Теория танца
Шрифт:
— Ну, мне кажется, ты перегибаешь, слишком сложная цепочка… — сказал массажист У.
— А, по-моему, простая… — сказал Х., глядя в начерченный гороскоп девочки. — Видишь, у нее в Скорпионе Сатурн? И квадратура с Ураном… А кожа у нее, как у раковых больных — не совсем как у взрослых, но есть неуловимый налет, серый перламутр, знаешь же… Не хочет новый ребенок конкурента…
— Да хватит сочинять! Такая девчонка жизнерадостная!
— Вот и я говорю — хорошо бы ошибиться, но вопрос про срок зачатия невесть откуда пришел в голову, так всегда бывает, когда… Будем ждать.
У девочки обнаружили саркому бедренной кости.
— Я бы посоветовал маме сделать аборт, но уже поздно, да и
Но девочка умерла в день рождения сестренки. Очень быстро для саркомы.
— И как теперь я должна в бога верить? — говорила, бабушка, утирая слезы, рассматривая рисунки фломастером, вынутые массажистом из стола. — Зачем он так сделал? Ей же здесь хорошо было, ее все любили!
— Не знаю, — сказал массажист Х., незаметно от бабушки, вытирая глаза. — Я не думаю, что бог добрый или злой. Он — никакой, он — одновременно черный и белый, он — серый в моральном плане. Это мы, люди, делаем друг другу добро, чтобы, в конечном счете, жить вместе. То, что у нас называется добром или злом, у бога называется притяжением или отталкиванием — всего лишь смена направлений одной энергии взаимодействия. И в самом деле, зачем ему делать добро? Он даже не понимает, что это такое. Он один в отличие от нас. Потому что он — целое, а мы и все вокруг — его части. Его можно пожалеть…
В ту же ночь сторож Х. написал трактат о доказательстве бытия бога. Он был очень зол на него, и абсолютно точно доказал, что бог есть, и что его нет. Но это — трактат, а не история, поэтому в данном тексте его не будет.
ЭРОС, МЕНТОС И ТАНАТОС
Покинув солнечные воды забавных историй, мы погрузились в печальные глубины жизни, на самое ее дно, где она обрывается. Теперь автор должен думать — как бы вернуться к солнцу быстро, но без вскипания противоречий в крови читателя. И, как ни странно, такой путь — кратчайший между двумя точками и при этом не прямой — обнаруживается. В нем присутствует страх смерти, но именно через него мы возвращаемся к маленьким радостям бытия, так и не поняв, что же все-таки произошло.
— Кажется, муж мой начал что-то подозревать, — сказала медсестра Э. — Хочет прийти на ближайший праздник, посмотреть на мужиков стационара.
— А кто, кстати, у нас муж? — спросил сторож Х. — Помню, директор строительной фирмы. А как человек-то он кто?
— А как человек он мент, — с присущим ей юмором ответила Э. — Еще год назад опером был. Капитаном уволился, создал фирму. Так что придет вычислять, с кем я тут шашни кручу.
И наступил обещанный праздник — чей-то день рождения. В пристрое был накрыт длинный стол, принесены стулья, поставлен на тумбочку магнитофон. На этот раз мужчин было больше — к массажистам добавился директор строительной фирмы — симпатичный, похожий одновременно на актеров Клуни и Лифанова, молодой мужчина. Он принес картонную коробку грузинского вина и торт, чем сразу расположил медперсонал, и заставил массажистов ощутить свою устарелость, подобно двум зубным щеткам с прямыми ручками из рекламы против щетки с изогнутой. Пришелец еще играл на гитаре, которую внес его шофер — внес и удалился ждать хозяина в машине. Сердобольные женщины, конечно, отнесли в машину селедку под шубой, оливье, и вернулись к новому центру общества.
— Пришел выяснить, кто из нас его жене люб, — шепнул массажист Х. массажисту У. — Будь осторожен!
