Теперь ты

– Марш-бросок десять километров, по сопкам, с полной выкладкой! Я задаю темп, взяли оружие, не отставать!

Если я не сойду с ума, я буду одним из них. На первых метрах Ангола помогает Студенту, пытаясь поддержать его, но тот резко отбрасывает руку и включается в нужный темп...

* * *

Теперь моя очередь. Я читал, как ЭТО делают в SEAL, но сейчас ЭТО делают со мной. Я должен вы...

– Что должен североморец?
– Резко кричит Копченый и тычет мне под ребра прикладом.

– Стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы, - хриплю в ответ. Жутко холодно. Мы по грудь в воде и ветер сегодня недетский. Накатывающиеся волны захлестывают меня с головой. В Барянцевом море такие длинные, по-о-ологие волны. Сс-суки! Они набегают и словно заглатывают тебя. Как очковая кобра. Или не кобра? Какая хрен разница... Волны отпускают не сразу - каждая медленно катится через тебя и отступает лишь тогда, когда уже не остается сил не дышать, когда углекислота разрывает легкие. Хорошо Копченому. Его скоро сменит Шрам. Они поочереди сменяют друг друга, а я остываю в воде, как покойник. И в те редкие миги, когда волны уходят и я могу вздохнуть - они издеваются надо мной. Заставляют вспоминать устав. Я понимаю, что они делают это специально. Сейчас я еще способен соображать. Скоро мое тело остынет до тридцати четырех градусов, и с этого момента я начну забывать где я и что я. Тогда могу сорваться. А они будут ждать дальше, говорят, ЭТО может продолжаться до тридцати одного, просто тогда сердце может остановиться в любую секунду.

Вдох. И тут же крик Шрама, сбивающий дыхание:

– Кто ты?

– Я боевая универсальная машина!

Накат волны. Легкие почти пусты. Они разрываются палящим огнем. Странно - огонь внутри и лед снаружи. Остываю... Вот уже не упел заметить, как Шрам сменил Копченого.

Волна отступает...

– Громче!
– Орет прямо в ухо Шрам.

– Я - боевая универсальная машина!

Новый накат волны. Сволочь этот Шрам. Опять палящий жар внутри. И невозможно дышать. Жадно открытым ртом пытаюсь достать глоток кислорода. С неба... Хорошо, что волна так вовремя схлынула.

– Что ты должен?
– Снова орет Шрам в самое ухо.

– Стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы...

Новая волна. Какие у меня холодные ноги. И сердце уже бьется в самом животе. Все. Больше не могу. Надо выходить. А... впрочем ладно. Спать...

– Держись, солдат!
– Он трясет меня за плечо и жестом подзывает Доктора.
– Сколько?

Электронный термометр в руках... Странно. Такая маленькая хитрая штучка, а я еще не забыл, как она называется... Нахрена эта ерундовина Доктору, тем более здесь? Тупая блестящая штуковина. Он просто идиот...

– Около тридцати одного, Шрам. Дальше нельзя.

– Ес!
– Тот поворачивается ко мне и вдруг, глядя прямо в мои по-коровьи безразличные глаза произносит:

– Алабама 15икс2зет867. Запомни! Повторяю, Алабама 15икс2зет867.

Я вижу, как вялые комочки-сгустки крови медленно ползут по моим венам. Они вроде бы должны попадать в мозг, чтобы заставить его работать. Но попадают они совсем не туда...

– На берег! Слышишь, Сынок! НА БЕРЕГ!

Вялые комочки крови закупоривают мои сосуды, а что такое боевая машина, которая не имеет смазки внутри? Это ржавый механизм, который надо только выкинуть на сва-а-алку...

– Доктор, он вытянет?

Этот идиот хватает мою холодную мраморную руку и что-то там ищет... Чего ему нужно? Хрусталь высшей пробы.

– Нормально, - звучат ватные слова.
– Не хуже, чем у других.

– Кросс!
– Команда, как выстрел.

Мои ноги еле передвигаются, через силу заставляя кровь бегать по сосудам. Первые метры я боюсь, что прозрачные сосуды лопнут, как хрупкое стекло на морозе, но чуть позже я начинаю набирать нужный темп. Рядом со мной бежит Доктор, впереди я вижу поджарую задницу Шрама, где-то позади месит пыль Копченый...

Что он там мне сказал? Что-то про Алабаму... Я должен вспомнить, иначе конец... Держать ритм, восстановить дыхание. Что про Алабаму? Какой номер? Вот черт, ведь знал же, что при такой температуре тела мозг отказывает и надо не терять координацию... Знал. А Шрам - он ведь специально ждал, когда я поплыву... И дождался. Как там? Ала... алабама... пятнадцать ... иск... два... кажется...

– Бегом, Сынок! Ты что, спишь на ходу? Темпу, темпу!

Пошел ты! Ала... алабама... пятнадцать иск два зет...

– Стоп! Эй, Ангола! А ну-ка брось ему на загривок вон то деревце, пусть тащит его до места привала.

Мне на спину наваливают охрененно тяжелый ствол.

– Зачем?
– Вопрос. Может у меня в глазах, а может сорвался с губ.

– Так надо, Сынок. Продолжаем движение! Не растягиваться!

Я и не успел заметить, как к нам присоединилась остальная часть нашей группы. Вот и Ангола привычно топает рядом со мной, со своим любимым БАКом в руках. А по мне так "Гроза" лучше, у нее подствольник кого хошь снесет. Впрочем, у каждого из нас свои задачи.

Алабама... алабама... алабама... пятнадцать... иск два зет восемьсот... восемьсот! Шестьдесят семь! Вспомнил! И адский ствол уже не кажется таким тяжелым.

– Привал!
– Звучит команда, и я падаю на камень вместе с деревом. Донес. Вспомнил. Все смог. Губы кривятся в подобии улыбки.

Шаги рядом со мной. Я уже знаю, кто это. Сталкиваю ствол в сторону и сажусь.. Передо мной Шрам. Я идиотски улыбаюсь. Он смотрит на меня удивленно.

– Ты здоров? Или башня съехала?

– Я вспомнил!
– Идиотский хохот.

– Пятьдесят отжиманий!

И он думает меня этим сломать?

– Пароль?

– Алабама... пятнадцать икс два зет восемьсот шестдесят семь.

– Y-y-e-e-s!
– Ревет Амбал и трясет над своей огромной башкой пулеметом, радуясь так, как будто ему только что дала Клаудиа Шиффер.

Я лишь через миг понимаю, чего он так веселится. Скалятся все. Рядом улыбается Шрам и хлопает меня про плечу. "Прошел!" Оказывается, это был последний тест. Прошел. Теперь я один из них. Я бы потерял сознание, если бы хватило сил.

* * *

Ночь. Глухая, темная. Как все ночи здесь. Мне не спится. Под стометровой тощей гранита, в нашей казарме, которую невозможно засечь ни с какого спутника, и которую трудно поразить самой мощной бомбой, я лежу на своей койке и не могу уснуть. Впервые за долгое время. Завтра мой первый выход. Завтра... Наша группа получила команду на вылет, а я пока даже не знаю куда. Впрочем, мне это не нужно знать. Они, там, наверху, сами решают. Наше дело - делать то, что мы умеем. Пока, однажды, не словишь пулю. Очень хочется увидеть звезды.