретение, хранение, перевозка, пересылка и продажа предмета преступного посягательства. Все эти действия в нередких случаях являются звеньями одной цепи, поэтому придание им общественно-опасной степени, на наш взгляд, будет играть предупреждающую роль и способствовать восстановлению популяций редких и исчезающих видов животных.

Потребность в ст. 258.1 УК РФ существовала уже давно, так как "краснокнижные" животные были слабо защищены в уголовно-правовом поле, несмотря на то, что статьи 253 и 256 УК РФ позволяли привлекать виновных лиц к уголовной ответственности за такой вид браконьерства. Суд, ограниченный санкциями последних норм, не мог объективно назначить более строгое наказание за незаконную добычу морских животных и растений, занесенных в Красную книгу России, чем за добычу видов, численность которых находится на стабильном уровне, хоть и степень общественной опасности первого деяния выше, чем последнего, что в настоящий момент уже устранено законодателем.

Учитывая, что статья 258.1 УК РФ имеет свои особенности, не влияющие на проблему квалификации преступлений, связанных с незаконной добычей ВБР других категорий, а в её диспозиции нет дополнительных квалифицирующих признаков, мы не рассматриваем данную норму в своей монографии.

Возвращаясь к исследуемой проблеме, отметим, что вышеуказанная "конкуренция" норм возможна в связи с распространением действия, как ч. 2 ст. 253 УК РФ, так и ст. 256 УК РФ (в соответствии со ст. 11 УК РФ) на континентальный шельф и исключительную экономическую зону Российской Федерации. Такая правовая коллизия свойственна регионам России, территориальные границы которых проходят вдоль морского побережья. К ним также относится и Дальний Восток.

Для устранения существующих противоречий Верховный Суд РФ дал подробные рекомендации по квалификации преступлений, связанных с незаконной добычей ВБР в целях промышленного и прибрежного рыболовства в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе, по соответствующим частям ст. 256 УК РФ. А вылов биоресурсов, совершенный в целях научно-исследовательских работ, поиска и разработки природных ресурсов континентального шельфа Российской Федерации или исключительной экономической зоны Российской Федерации без специального разрешения, следует квалифицировать по ч. 2 ст. 253 УК РФ.

На наш взгляд, предложенные рекомендации также не решат существующую проблему, так как объемы вылова при поиске и разработке природных ресурсов в научно-исследовательских целях могут быть велики (по сути, неважно при каком виде рыболовства незаконно добыты ВБР). Законодатель, как мы понимаем, разрабатывал ч. 2 ст. 253 УК РФ для регулирования общественных отношений в области рационального использования неживых ресурсов, но существующие на практике проблемы криминалистического характера по установлению некоторых признаков ч. 1 ст. 256 УК РФ сделали её более "удобной" для квалификации преступлений, связанных с незаконной добычей ВБР на КШ и в ИЭЗ.

При сложившейся на сегодняшний день ситуации, В.В. Дорошков совершенно справедливо уточняет соотношение данных норм: ч. 2 ст. 253 УК РФ является специальной нормой по отношению к общей норме, содержащейся в ст. 256 УК РФ, чего в принципе не должно быть.

На наш взгляд, проблема квалификации данного вида преступления и её влияние на расследование, раскрытие преступлений, принятие объективного и справедливого решения по уголовному делу явно недооценивается учеными и практиками.

Для наглядности и в обоснование данного тезиса приведем следующий пример. Гражданин А., являясь капитаном судна СДСУ "К. Б.", незаконно добыл в территориальных водах Охотского моря 1381 особей камчатского краба. Так как место совершения преступления по каким-то причинам не было установлено сразу, дознаватель выдвинул версию о незаконной добыче ВБР при нахождении судна в исключительной экономической зоне РФ, возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 253 УК РФ и по окончании расследования вынес обвинительный акт. При осуществлении надзорных функций прокурор Камчатской межрайонной природоохранной прокуратуры, выявив факты незаконной добычи краба во внутренних морских водах РФ, возвратил дознавателю материалы уголовного дела для пересоставления обвинительного акта. В течение двух дней итоговый документ расследования был исправлен и действия капитана судна А. были квалифицированы по ч. 3 ст. 256 УК РФ, то есть незаконная добыча водных биологических ресурсов с причинением крупного ущерба, с применением самоходного плавающего транспортного средства, совершенная лицом с использованием своего служебного положения. При этом в обвинительном акте не раскрыты критерии, по которым установлена категория ущерба (п. "а" ч. 1 ст. 256 УК РФ), а также не проверена версия о возможной добыче камчатского краба в период и в местах его нереста (п. "в" ч. 1 ст. 256 УК РФ).

В данном примере мы видим, что ошибочная квалификация может привести к безвозвратной утере доказательственной информации. При такой конкуренции норм любая методика или методические рекомендации по расследованию преступлений будут малоэффективными, так как лежащая в их основе криминалистическая характеристика разрабатывается для конкретного вида преступления, следовательно - для одной конкретной нормы Уголовного кодекса.

Предположим, как в последнем приведенном примере, действия преступника будут переквалифицированы, то тогда при расследовании придется неизбежно переориентироваться на КХП ст. 256 УК РФ. В принципе, с учетом следственной ситуации, особых трудностей в расследовании это не должно вызвать, но как поступить, когда незаконная добыча начата в территориальном море, а окончена в ИЭЗ РФ, на какую тогда ориентироваться норму УК и какую применять методику расследования, использовать иную учитывающую криминалистическую характеристику преступления в таком случае?

Таким образом, проблема квалификации преступлений, связанных с незаконной добычей ВБР, влияет на объективность расследования уголовного дела, формирование методических рекомендаций по расследованию в целом, а в частности - на разработку криминалистической характеристики данного вида преступления.

Следуя выбранному концептуальному подходу в настоящем исследовании, важно рассмотреть УПХ еще и потому, что содержание криминалистической характеристики как элемента методики расследования преступления и основы методических рекомендаций, в первую очередь, зависит от полноты раскрытия уголовно-правовой характеристики. Последняя описывает общие положения некоторых структурных элементов КХП, к примеру, способа, обстановки совершения преступления, предмета преступного посягательства. И, отталкиваясь от этого общего, данная научная категория наполняется определенным частным содержанием, необходимый предел которого диктует конкретная диспозиция нормы уголовного права. Также не стоит забывать и о предмете доказывания, предусмотренном Уголовно-процессуальным кодексом РФ, который диктует для криминалистической характеристики перечень обязательных обстоятельств. По мнению А.Ф. Облакова, с которым можно согласиться, "...если такие процессуальные категории, как время, место, способ и другие юридически значимые обстоятельства совершения преступления являются конечным тезисом доказывания, то в криминалистической характеристике эти категории, наполняются конкретным содержанием, выступают средством познания (в чем и состоит их криминалистическое значение)...".