Теория Игры

Руководитель группы Вереск, полковник Иванов.

К назначенному дню, Никита одетый в костюм, пошитый в лучшем ателье Москвы, выглядел на все сто. Моисей Соломонович даже перенёс награды, установив их в точном соответствии с регламентом, а когда молодой человек, накинув пальто выходил в стылый Московский день, что-то прошептал ему вслед на идиш, коснувшись лба.

На награждение в главный зал страны обычно собиралась весьма пёстрая публика. Пилоты гражданской авиации, земледельцы, учителя, врачи и военные. Поэтому Никита в гражданском костюме смотрелся вполне уместно. Но на статного юношу с тремя орденами конечно оборачивались, а снимавшие репортаж телевизионщики, сразу попросили ответить на пару вопросов.

— Спрашивайте. — Никита спокойно кивнул.

— Дорогие телезрители, в зале весьма неожиданно для нас оказался самый юный орденоносец Советского Союза Никита Калашников. Наша страна уже отметила Никиту двумя орденами Красной Звезды, и орденом Красного Знамени. Ещё мы знаем о выдвижении Никиты на весьма почётную Премию Академии Художеств, ну и то, что он приглашён сегодня на награждение тоже говорит нам о многом. Скажите, Никита, как вы всё успеваете?

— Рано встаю, много занимаюсь. — Никита улыбнулся. — Я вообще стараюсь не лениться. Вот будет мне лет восемьдесят, тогда посмотрим. А пока, мир слишком огромен, чтобы просто лежать на диване.

— А за что вас будут награждать сегодня?

— Понятия не имею. — Никита развёл руками. — Но скажут же когда объявлять будут? Вот заодно и узнаем.

Телевидение в СССР находилось далеко от стандартов «просвещённого мира» и никто и не думал задавать вопросы про половую жизнь, и другие «скользкие» темы. Поэтому как ни хотелось телеведущей подольше оставить в кадре статного юношу, но им пришлось искать следующую жертву.

Через полчаса, награждение началось, и шло вразнобой. Капитану пограничнику дали Золотую Звезду за «мужество и героизм проявленные при отражении агрессии с сопредельного государства», пилот аэрофлота получил Красную Звезду, за то, что застрелил угонщиков, про это Никита читал в Правде. По одному вставали и выходили к трибуне граждане огромной страны, проявившие себя в труде, обороне и науке. Никиту почему-то вызвали последним.

— За мужество и героизм проявленные при выполнении специального задания, и спасение людей, Звание героя Советского Союза присваивается Калашникову Никите Анатольевичу.

Под гром аплодисментов, Никита вышел к трибуне, и Косыгин, прикрепил к пиджаку Золотую Звезду и Орден Ленина.

— Спасибо, Никита Анатольевич. — Косыгин энергично пожал руку Никите, и услышав гул со стороны зала обернулся. Все сидевшие в креслах, вставали аплодируя.

— Служу Советскому Союзу. — Никита ответил на рукопожатие, повернувшись к залу, кивнул. — Спасибо товарищи.

На банкете Никита пробыл недолго. Посидел около часа, и собрался уезжать, когда его перехватил молодой мужчина в строгом костюме, и комсомольским значком на груди.

— Товарищ Калашников, — Он широко улыбнулся. — Второй секретарь Московского городского комитета комсомола Иванников. Хотел бы поговорить с вами.

Никита развёл руками.

— Говорите.

— А почему вы постоянно избегаете общественной нагрузки? Комсорг школы на вас жалуется, секретарь районной организации, тоже имеет к вам претензии. Так нельзя товарищ. — Иванников строго посмотрел на Никиту.

— Понимаете, товарищ второй секретарь. — Никита вздохнул. — Если я буду вынужден выбирать между боевой подготовкой и комсомольскими делами, я конечно же выберу первое. Как минимум потому, что это и есть моя комсомольская работа. Защищать страну. А говорильней у нас есть кому заниматься. У вас сколько комсомольских секретарей на зарплате? Вот они пусть и занимаются всей этой деятельностью. Воспитывают кого надо, дрессируют кого воспитывать поздно… Вот вы лично во сколько встаёте?

— А какое это имеет значение? — Возмутился комсомольский активист.

