Теперь ты ее видишь

— Карсон, Марго, я так рада вас видеть. — Голос Кандры оторвал Суини от недолгих сладострастных грез. Она поспешно отвернулась от Ричарда, только сейчас осознав, что все это время таращилась на него. Почувствовав, как вспыхнули ее щеки, Суини с надеждой подумала, что не все ее лицо покрылось краской под стать дурацкому алому свитеру.

Кандра шагнула к двери. Изящество и красоту ее ног выгодно подчеркивала короткая юбка английского медно-бежевого костюма. Этот цвет очень освежал ее лицо. Чтобы отвлечься, Суини внимательно пригляделась к ткани, отмечая яркость и живость цвета. Ей нипочем не удалось бы определить, от какого портного этот костюм, но цвет всегда привлекал внимание Суини.

Кандра и Марго обменялись воздушными поцелуями, после чего хозяйка галереи направила всю мощь своего очарования на сенатора. Он взял ее руки в свои и, нагнувшись, поцеловал в щеку. Уж тут ни о чем воздушном не было и речи. Со своего места Суини отлично видела, как сенатор стиснул руки Кандры. Та осторожно высвободилась и повернулась к художнице.

— Вижу, Кай уже предложил вам напитки.

— Ричард… — сердечным тоном произнес сенатор. Раскатистые звуки его хорошо поставленного голоса столь же легко перекрыли щебетание Кандры, как прежде — голос супруги. Суини подумала, что, наверное, он привык перебивать женщин. Когда Мак-Миллан протянул руку, Суини заметила блеск в глазах Ричарда. Судя по всему, тот вовсе не желал задерживаться и вступать в беседу. Однако хорошее воспитание заставило его принять руку сенатора.

Мак-Миллан вложил в рукопожатие все свое расположение, даже накрыл их стиснутые ладони свободной рукой. Очевидно, советники сказали ему, что этот жест — знак взаимопонимания. Но с Ричардом этот прием не прошел. Напротив, его лицо стало еще более бесстрастным.

— Вы прекрасно выглядите, — заметил Мак-Миллан.

— Сенатор… — Ответное приветствие оказалось сухим и кратким, если одно-единственное слово вообще можно назвать приветствием.

Дружбой здесь и не пахнет, решила Суини. Внимательно присмотревшись к мужчинам, она увидела, как побелели костяшки пальцев сенатора, а мгновение спустя то же самое произошло с пальцами Ричарда.

«Соревнуются, будто желторотые юнцы», — подумала Суини, увлеченная сценой, происходившей у нее на глазах. Что бы ни побудило к этому сенатора — неприязнь, стремление доказать свое превосходство или попросту мужская агрессивность, — он пытался смять, расплющить ладонь Ричарда. Но ему пришлось пожалеть об этом, как только Ричард взялся за дело.

— Как поживаете? — спросил сенатор, стараясь сохранить безразличное выражение и продолжая сжимать руку Ричарда. А может, он просто не мог избавиться от его хватки, даже если и хотел. — Должно быть, дела идут неплохо, ведь сейчас экономика на подъеме, не правда ли?

— Не жалуюсь.

На лбу сенатора выступил пот. Потеряв интерес к игре, Ричард резко разжал пальцы. Мак-Миллан мужественно пересилил отчетливое желание растереть ноющую ладонь.

«Ну-ну», — подумала Суини. То, что сенатор ввязался в борьбу с Ричардом, ее не удивило. Она лишь пыталась понять, чем обусловлена враждебность Мак-Миллана — то ли тем, что Суини уловила в глазах сенатора, когда тот целовал Кандру, то ли мальчишеской завистью к успехам Ричарда. Ричард же, как и подобает взрослому зрелому мужчине, плевать хотел на то и другое. В любом состязании между ним и Мак-Милланом Суини приняла бы его сторону; не то чтобы Ричард ей нравился — она почти не знала его, — но сенатор внушил девушке отвращение с первого взгляда.

