Теория вероятности

Кристиан рассказал, что живет в центре, на улице Некрасова с родителями, и кто у него родители, показал фотки на планшете. И кошку любимую с собакой.

Артём совсем не позавидовал потому, что он никогда и никому не завидовал. А зачем завидовать? Он молодой, полон сил, привлекательный и жизнерадостный к тому же. Он всё сделает сам! Да и привык он уже с шести лет всё делать сам.

Крис вышел в туалет, а мысли Артёма всё-таки остановились на квартирном вопросе:

– Да, мажорик в центре живет, вот и дед Василий тоже в центре жил. Знает Тёма, что такое центр.

Познакомился юноша с дедом, как ни странно, на кладбище. Было ему тогда пятнадцать лет, и он частенько ходил на могилу своих родителей. Оказалось, что дед также потерял свою мать, когда ему было шесть лет. Жил с отцом и сестрой. Но вскоре и сестрёнка умерла от какой-то неумелой прививки, как рассказывал старик. Времена были такие – все молчали. Всё это было после войны. А в семидесятом и отец скончался от последствий боевых ранений. Жил дед Василий один в трехкомнатной квартире в центре Новосибирска, а потом её лишился. Вот так они и подружились, мальчик и старик, оба потерявшие родных, оба без жилплощади, так сказать, из одной подводной лодки. Тёмка очень полюбил старика, который рассказывал много интересных вещей из своей жизни, а также из жизни своих сотоварищей – бомжей, которые обитали в подвале разрушенного дома, стоявшего неподалеку от кладбища. Юноша частенько приносил ему еду, которую брал потихоньку на кухне детского дома. И вот за это, а также за его частые отлучки воспитатели отправили его в психоневрологический диспансер на «перевоспитание». Его лучший друг Ромка Братцев, сказал ему тогда: «Забей на всё, и всё будет тип-топ. Главное – таблетки не пей и колоть себя поменьше давай. И не сбегай, а то ещё месяца на три оставят». Напутствия Ромки послужили. Тёмка вел себя примерно, охотно делал уроки и провёл там всего месяц. Но за это время произошла страшная беда с дедом Василием. А дело было так.

Старик частенько приходил в город, рылся на помойке в поисках остатков пищи, и не где-нибудь, а во дворе своего бывшего дома. Он тайно смотрел на окна своей квартиры, вздыхал и потихоньку вытирал слезы. Лет шесть назад его выселили обманом черные маклеры. В семействе, поселившемся в этой квартире, уже подрос мальчишка, Денис, яблочко от яблони. Он узнал эту историю от соседей, которые показали ему старика – бывшего собственника и начал бешеную травлю бомжей, особенно деда Василия. Дэн, как звали его друзья, также привлёк к этому делу своих мажорных дружков. Да и с отпетыми он дружбу водил. Сначала они подливали крысиный яд в недопитые бутылки с пивом и вином, в надежде, что бомжи добьют содержимое. Затем и вовсе устроили пожар в подвале, где прятались неприкаянные. Двое бомжей погибли, дед Василий также был в тяжёлом состоянии, но его ещё больше волновало долгое отсутствие Тёмки. Вот как полюбились они друг другу.

Наконец, Артёма выписали, и он сразу помчался в подвал, где и увидел неприглядную картину после пожарища и умирающего деда, который рассказал ему, что натворили городские мальчишки. У детдомовца сжалось сердце, закипела ненависть и месть, ведь он так привязался к деду, как к родному. Тёмка поклялся старику, что их никто и никогда не будет трогать. В его голове созрели планы. На прощание он спросил, что принести больному деду, помимо лекарств и еды, а тот вдруг: «Куклу!»

На глазах мальчика появились слёзы, он подумал, что дед уже разума лишается. Но всё равно пообещал принести. Артём понесся со скоростью ветра в Интернат, впопыхах рассказал об этом Ромке, у которого тоже сжались кулаки от негодования. Они вместе всё быстро сработали. Братцев стоял на стрёме, когда Темка набирал еду на кухне, посложнее было с кабинетом медсестры. Та не отлучалась, а как вышла, закрыла за собой дверь на ключ. Пришлось собирать у своих пацанов всю мелочь и бежать в аптеку за бинтами, мазями от ожогов, антибиотиками и аспирином. Короче, Гиппократы. С куклой проблем не было, их было море у девочек.

А дед Василий не с ума сходил. Просто приснилась ему сразу после пожара его четырехлетняя сестрёнка Анечка и сказала ему: «Приходи ко мне и не забудь взять с собой мою любимую куклу». Эта кукла была самой драгоценной вещью в доме у мальчика Васи. Аня так крепко обнимала любимую игрушку, что они с отцом еле вытащили её из худеньких рук девочки. И ходил-то дед на помойку не ради объедков, он надеялся, что когда-нибудь куклу выкинут.

