Теория журналистики в России

Итак, не может быть достоверной картина минувшего ХХ века без анализа идей о предназначении массовых коммуникаций страны на протяжении всего столетия. Безусловно, подобного рода задачи сами по себе порождают другие, охватить и решить их невероятно сложно. Тем более важно сосредоточить внимание на предмете нашего интереса, а это взаимодействие социокультурных / политических приоритетов общественного развития и доминант в теоретических представлениях о смысле и назначении журналистики. Приоритеты общественного развития рождаются в социальной практике, а находят выражение в философском политическом дискурсе. Особенностью такого философского дискурса является то, что он «не приемлет внутренней однозначности. Для него характерна универсальность и нацеленность… на широкий мировоззренческий круг проблем» [120] .

120

Зубова М. В. Феномен философской коммуникации. Орел, 2012. С. 81.

И еще не забудем, что «философское познание способно генерировать новые мировоззренческие смыслы и тем самым вносить мутации в культуру, подготавливая кардинальные изменения социальной жизни… заготавливая заранее идеи, которые могут понадобиться в будущем» [121] . По мнению историка российской прессы XIX века А. И. Станько, «становление теоретических знаний о печати непосредственно зависело от познания закономерностей процесса мышления, изучаемых логикой» [122] . Утверждение носит объективный характер, и это значит, что философия в принципе устанавливает прообразы ценностных и политических ориентиров общества и его медийных институтов. Ориентиры конкретизируются как доминанты общественно-политических, эстетических и морально-нравственных требований к журналистике.

121

Степин В. С. Указ. соч. С. 265.

122

Станько А. И. Становление теоретических знаний о периодической печати в России (XVIII в. – 60-е гг. XIX в.) в.). Ростов н/Д., 1986. С. 143–144.

Доминанты обращенных к журналистской практике запросов общества понимаются нами как мировоззренческие представления, которые непосредственно или косвенно предопределяют смысл и назначение журналистики в тот или иной период истории страны. Это еще не теория журналистики, которая не всегда формируется, это политико-философские основания для нее. Причем конкретизация таких оснований парадоксальна. С одной стороны, в политике, культуре, образовании дают о себе знать разные философские школы, в соответствии с чем смысл и назначение журналистики в один и тот же период истории не должны восприниматься однозначно. С другой стороны, так бывает не всегда – приоритеты в социально-политических требованиях к журналистике формируются не в плюралистическом поле науки, их утверждает подкрепленная политической практикой и совпадающая с актуальным целеполаганием общества философская традиция, в связи с чем в журналистском произведении происходит, как отмечала В. В. Ученова, идейное «опредмечивание» цели как идеала, поэтому «структурообразующая категория цели сохраняется не только в материально-практической, но и во всех видах духовной деятельности» [123] . Это обстоятельство и определяет меру внимания общества к журналистике.

123

Ученова В. В. Гносеологические проблемы журналистики // В. В. Ученова. Три грани теории журналистики. М., 2009. С. 67, 68.

Известны мировоззренческие и политические концепции русской общественной мысли, оказавшие наиболее значительное влияние на российскую прессу прошлого века. Сошлемся на подробный анализ в коллективной монографии о зарождении и развитии отечественной теории журналистики: в одной из глав мы затронули традиционализм и морально-нравственные интенции славянофилов, демократизм западников, искания социал-демократов в их реформистском и революционном воплощениях [124] . Но за рамками анализа оказалось влияние на российскую печать сторонников религиозно-философских взглядов, метафизики всеединства, русского космизма, философских идей Льва Толстого и т. д. И тому были свои причины.

124

См.: Сидоров В. А. Социально-философские теории журналистики // Теории журналистики в России. зарождение и развитие / под ред. С. Г. Корконосенко. СПб., 2014. С. 82–118.

Во-первых, использованная нами выборка находит свое объяснение в самой истории: далеко не все философские концепции рубежа XIX и XX вв. нашли мощное подкрепление со стороны политики или, посмотрим иначе, не были взяты политикой в качестве своего теоретического базиса. Поэтому они либо косвенно воздействовали на складывающееся в обществе понимание задач прессы, либо вообще его не затронули. Именно так, например, случилось с религиозно-мировоззренческим просветительством широких слоев народа, несмотря на то, что начало ХХ столетия в России было отмечено религиозным Ренессансом. Однако к расширению значимости религиозного сознания «оказался причастен лишь небольшой слой интеллигенции. Представители религиозного Ренессанса почти не имели связи с народом, освободительным движением…» [125] . Фактически, о том же в своем анализе идейно-политического просветительства начала прошлого столетия говорит А. К. Секацкий: «Оторванное от практики обучение, равно как и абстрактные моральные примеры, оказывают ничтожное влияние как на крестьян, так и фабричных рабочих» [126] .

125

Сухов А. Д. Русская философия: характерные признаки и представители, особенности развития. М., 2012. С. 7.

126

Секацкий А. Миссия пролетариата. СПб., 2016. С. 46.

