Теперь с тобою вместе я

Оставив баул Веры на её теперь постели, они поехали завтракать, девушке не терпелось узнать о состоянии здоровья любимого.

Сидя в кафе, Офер слишком звонким для его комплекции голосом, в неспешной своей манере поведал:

— Рану на затылке зашили, скоро заживёт, сотрясение мозга было довольно тяжёлым, но ему уже разрешили садиться на кровати и ходить в туалет.

На ноге сделали несколько операций, сшивали какие-то мышцы, связки, сухожилья… я в этом плохо понимаю, но сказали, что всё срастётся, заживёт и будет в полном порядке…

— А, когда он выйдет из больницы?

— Как только выпишется, тут же приедет к тебе, в этом можешь не сомневаться.

И Вера не стала сомневаться, она поверила каждому слову Офера.

После завтрака парень отвёз её обратно в общежитие и сославшись на срочные дела уехал, а Вера стала разбирать свой баул, раскладывая вещи по местам.

В комнате было четыре кровати, но не одна ещё не была занята.

Вера выбрала себе кровать возле окна, на тумбочку поставила свой заветный магнитофончик и нажала кнопку, скучно без музыки и песен наводить порядок в шкафу и в тумбочке:

Ты пленница моих причуд:

Души полёт мой невесом,

К ресницам тенью прикасаюсь,

Не потревожу сладкий сон,

К утру звездою угасая:

К тебе я снова прилечу,

Прими как дар весны смятенье —

Ты пленница моих причуд,

И, безусловно, — Вдохновенье.

Незримый образ мой храни

В воспоминаниях случайных —

Войду восторгом в твои дни,

Тепло весеннее вручая:

К тебе я снова прилечу,

Прими как дар весны смятенье —

Ты пленница моих причуд,

И, безусловно, — Вдохновенье:

Вера поймала себя на том, что подпевает, мысленно от себя адресуя строки Галю — <Ты пленник стал моих причуд и частых дум, и настроения>…

Нет, находится одной в комнате ей сегодня абсолютно не хотелось.

Надо быстрей раскидать шмотки по местам и попробовать найти девушку, подсказавшую куда ей обратиться, которую она встретила на входе в кампус.

Точно помнила, что зовут её Хана, а фамилия какая-то смешная, не то Куклаева, не то Кукалиева… ладно, спрошу и так, и эдак, а пока послушаю ещё одну песню и завершу эту нудную работу:

В три аккорда лёгкий перебор:

Заглянул я в осень без испуга,

В золотой, пурпурный листопад,

Что подскажешь в этот раз подруга,

На какой меня настроишь лад…

Увядаем, от забот устали… —

Расстаёмся не на век, а год…

Ну, подпой мне нежными устами,

У любви нет в жизни непогод.

Заглянул я в осень без печали… —

Дождь и ветер напоют мотив…

Разве мы когда-нибудь скучали,

Звуки жизни в песню воплотив…

Ах, подруга разбегись по струнам,

Заведём привычный разговор,

И пусть вторит нашим грустным думам

В три аккорда лёгкий перебор…

Вера несколько раз повторила две последние строки песни и вспомнила слова Офера, что Галь, как только поправится, обязательно приедет к ней, и она почему-то ни на секундочку в этом не усомнилась, лишь бы быстрей и раны оказались без пагубных последствий.

Глава 12

К радости обеих девушек, Вере удалось разыскать в университетских корпусах Хану Кукалиеву.

Удивление случайной знакомой было невообразимым, когда она увидела Веру, с которой при первой их встрече едва обмолвилась несколькими словами.

Хана очень обрадовалась и воспользовалась Возможностью сбежать с последней пары, чтобы всласть наболтаться с землячкой и неважно, что одна из них была из Беларуси, а другая из Дагестана.

Девушки сидели на Вериной кровати и увлечённо болтали о всяких пустяках, вспоминая школу на бывшей Родине, сопоставляя климат, ландшафт и растительность горного Северного Кавказа и синеокой озёрной Беларуси.

Они увлечённо обменивались впечатлениями об Израиле и, наконец, дошли до сокровенной темы о парнях.

Хана безапелляционно заметила:

— Мне эти местные надутые индюки совершенно не нравятся, они мне близко не нужны, да, и я такая им не нужна, им подавай блондиночек вроде тебя, с голубыми глазками и с ногами от ушей.

А меня ты видишь, росток чуть выше метр пятьдесят, чёрные глаза и волосы, а задница, словно корма на корабле или круп у породистой лошади.

Вера от души смеялась над аттестацией себя, на самом деле очень миловидной кавказкой девочки.

Хана, действительно, была не высокая, но фигурка у неё была отличная, она выглядела словно выточенная умелым мастером изящная статуэтка.

— Какая ты Ханка, смешная, разве так важно откуда твой парень, здесь родился, из Москвы приехал или из какого-то другого края, главное, чтобы была любовь.

— Ага, любовь, у нас у кавказских, часто уже с детства помолвлены мальчик с девочкой и в шестнадцать лет могут несчастную уже в жёны определить.

— И у тебя есть такой суженный?

— А то! Я с ним за всю жизнь два раза виделась и двадцатью словами перемолвилась, а меня хотели, как только приедем в Израиль, тут же и замуж отдать, чтобы в армию не пошла, только я сбежала из родительского дома и от этого жениха, папа меня проклял, а мама от страха перед ним тоже от меня отвернулась.