Теория войн

С. Алиев: «Основа дружбы – экономика, деньги, нефть, но не только… В середине 50-х годов при самом активном содействии ЦРУ США в Иране началось создание широко разветвленной организации тайной полиции (САВАК). Эта организация стала систематически осуществлять репрессии против членов антишахских и оппозиционных организаций» [23].

Таким вот образом США вполне содействовали развитию своего самого страшного в будущем врага. Ну а Иран занимался обычным Имперским делом для второй фазы – создавал систему тотальной слежки всех за всеми.

Аграрная реформа началась в 1962 году. Прежде чем приступить к воплощению реформы в жизнь, шах 9 мая 1961 года распустил меджлис. Дело в том, что меджлис состоял в большинстве из представителей помещиков и духовенства и одобрить аграрную реформу такой парламент был не в состоянии.

З. Арабаджян: «Такой достаточно радикальный для Ирана подход вызвал яростное сопротивление духовенства, помещиков и представителей племенной верхушки, которое принимало самые различные формы, вплоть до вооруженных выступлений и убийства представителей правительства, проводивших референдумы на местах. Среди тех, кто активнейшим образом выступал против этих и ряда других преобразований в стране и призвал народ к антиправительственным выступлениям, был и аятолла Хомейни» [24].

Результатом преобразований стало не совсем то, что планировалось реформаторами, а лишь то, что предусмотрено законами исторического развития. В основном выгадали арендаторы, а не безземельные крестьяне и батраки. Прямым следствием реформ явилось и то, что были разрушены традиционные механизмы, позволявшие существовать значительному числу сельской бедноты, и прежде всего безземельным крестьянам, не имевшим возможности даже арендовать землю… Это обстоятельство в сочетании с более привлекательной жизнью в городе привело к огромной по масштабам миграции населения из деревень в города. В дальнейшем именно бывшие сельские жители составили один из наиболее крупных и легковоспламеняемых слоев общества, активно участвовали в революции 1978–1979 годов.

Идеологический период (1965–1977). Вторая фаза входит в самый решающий и одновременно критический этап. Нужна какая-то идея, способная объединить нацию.

З. Арабаджян: «С середины 60-х, разворачивая свою «революцию шаха и народа», Мохаммед Реза Пехлеви поручил придворным философам и идеологам начать разработку философских основ этой революции» [24].

Но рост национального самосознания идет не сверху, его возглавляет Имперский народ-идеолог. Одним из лидеров такого народного идеологического подъема стал Але Ахмад – автор доктрины «Западничество» (более точно можно перевести как «Заражение Западом»). В отчетах САВАК книга «Западничество» отнесена к категории «особо опасных для существующего режима», а ее автор охарактеризован следующим образом: «…этот человек на протяжении всей своей жизни действовал против государственного порядка. Его прозвище в политических кругах – «старый партизан».

Тем временем «старый партизан» совершенно искренне пытался найти место Ирана в современном мире. Вот одна из его формулировок: «Не являясь творцами машин, мы в силу давления экономики и политики должны выступать как потребители того, что производит Запад. Чаще всего мы являемся покорными, тихими и дешевыми монтажниками или ремонтниками того, что поступает с Запада. А ведь именно это влечет за собой превращение нас, нашего правительства, нашей культуры и образа жизни в подобие машины… Если коротко резюмировать – мы не смогли сохранить наши основные культурные принципы перед натиском машин, мы исчезли, уничтожились. Мы не смогли противопоставить этому чудовищу нового века какие-либо принципы!»

Из искр Идеологического периода (1965–1977) возгорается пламя грядущей революции. Таким образом, разговоры и дискуссии, предшествующие революции, только кажутся абстрактными, отвлеченными и нематериальными. Придет 1977 год, за ним следующие годы – и запылают кинотеатры, дискотеки и прочие атрибуты машинной культуры. Кому-то это покажется элементарной дикостью, но это будет ошибочным впечатлением. Речь идет не об одичании, а о создании своеобразной контркультуры, в чем-то напоминающей молодежную контркультуру, также построенную на отрицании без позитивного противопоставления. В 1974 году вводится система бесплатного высшего образования. Однако парадоксальным образом указ 1974 года, резко увеличив приток студентов из малообеспеченных, охваченных традиционалистскими настроениями семей, способствовал политической радикализации всей студенческой массы.