Во-вторых, следует учитывать отсутствие непосредственного соприкосновения философии и журналистики – между ними нет законов прямого действия. Прежде всего, журналистика испытывает непосредственное влияние философии из сфер обществознания, максимально приближенных к социально-политической практике. И в самой философии не во всех ее областях наблюдается сближение с теоретическими представлениями о журналистике. Ближе подходят социальная и политическая философия, зато этика и эстетика скорее рефлексируют по поводу деятельности прессы, нежели формируют ее теоретический базис.

В основу нашего теоретического анализа положена марксистская методология учения о печати, которое представляет собой выражение материалистического понимания истории, прилагаемого к выработке представлений о духовной сфере общественной жизни. В данной связи были проанализированы как произведения политической философии начала ХХ века, так и работы по теории журналистики отечественных авторов. В теоретических источниках рассматривалась, прежде всего, мировоззренческая рефлексия их авторов как отражение доминант целеполагания общества своего времени. Внимание акцентируется на исторической обусловленности концепций теории журналистики и их ценностном выражении. Таким образом, в исследовании применяются историко-философский и ценностно-политический методы анализа в контексте марксистского тезиса о философии как орудии перестройки мира.

2.1.2. Приоритеты марксизма в понимании российской прессы

Идея практической реализации философского знания впервые была сформулирована в марксизме: «Философы различным образом пытались объяснить мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [127] . С появлением марксизма в общественно-политическом анализе возникла принципиально неведомая до того ситуация. Выяснилось, что для успешного выполнения задач как по созданию революционной партии, так и по формированию классового сознания пролетариата необходима своя, демократическая, пресса. В качестве теоретиков К. Маркс и Ф. Энгельс обосновали положения о классовом характере печати и партийности журналистики, о чем многократно писали еще советские историки печати [128] . Открытые Марксом и Энгельсом законы раскрывают процесс возникновения журналистики как определенной целенаправленной общественной деятельности, появления журналистов как публичных представителей идеологов господствующего класса. Именно идеологи «регулируют производство и распределение мыслей своего времени» [129] , господствующих мыслей общества.

127

Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. М., 1955. С. 4.

128

Напр., см.: Смирнов В. П. Ленинские принципы партийного руководства печатью. М., 1975. С. 5–9.

129

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. М., 1955. С. 46.

«По мере того, как учение К. Маркса получает все более широкое распространение, среди рабочего класса и образованных кругов общества начинаются попытки его практического применения. В ходе классовой борьбы возникает новое по качеству философское знание, которое сегодня можно назвать публичной философией. <…> В ответ на потребности практической борьбы философия Маркса… порождает свое инобытие в виде публичной философии, начинающей выполнять важные идеологические функции. Это различие весьма своеобразно проявляет себя в истории философской мысли в советский период, когда возникает и получает широкое распространение марксистско-ленинская философия» [130] .

130

Шевченко В. Н. Публичная философия: между академической философией и идеологиями политических движений // Философские науки. 2014. № 1. С. 51.

Марксизм как учение о политическом преобразовании общества для России оказался явно лидирующим направлением философской мысли – в нем содержалось то самое зерно теории, впоследствии названное «руководством к действию», в том числе для выработки модели взаимодействия власти, политической партии, общества и печати. Причем, отметим вслед за другими учеными, в его ленинской интерпретации. В рамках марксизма активно формировалась его политическая составляющая, непременным следствием которой стала теория печати, отличающаяся органичным реагированием на реалии политической жизни России: «У рабочих Франции, Германии есть кроме газет немало других возможностей высказаться, у нас же заменой всего этого должна служить – пока не завоевана политическая свобода – революционная газета, без которой невозможна никакая широкая организация всего рабочего движения» [131] .

131

Ленин В. И. Письмо к редакторской группе. Наша программа. Наша ближайшая задача. Насущный вопрос (Статьи для «Рабочей газеты») // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. М., 1967. С. 192.

Верная постановка проблемы еще не обеспечивала простоты исполнения. «Основоположники пролетарского социализма, и в особенности их последователи, не приняли во внимание специфики формирования массового сознания. Им казалось, что сами условия существования пролетариата неизбежно порождают социалистическое сознание в среде рабочего класса. Много позже, в начале XX в., Ленин поймет, что дело обстоит не так, что без внесения идей пролетарского социализма в рабочее движение последнее развивается по реформистскому пути. Это “внесение” предполагает наличие иных факторов – прежде всего специфические социокультурные сдвиги в народных массах» [132] . «Это свидетельствовало о необходимости разговаривать с рабочим классом на понятном ему языке, но свидетельствовало также и о том, что язык этот не был больше мертвым или иностранным… на нем и в нем общество определяло теперь свои насущные задачи, на нем и принимало решения. [Поэтому] ни один из привычных, разработанных и снабженных солидным архивом “дискурсов” не подошел для того, чтобы высказать новую истину» [133] .

132

Пантин И. К. А. И. Герцен: начало либерального социализма // Вопросы философии. 2006. № 3 [электронный ресурс]. URL:index.php?option=com_content&task=view&id=251.

133

Секацкий А. Указ. соч. С. 277, 282.