— Я слышала, вы собираетесь лететь в Рим, — заговорила Кандра, повернувшись к Марго. Ее голос звучал так беззаботно, будто она ничуть не смутилась из-за того, что гости стали свидетелями размолвки с Ричардом, но Суини сразу все поняла. Ее наметанный взгляд безошибочно улавливал мельчайшие нюансы в выражении лиц, а напряжение, застывшее в глазах Кандры, совершенно определенно выдавало ее беспокойство.

— Нет, возникла непредвиденная задержка. Завтра утром у Карсона важная встреча с президентом, — многозначительно промолвила Марго. — Нам пришлось отложить поездку…

Сенатор, вновь заговорив с Ричардом, так заглушил голос жены, что Кандре пришлось наклониться к Марго, иначе она не расслышала бы ее. Возможно, Мак-Миллан намеренно прерывал женщин, желая продемонстрировать свое превосходство, но если он попросту не замечал, что они разговаривают, это было еще оскорбительнее.

Суини перестала вслушиваться в беседу. До нее доносились звуки четырех переплетающихся голосов, но отдельных слов она не разбирала. Ее не интересовала поездка Мак-Милланов в Рим, не интересовали биржевые котировки, какими бы они ни были. Ей стало скучно. Она нервозно переступала с ноги на ногу, готовая отказаться от предложенной работы и вернуться домой к своим холстам. Зачем Ричард задержался в салоне? Вряд ли для него ценно мнение сенатора по поводу биржевых операций, и, уж конечно, Ричард понимает, что Кандра почувствует себя гораздо увереннее, когда он уйдет. «И я тоже», — призналась себе Суини. Она упорно избегала смотреть на Ричарда, опасаясь, что между ними вновь возникнет таинственная связь.

— Я очень рада, что вы встретились с Суини, — сказала Кандра. Услышав свое имя, Суини встрепенулась и увидела, что Кандра тепло улыбается ей. — Если хотите посмотреть, у меня есть ее работа, но, к сожалению, это не портрет, поскольку она пишет их только на заказ.

Суини молчала, крепко сжимая под мышкой папку. Сейчас у нее не было ни малейшего желания показывать кому-либо свои работы.

— В этом нет нужды, — равнодушно отозвалась Марго. — Я уверена, что она справится, коли вы ее рекомендуете. Куда больше меня интересует новое полотно ван Дерна, о котором вы упоминали. Полагаю, его цветовая гамма как нельзя лучше подойдет к гостиной.

Суини чуть не закатила глаза. Она вполне понимала желание Марго подобрать картину, под стать интерьеру, ведь и а ее собственной жизни цвета играли огромную роль, но… ван Дерн? В последнее время этот пронырливый бездарный болван, пачкавший холст огромными цветными пятнами и называющий свои работы искусством, пользовался шумным успехом.

— Несомненно, — согласилась Кандра, изящным жестом указывая на полотно ван Дерна.

Суини не испытывала никакого желания следовать за ними по салону.

— Мне пора идти, — сказала она, крепче сжимая папку и понимая, что ей очень, ну просто очень нужна эта работа. Взяв себя в руки, Суини решила держаться любезнее и предложить заключить договор после возвращения супругов из Рима. Она открыла рот и с удивлением услышала свой собственный голос:

— Очень жаль, но я не смогу написать ваши портреты, миссис Мак-Миллан. Мне уже предложили другую работу.

Слова Суини изумили всех, не только ее. Добрые намерения пропали зря. К счастью, она удержалась в рамках приличий и вежливо солгала, не упомянув о том, как возненавидела эту парочку с первой минуты знакомства и что согласилась бы работать, над их портретами с одним условием: если бы ей позволили пририсовать рожки, раздвоенные копыта и раздвоенные хвосты. Однако гордость переполняла ее. Ведь даже тибетский козопас не придумал бы такой замечательной брехни.

— Что вы сказали?

Марго была поражена. На красивом лице Кандры удивление сменилось такой тревогой, словно она уже представила себе, как именно Суини ответит на скептический вопрос Марго. Но Суини и не собиралась задумываться над ответом. Надо поскорее убраться отсюда, пока не лопнуло ее хрупкое терпение и она не наговорила этим придуркам чего-нибудь такого, что поставило бы Кандру в неловкое положение. Суини рывком повернулась и быстро пошла к двери. Ей хотелось бы побежать, но она сдержала себя.