З. Арабаджян: «За впечатляющими цифрами роста количества школ, учеников, вузов, студентов и т. д. стоял во многом низкий уровень преподавания и знаний. Сам образовательный процесс в немалой степени готовил детей и юношество к существованию в рамках старой традиционной системы жизни. И это обстоятельство отмечается многими, начиная с самого монарха, называвшего школьные аттестаты «дипломами безграмотности» [24].

В любом случае неоспорим сам факт мощного идеологического продвижения именно с 1965 по 1977 год, каким бы странным ни показался конечный результат. Напротив, дикости начала третьей фазы во многом объясняются слишком большим напряжением ума и души в конце второй фазы. В 1975 году на Конгрессе иранской философии шахиня провозгласила программу интеграции философии, науки и религии на Востоке, которая даст возможность избежать переживаемого Западом духовного кризиса. В том же 1975 году официально принятый указ оформил 14 принципов «белой революции» в единую идеологию. В сентябре 1977 года иранское телевидение провело диспут «Восток – Запад». Идеологический накал достиг высшего градуса, после которого следует взрыв и переход из сферы идеологии в сферу политики, из второй фазы (единоличное правление) в третью фазу (номенклатура, бюрократия).

Согласно графику имперского времени, в 1973 году кризис второй фазы должен был перейти в свою заключительную стадию. И надо же такому случиться, что именно в 1973 году происходит «революция» мировых цен на нефть, что приводит к многократному росту доходов Ирана и других развивающихся стран. Казалось бы, такой поворот должен привести к политической стабилизации на долгие годы. Однако, в который уже раз, мы должны признать, что политическая мощь никоим образом не связана с мощью экономической и финансовой (речь не идет о ритме Запада, где политика и экономика слишком плотно переплетены).

С. Алиев: «В области экономики во главу угла была поставлена задача создания дорогостоящих престижных промышленных объектов и приобретения в крупных масштабах современной технологии, способной поглотить огромный поток нефтедолларов. Планы возведения подобных объектов (атомных электростанций, крупнейшего в мире нефтехимического комбината, металлургических заводов нового типа с новейшей, но не проверенной технологией и т. д.) были выдвинуты без учета экономических возможностей страны, уровня ее производственной и социальной инфраструктуры. И все это уже само по себе обуславливало провал планов, предусматривавших ускоренное превращение Ирана в промышленно развитую державу» [23].

Роскошная жизнь шахского окружения, бюрократов, финансовых воротил, спекулянтов и других представителей эксплуататорских слоев, в карманах которых оседала львиная доля обрушившегося на страну золотого дождя, усиливала у трудящихся чувство ущербности, обездоленности, порождала стремление к социальному протесту.

Третья фаза (1977–2013). Началу безвластия 1977 года, быть может, положило освобождение в феврале политзаключенных. С марта 1977 года начинается поток открытых писем и обращений групп писателей, военных, других слоев общества шаху и шахине. В них описывается невыносимая общественная обстановка, к которой привела политика монархии. В середине 1977 года интеллигенция развернула кампанию за строгое соблюдение и расширение конституционных прав и свобод, требуя ограничения единоличной власти шаха. В конце 1977 года начались широкие протесты против западного кино и телевидения. Ну и, наконец, дикая расправа над студентами в ноябре 1977 года… Одним словом, никаких сомнений в том, что все, что нужно для революции, началось именно в 1977 году, а не годом позже, когда пожар уже бушевал вовсю и ни о каком неожиданном (революционном) возгорании речь уже не шла. Гнилая тактика уступок, идущая от потери властной энергии, а отнюдь не от гуманизма, тоже берет свое начало в 1977 году.

З. Арабаджян: «Монарх оказался совершенно нетерпим к инакомыслию и практически лишил свое общество самых элементарных свобод: слова, печати, митингов и собраний, создания политических организаций и т. д. Все это вызвало чувство протеста в первую очередь у иранской интеллигенции, студенчества и национальной буржуазии, более других слоев общества нуждавшихся в этих правах и свободах. Особенно сильное раздражение такое положение вызывало у буржуазии, которая уже обладала достаточным экономическим потенциалом, но в политическом плане была совершенно бесправна» [24].