— А я в шесть утра, чтобы уже, в шесть десять, выбежать из дома на тренировку, и заниматься час, после чего, завтрак, и я еду в часть, где опять-таки занимаюсь делом порученным мне страной, и так минимум до шести вечера, а иногда и до девяти и круглосуточно. И давайте уже пусть каждый занимается своим делом. Я — войной, вы — воспитанием. Вам нужен яркий пример? Так у нас полно в Московских академиях молодых офицеров. Поговорите с их руководством, с ними самими, выберете людей, и пусть они так сказать мелькнут перед подростками. А мне-то ведь и рассказать нечего. Про что не вспомнишь, везде либо «секретно», либо «совершенно секретно», либо «государственной важности». А в линейных частях с этим как-то попроще. Вы поймите меня правильно. Вам ведь нужна воспитательная работа, а не разовое появление какого-то мутного парня из Комитета, с орденами на груди. А работу от кампанейщины отличает прежде всего системность. И вот этой системности со мной не будет, хоть застрелись. Мне просто не хватит времени. А ещё я рекомендую вам обратить внимание на парней что лечатся в нашем госпитале Бурденко. Там тоже полно героев, и вот им-то и не хватает внимания. Ну и последнее предложение. Вы же собираете в летние военные лагеря пионеров и комсомольцев? Так сделайте им какие-никакие имитаторы стрельбы в корпусах АК, да учите военному делу настоящим образом, а не вот это всё, типа речёвок, и строевой подготовки. Не ходят сейчас в атаку ни ротами, ни батальонами. И плутонгами не стреляют. Тихо, чинно-благородно просочились, перерезали боевое охранение, вошли в огневой контакт или вызвали артподдержку. В общем строевая — это самое последнее, что пригодится современному солдату. Или, например, ДОСААФ учит парней всяким военным специальностям. И что? Они сейчас призываются на общих основаниях, а ведь это готовые специалисты. Зачем их парить в учебных полках лишние полгода? Сколько ресурсов тратится зря? Пусть сразу уходят в подразделения младшими сержантами. Уверен, у комсомольской организации достаточно авторитета чтобы пробить это дело.

Загрузив комсомольского вожака, Никита двинулся к гардеробу, но вновь был перехвачен хорошенькой девицей, бежавшей во главе маленького каравана из телеоператора, и пары мужчин с чемоданами аппаратуры.

— Товарищ Калашников! — Запыхавшаяся девушка, едва успела затормозить, и упала бы, но устояла поддержанная твёрдой рукой. — Еле догнала. — Пожаловалась она, и выпрямившись посмотрела на Никиту. — Вы же не откажетесь дать нам более развёрнутое интервью?

— Мне для начала нужно согласовать с руководством сам факт интервью, затем они же подпишут список вопросов, и выделят человека который просмотрит итоговый видеоматериал. — Никита развёл руками. — Я же не вольный стрелок, а часть большой системы, и не могу просто так, раздавать интервью.

— Ну а если? — Девица призывно изогнулась, на что Никита только усмехнулся.

— Знаете, если вам так хочется присесть лет на пять, то помешать я конечно не могу, но с вами одним делом не пойду. Кстати, обвинение за разглашение тайны, может плавно перейти в шпионаж, а там совсем другие расценки. Большой удачей посчитаете пятёрку в Мордовии. — Никита коротко кивнул, и поклонился. — Честь имею.

Он уже протягивал номерок гардеробшику, как его остановили в третий раз.

— Викентий Сергеевич? — Никита знал порученца Косыгина, поэтому был несколько удивлён его появлением.

— Никита Анатольевич. — Порученец, коротко поклонился. — Алексей Николаевич, попросил вас задержаться, и присоединится к нему. — И обратившись к гардеробщице. — Одежду доставьте в двадцать восьмой зал.

— Сделаем. — мужчина кивнул, и судя по движению руки, нажал кнопку вызова.

— Не беспокойтесь, Никита Анатольевич, вашу одежду принесут наши работники. — Дубинин сделал приглашающий жест и пошёл рядом показывая дорогу. — А я признаться вас с трудом нашёл.

— Да сначала отвлёк второй секретарь московского горкома комсомола, а после дама одна с телевидения.

— Не ругались?

— Зачем? — Никита пожал плечами. — Товарищу из горкома объяснил, что у него есть варианты не хуже, чем я, а даже лучше, а даме с телевидения просто отказал, объяснив, что согласовывать интервью она должна с руководством.

— Редкое здравомыслие. — Прокомментировал референт.

— А зачем тогда нужен мозг если им не пользоваться?

— Ну, подавляющему большинству достаточно спинного, а голова, так, чтобы в неё есть.

— Вы как-то очень добры к людям, Викентий Сергеевич. — Никита негромко рассмеялся. — Полагаю большинству человечества хватит и костного мозга.