Теория описавшегося мальчика

— Как это — легально?

— Как трофей.

Здесь Айвазян, как еще больший военачальник, заорал: мол, откуда в Советской армии столько политически неграмотных офицеров, членов партии!..

— Я не член партии, — оправдался хирург.

— Да мне по!.. Вы меня на должностное преступление толкаете! Я присягу давал! Склоняете к сепаратизму!!!

Генерал орал долго, а Ласкин вспоминал присягу и смысл слова «сепаратизм».

— Дегенераты!!! Идиоты!!!

И здесь генерал Айвазян слегка пошевелился. На пару сантиметров передвинул свое мягкое место в кресле. До этого момента Ласкин уже думал, что начальство парализовано ниже пояса. Высококлассный профессионал, он тотчас понял всё. Его большие еврейские глаза наполнились театральным состраданием, а в уголках губ зародилась улыбка.

— Сильные боли? Жжение? — поинтересовался, качая верблюжьей головой. — Генерал Айвазян осекся на полуслове и смотрел на заблудшего еврея как на Давида Сасунского. — И выпивали, поди, вчера?

— Что такое!!! — но уже не так грозно.

— Тертую картошечку пробовали прикладывать?

— Куда?

— Сами знаете куда. В место, где жжение происходит и из которого произрастают узлы!

— А что, помогает? — насторожился генерал. — И откуда вам это известно?!! — В его глазах такая надежда засветилась, что Ласкин понял, как долго страдает этот человек… И вот через волосатую жопу армянина Айвазяна лежал его пусть с сыном на Родину.

— Помогает… Правда, как первая помощь.

Генерал схватил телефон и проорал в трубку ординарцу Кроликову, чтобы тот срочно тер картошку холодную. Конечно, с первого раза Кроликов ничего не понял — но как этот армянин хорошо ругался на русском языке! Ай, полиглот!!! Доходчиво как!

Пока ординарец суетился, генерал усадил гостей на мягкий диван и с мучительной улыбкой допрашивал, кто, мол, Ласкин по жизненному призванию, и подробности выуживал.

Диоген не таился, объяснил, что проходит интернациональную службу по медицинской части на самой передовой.

— Или задней! — добавил шуткой.

— Тебе же под полтинник! — удивился Айвазян, пропустив двусмысленность. — Ты ж не кадровый!

— Никак нет!

— Деньги?

— Какие деньги!.. Просто в Израиле все служат, и это почетно. Вот и я хотел, чтобы почетно было служить в СССР!

— Почетно?

— Солдаты меня любят.

А потом в разговоре выяснили, что Ласкин до вступления в интернациональный долг являлся ведущим специалистом-новатором экспериментального отделения при НИИ здравоохранения СССР, доктором медицинских наук, а по специализации проктологом.

— Так ты что, — вскочил с кресла генерал Айвазян, — жопин доктор?

— Так точно, товарищ генерал! Главный доктор!

Выяснилось, что армянин всю афганскую кампанию мучается геморроем, но помощи квалифицированной так и не получил. И грязи ему местные колдуны прикладывали, и не ел он по месяцу — геморрой был сильнее. Да и Айвазян был слишком горд, чтобы проситься в Москву на лечение по такому срамному поводу, а здесь такая удача…

Потом генерал напугал Кроликова тем, что поручил ординарцу саморучно натирать воспаленные узлы товарища генерала картошечкой, но парня пощадили, и сию процедуру, здесь же, в кабинете, осуществил хирург Ласкин.

— Узлы большие, но иссечь можем в любой медсанчасти при необходимых инструментах.

Генерал Айвазян впервые за полтора года почувствовал надежду.

— Кроликов! — прокричал он, утирая со лба испарину облегчения. — Кроликов, коньяку лучшего!

— А вот пить вам, товарищ генерал, — остановил Диоген, — нельзя ни капли!

Ухватившись за выдающийся нос, покрутив его в разные стороны, Айвазян принял решение:

— Да и не буду! Ты за меня выпьешь, подполковник!

— Я могу.

Кроликов по части накрыть стол оказался расторопным. Коньячок — армянский, конечно, — финики, шоколад. Хрусталь для питейного дела ловко поставил на кружевные салфеточки.

— Халдей из «Праги»! — похвалился генерал. — Помнишь ресторацию в Москве на Арбате?.. Генсеку как-то прислуживал, а достался мне!

Выпили по рюмочке. Только по одной. Погрызли орешков, шоколаду дали растаять во рту.

— Так я вас завтра и прооперирую? — предложил Ласкин.

— А можно?

— Ну, если инструментарий найдется. Пара опытных ассистентов?

— Всё есть! — возрадовался Айвазян. — Всё имеется!

Сунул Ласкину телефонную трубку и велел надиктовать, что тому нужно. Когда подполковник закончил перечисления, Айвазян вырвал трубку и проорал в нее для страху, что всех поимеет во все места, если хоть одну деталь упустят!

К вечеру следующего дня генерал Айвазян очнулся после наркоза, потрогал свое седалище. Отходя от наркоза, слегка всплакнув, армянин решил, что ему отрезали жопу.

— Ласкин! — жалобно запросил генерал. — Ласкин!..

Подполковник был наготове. Уложив мальчишку в одноместную палату на ночевку, он двенадцать часов бдел у палаты командующего.

— Здесь я, товарищ генерал, — сунулся в палату только наполовину: как бы мешать не хотел, но если что надо…

— Ласкин!..

— Да, товарищ генерал…

— Скажи честно… Ты отрезал мне жопу? Гангрена? Не таи, я все приму как мужчина!..

— Да что вы, товарищ генерал, — Ласкин вошел в палату целиком. Сейчас от него требовался врачебный успокаивающий тон. — Операция прошла планово, узлы иссекли, кое-что, конечно, осталось… Но это уже до Москвы! Случай больно запущенный! Там милости просим!

Опьяненный наркозом, Айвазян глядел на Ласкина, как на любимого дедушку, который в двенадцать лет налил ему первый стакан вина.

— Правда?

— Истина.

— Вот спасибо, дружок! Исцелил! Николай Чудотворец!

— Вообще-то я еврей!

В глазах Айвазяна прояснилось:

— А то я не вижу! А как же я через заткнутую тобой дырку, это, как его… А, бля!!! Как срать я буду?!!

— А первую недельку — жидкая диета, — объяснил Ласкин. — Один раз в день кашка… Там же шовчики… Если твердо пойдет — больно будет. По скалам лучше духов запрыгаете!