Наверное, уже давно выкинули, но он все равно надеялся. Сон с Аней старик воспринял уже как точку своей жизни, хотя сейчас ему совсем не хотелось умирать – он встретил родную душу- мальчика Артёмку. А вот уже и они. Тёма и Рома с марлями, бинтами, таблетками. Мальчики подали деду куклу. Да, не та, но всё равно глаза его засветились счастьем. У него сразу появились силы. Примерно через час после обеда и процедур, они потихоньку вышли из подвала и побрели к старенькой могилке девочки. Дед положил куклу Анечке, Артёмка облегченно вздохнул, а то ведь подумал, что дед ума лишился.

– Знаешь, дедуля, потерпи немного, – сказал тогда Артём больному старику,– мне скоро будет восемнадцать, и будет у нас с тобой квартира. Я тебя обязательно заберу. Будем жить с тобой вдвоём. Я всегда мечтал о деде.

– Квартиру, что ль, государство тебе даёт, детдомовцу? – Прошамкал дед.

– Ну, ты, как дитя наивное, удивляешь меня своей верой! – Юноша рассмеялся, – нет, от родителей осталась. Должна быть опечатана, а наша заведующая втихаря её в аренду сдаёт. Сам людей видел.

– Вот оно что… – нахмурился дед обожженными бровями.

– А пока поживёшь у нянечки Дуси, это самый лучший человек у нас в детдоме, она одинокая, я уже говорил с ней о тебе. Няня Дуся целыми днями и ночами с нами, а коты её не кормлены. Аж целых пять штук! Поможешь?

Дед Василий расплакался, они обнялись. Ромка Братцев похлопал их по плечам:

– Вот и ладушки!

Однако, дитём наивным и с верой оказался, не дед, а Артёмка. Когда он окончил одиннадцатый класс, он спросил о своей родительской квартире. Оказалось, что её в помине давно нет. Собственниками были сначала одни, потом другие. Концов не найдёшь. Плюнул на это дело детдомовец. А также плюнул и на то, что как рассказывали ему друзья по Интернату, если не получишь сразу после восемнадцати от государства комнату в коммуналке или в общаге, то стоит забыть и забить. После армии ничего не добьёшься уже. А что можно сделать за два-три месяца – ничего. В конце августа ДР, а в ноябре призыв. Вот и решил Тёмка ехать в Москву- «насшибать бабок», хотя бы на вшивенькую однушку в спальном районе, чтобы переселить туда деда Василия. А с Дэном и его сворой они тогда разобрались – наказали городских за смерть двух бомжей, за яд, за пожар, за зверства. Потасовка была жёсткая, где детдомовцы взяли верх. Затем допросы-вопросы, дело закрылось. Городские стали уважать и даже бояться интер-парней. А как же иначе? На их стороне была правда и справедливость.

– Ээ, – Кристиан вертикально помахал ладонью перед лицом соседа. – Ты когда вернешься? Ну, теперь ты, как артист, в творческий экстаз впал?

Тёмка наконец улыбнулся Крису:

– Да, отключил мозги на время.

Бывает, что людям достаточно и часа, чтобы подружиться. Хотя Тёмка с Крисом были очень разные. Один – романтический какой-то, сентиментальный, даже скажем прямо – инфантильный. Ясное дело, маменькин сынок, другой – реальный, земной, озорной и со здоровым объективным юмором. Короче, они решили вместе снять квартиру в Москве.

Москва

Москва, Москва, Москва. Мозг и сердце огромной России. Нет, сердце, скорее всего, Питер. Питер чувствительный, что и говорить, а Москва – это мозг. Это голова, нафаршированная мыслями и мыслишками, планами и планчиками, мечтами и желаниями с похотями, хорошими и плохими, объективными и субъективными, талантливыми и бездарными, умными и дилетантскими, бандитскими и милосердными, злыми и добрыми, в конце концов, чтобы бумагу не тратить на антонимы.

Хоть один раз, но каждому надо обязательно побывать в Москве! Почувствовать вкус и запах, увидеть её образ в миллионах лицах людей.

В Домодедово Криса встречал один какой-то дальний родственник. По договоренности Кристиан должен был остановиться у него, пока не снимет жильё. А тут седьмая вода на киселе, да ещё и с прицепом – с Тёмкой. Лицо родственничка сделалось кислым. Но не говорить, же об этом вслух. Управляя своей тойотой, он сразу начал перечислять агентства по подбору недвижимости в аренду. Тёмке было не по себе, зря он согласился жить с этим мажориком. Но его подкупило вот что. Не смотря на сентиментальность и белый воротничок Криса, его стихи были настолько патриотичными, хлёсткими, короче, крутыми, что Тёмка сразу глубоко зауважал белоручку, особенно после стиха про Москву:

«Я шагаю по Москве и снимаю шапку…

Ни одна тебе столица не годится в пятки!

Я шагаю по Москве и снимаю шапку,

А туристы только в храме приподнимут шляпки.

Для меня Москва- вся Храм! Опускаю плечи.

Все проспекты и мосты, фонари, как свечи!

Я шагаю по Москве и снимаю шапку,

Вижу боль в глазах людей, как при родах схватки.

Красный Кремль – иконостас, площадь для молитвы

Эх, с трибуны б Божий глас прогремел для всей палитры!