Массажист У. кивнул:
—
Он уже на меня смотрит, как гиена на падаль — знаю я эти ментовские взгляды… А на тебя почему-то не реагирует.— Ну, ты мужчина представительный, а я для него — килька. Не может же он подумать, что его жена так мелко плавает… — засмеялся Х. — Главное, веди себя естественно, на Э. смотри в меру, как и на других.
— Ага, попробуй быть естественным под наблюдением…
Праздник развивался. Массажист У. упорно не смотрел в сторону Э., и чем упорнее он на нее не смотрел, тем подозрительнее становились взгляды ее мужа. Он даже позвал массажиста У. курить в туалет, и там, озирая вплотную, мрачно сказал:
— А ты здоровый парень, небось, топчешь кур-то местных? Вон тут их сколько.
Зато, увидев, как массажист Х. прикуривает, сунув спичку в приоткрытый спичечный коробок (таежная привычка), с уважением сказал:
— По-блатному прикуриваешь…
Пора отвлекать, — с жертвенной грустью понял массажист Х. и пригласил медсестру Э. на танец. Пока танцевали, муж стоял, отвернувшись к окну без штор, за которым была осенняя тьма.
— Какой у тебя тактичный мужик, — сказал массажист Х., касаясь носом ее щеки.
— Ага, — сказала она, отстраняясь. — Он сейчас за нами тактично в отражение следит…
Вскоре бывший оперуполномоченный принял несколько полных рюмок водки, пустился в одинокий и бурный пляс, подвернул ногу, катался по полу с завываниями, был отнесен в палату, уколот уколом, уложен на кровать, откуда жалобно звал жену. Она пришла и сидела рядом остаток вечера.
— Как так можно при женщинах верещать? — мстительно сказал У. — А еще мент называется. Психопатическая личность…
Прошло несколько дней. Сторож Х. сидел на дежурстве и по обыкновению что-то писал. Был поздний вечер, когда в дверь постучали.
— Привет, — сказал оперуполномоченный, входя с бутылкой. — Я подумал — скучно тебе, наверное, сидеть здесь одному. Выпить же всегда хочется, но не всегда есть с кем. Как смотришь на этот предмет? — и он щелкнул по бутылке ногтем.
Сторож смотрел отрицательно. Но опер смотрел подозрительно, и сторож неопределенно пожал плечами, прикидывая, какой разговор его ждет — длинный или короткий? Как обычно бывало со сторожем, ему все время попадались противники более тяжелой весовой категории. Вот и на этот раз он начал думать, что есть в комнате твердого и продолговатого на случай неудержимого развития событий. Впрочем, время на подготовку у него еще было — минимум одна рюмка, максимум бутылка, — святое же дело — вначале выпить с жертвой, и уже потом заколоть ее рогами.
— Но есть и еще вариант, — сказал опер, глядя внимательно в глаза сторожа Х. — Машина ждет, и если можешь оставить дежурство, сейчас садимся и едем в баньку. Потом доставляем тебя обратно. Вообще, я на этот вариант рассчитываю. Не все же с женой вечера коротать, — подмигнул он. — Может, и она куда гульнет, пока меня нет…
Этот довод убедил сторожа. В самом деле, сидеть здесь и ждать, что сюда внезапно заявится медсестра Э., было бы глупо. Лучше увести опера подальше.
— Поехали, — бодро сказал сторож, — Давненько не брал я в руки веник…
Идя к машине, он чуть не заложил руки за спину.
…Они ехали по огнистым улицам, потом пересекли мост и помчались по загородному шоссе, рассекая темноту фарами. "Как же я не догадался, что он задумал? И никто не узнает, где могилка моя", — с тоской думал сторож, сидя на заднем сиденье и глядя, как вспыхивают в свете фар дорожные знаки.
— Кстати, — сказал опер, — познакомься, мой шофер тоже вертолетчик. Училище-то разогнали, я ему работу дал. Капитан, между прочим…
— Летчик? — спросил Х., стараясь говорить мужественным голосом.