Теория поцелуя
Шрифт:
Я улыбнулся, поражаясь его неуемной энергии, а затем поднял взгляд и даже вздрогнул: в десяти шагах от меня стояла она. Лена. Руки вмиг стали непослушными, а ноги будто оторвало от земли. Я как в замедленной съемке следил за движением ее головы: вот сейчас она повернется, и мне нужно будет поздороваться. Вот сейчас, еще мгновение… А что потом? Подойти, поблагодарить ее? Или сначала представиться?
От мыслей об этом у меня перехватило дыхание. Я распахнул глаза, готовясь к такому важному моменту, как первое публичное приветствие друг друга, тряхнул головой, набрал больше воздуха в легкие,
– Растяпа! – бросил кто-то.
Но я не видел кто и принялся собирать упавшие учебники.
– Держи, – Майкин подал мне последнюю книгу.
– Спасибо, – вздохнул я.
Выпрямился, поправил очки, пригладил волосы, медленно на негнущихся ногах направился к питьевому фонтанчику.
– Вот же тупицы! – Антоха гневно зыркнул на хихикающих подружек Лены. – И как она их терпит? Они ж во! – Он постучал кулаком по своей макушке. – Дерево! Что с них взять, кроме анализов?
– Не знаю. – Я пожал плечами. – Может, у нее никого больше нет. Она… выглядит одинокой.
– Ну с этим скоро у нее будет порядок, да, братишка? – улыбнулся Антоха. – С таким мужичарой, как ты!
Его голос будто отколол сразу несколько кусочков с и так обветшалой брони моей уверенности.
– Подержи лучше. – Я протянул ему книги.
Наклонился к фонтанчику, повернул кран. Хрясь! Струя ударила мне прямо в лицо, попала в очки, забралась в нос, обрызгала губы и щеки. Ну почему так?
Кто-то за спиной громко заржал. Я быстро крутанул барашек, закрыл воду и отшатнулся от фонтанчика.
– Что, задохлик, обделался? – сказал Кошкин, приближаясь. – А ну посторонись, дай нормальным людям попить! – Он подошел, наклонился и плавно повернул кран. – Гляди, как надо.
– Главное достижение в жизни, поздравляю! – прорычал Майкин, пока я снимал свои очки и протирал краем рубашки. – Далеко пойдешь!
– Ты что-то сказала, рыжуля? – выпрямился Харитон.
Качок стер капли с подбородка и прищурился, разглядывая нас.
– Ничего, – буркнул я, взял за локоть друга и потащил в аудиторию.
– Почему ты не дал мне ответить? – возмутился Майкин. – Я хотел! Я бы ему!
– Почему? – Я отпустил его руку, остановился и еще раз протер линзы очков краем рубашки. – Потому что ты встал в позу боевого хомячка, а этот тип по сравнению с тобой – орангутанг! Дал бы разок в табло, и ты бы рухнул!
– По-твоему, меня это останавливает? – Антоха сжал кулаки. – Я не боюсь боли!
– Не все конфликты нужно решать дракой. Некоторые не стоят этого, поверь. Ты ничего ему не докажешь.
– Ты сейчас говоришь не как альфа-самец! – разочарованно надул губы Майкин.
Мы вошли в огромную аудиторию. Похоже, сегодня намечалось занятие нескольких групп сразу. Гул стоял такой, что взлетающий рядом самолет присутствующие и то заметили бы не сразу.
– Смотри, Кокошкин занял твое место, – шепнул Антоха.
– Ничего страшного, – вздохнул я, – сядем повыше.
– Не думал, что ты так легко сдашься, – буркнул друг.
– Что поделать!
Мы прошли вверх по ступеням и заметили машущую нам Ежову:
– Идите сюда!
– Привет! –
Я пропустил вперед Майкина, сам протиснулся следом и занял место с краю.– Приве-е-ет, – поздоровалась Олька Еремеева, взмахнув рукой.
Она сидела справа от Насти.
– Только попробуй меня отвлечь от занятия! – вместо приветствия рыкнула Савина, глядя на довольно улыбающегося Майкина.
Отличница выглянула из-за Еремеевой. Она сидела с прямой спиной, сложив руки друг на друга поверх стола, совсем как прилежная школьница. На узкой столешнице перед ней расположился пенал, под ним – аккуратный строй карандашей и ручек. Я, конечно, тоже педант, но не настолько же! Аккуратность и скрупулезность Савиной меня откровенно пугали.
А вот Майкина – нет. Он улыбался ей, не обращая внимания на ее строгий взгляд.
Я положил книги на стол и замер, чувствуя, как становится не по себе. Безжалостный холод насмешек вдруг сменился жаром майского солнца. Слух отчетливо выхватил из общего шума знакомый звонкий голос. Я обернулся на звук и… столкнулся взглядом с Леной. Она сидела на три ряда выше нас вместе с подругами и смотрела прямо на меня.
Застигнутая врасплох, девушка дернулась, поспешила отвести глаза и продолжила разговор. Но по тому, как она вдруг едва заметно поджала губы и приподняла брови, я понял: она меня заметила. Заметила!
Отвернувшись, я толкнул Антоху локтем:
– Эй!
– А? Что? – Тот с неудовольствием отвлекся от созерцания столь обожаемой им и вредной до невозможности Марины Савиной.
– Я не отступлюсь.
– Кто? Я? И в чем это я туплю? – с полоборота завелся он.
– Да не туплю! А не от-ступ-люсь! Я.
– Чего-чего? – удивился Майкин.
– Я добьюсь ее. Лена будет моей.
– Хм. Новая теория?
– Да! А еще решительные действия.
– И какие же?
– Похоже, тактильный контакт сработал. Нужно что-то очень действенное, чтобы закрепить его. – Я потер ладони друг о друга.
– Что?
– Так как у меня нет шансов против всех этих качков типа Кокошкина…
– Какашкина, – поправил друг.
– Да. Так как у Какашкина и его шкафообразных приятелей визуально имеются все преимущества, то мне придется подключать тяжелую артиллерию.
– Твой… интеллект?
– Нет, – я помотал головой, – химию!
– Чего? Натурально химию?
– У меня остался всего один шанс, и я обязан его использовать. Мне нужно поцеловать ее.
– А при чем тут химия? – удивился Антон.
– При том, что первый поцелуй никогда не забывается! Это послание, только без слов, лучший способ сообщить информацию о себе. Поцелуй изменит все!
Майкин тяжело вздохнул:
– Есть одна проблема, чувак.
– Это какая же?
– У тебя не было поцелуев последние… дай угадаю… восемнадцать лет! А вот у нее – сомневаюсь!
– Неважно. – У меня почему-то ладони вспотели. – Это будет ее первый поцелуй со мной. Понимаешь?
– Нет, – нахмурился друг, – что-то никак.
– Есть у меня одна теория… – Я почти лег на стол, сначала удостоверившись, что девчонки заняты своими делами и не подслушивают нас. – Согласно ей всего один поцелуй может запустить процесс необратимой влюбленности.