Теперь я стеллинг!

Я уставился тупыми глазами на Ганса, после чего слабо помотал головой.

— Сам.

— И как ты это будешь делать со скованными руками и ногами, а, смазливая мордашка? Будь паинькой, и дай Эру Гансу тобой заняться…

Его рожа, что самое грустное, чем-то до безобразия напомнила мне мою, когда я облизывался на «Аску» [6] из Евангелиона[7]. И вот что-то я таки ни капли не верю в его невинность намерений.

— Я САМ, — повторил я уже более серьёзно, покуда внутри меня начинало всё закипать. Чтобы я, да с этим пи…

— Слушай, ты, сраное стеллингское отродье! Будешь артачиться и зыркать на меня своими зенками, я тебя ещё разок выстегаю и накормлю мясом так, чтоб тебя потом рвало до самых кишок!

Между тем, мой Тюремщик, быстро в моих глазах опустившийся до планки «Пи, пи, пи, пи… поганый!», тоже пришёл в ярость: глаза расширились, вместе с ноздрями, дыхание участилось, а лицо раскраснелось. Угрозы из его уст звучали грозно, разве что упоминание про мясо меня ввело в заблуждение; впрочем, в тот момент меня больше разрывало от злобы, и потому осмысливать информацию я не мог. А мой визави продолжал свою тираду, активно помогая себе руками:

— Ты не понимаешь что ли, сучка?! За тебя взялись сами люди из Ордена, возлюбленные дети Шестирукого! Или надеешься на помилование и справедливый суд?! Не будет тебе его! Тебя вздёрнут в назидание твоей жалкой расе, при всём честном народе!.. — видимо, сказанное им должно было меня как-то испугать, произвести магический эффект и сделать покорным; не увидев на моём лице ожидаемого (а я просто в тот момент запоминал сказанное и вносил этих тварей в свой расстрельный список), он тяжело вздохнул, после чего резко распахнул свой балахон и обнажился. — Слушай, у нас не так много времени! Если сделаешь всё как я хочу, то, я, может быть, как-нибудь облегчу твою участь… например, дам тебе яда или перережу глотку… — для убедительности он немного потряс своим аргументом и тыкнул им мне в лицо, — давай, не томи… Говорят, пусть у вас и всего одна дырка, но зато какая…

…А я, смотря на набухшую дубинку моего тюремщика окончательно понял, что не успокоюсь, пока не придушу/разорву/уничтожу/кастрирую (нужное подчеркнуть) этого гада. Моё лицо само собой в тот момент оскалилось, а язык коснулся острых зубов… зубы…

Дальнейшие минут десять, сколько потом я их не пытался освежить в памяти, складывались в бесконечную череду алого и чёрного, вместе с режущим уши криком, чем-то отвратительно хлюпающим в моих ладонях, а так же крепким ударом по голове металлической палицей и надписью, которая висела перед глазами всё это время и согревала меня позже в виде воспоминания:

Вы нанесли персонажу Эру Гансу неизлечимую и позорную травму. Получено 5 очков опыта…

Более-менее в себя я пришёл только уже в какой-то зале, куда меня тащили под руки двое крепких парней, в полном обмундировании со шлемами, поножами и кольчугами. Я обнаружил себя связанным уже не просто по рукам и ногам, нет, теперь и мои пальцы даже оказались каждый связан по отдельности; во рту я ощутил деревянную палку, вроде кляпа, ноги и руки закованы в кандалы, плюс всё тело опутывала сеть верёвок. В общем, я мог только плохо-плохо ходить, мелкими шажками, а уж подняться своими силами бы точно не смог. Парни, которые меня вели, заметив, что я пришёл в себя, и даже отошёл после удара, непроизвольно оба сглотнули и поёжились, а я, насколько позволяли мне глаза, попытался оглядеться.

Меня притащили в богато отделанную залу, чем-то напоминавшую собой античный храм: белые колонны, роскошная алая ковровая дорожка, по бокам от неё лавки, много зелени, предметов интерьера, статуй. По центру находилось главное изображение: шестирукое божество, сидящее в медитативной позе. Половина его была чёрной, левая, лицо грозно, брови нахмурены, руки держат меч, человеческий череп, а самая нижняя сложена в фигу, когда поджаты мизинец, безымянный и большой, а два других — смотрят вверх. Правая же, напротив, белоснежно-белая, умиротворённая, добрая и расслабленная, руки держат яблоко (ну, или что-то наподобие оного), веер, а последняя — направлена к зрителю, раскрытая ладонь пальцами вниз. Вся алтарно-образная конструкция расходилась полукругом от главного изображения.

Перед Шестируким находилось некое подобие кафедры, с которой на меня косо поглядывал богато одетый священник (если я-таки правильно понял назначение этой богодельни). Красная ткань, отделанная золотом, сутана в общем, самая настоящая, узорная, сверху шапка, аналог епископской. Выглядел, он, кстати, довольно молодо… По бокам этой залы, куда я не бросил взгляд, всюду хватало народу и в доспехах, и в рясах, подозрительно похожих на таковую у моего Тюремщика…

Короче, с фига мне, простому вору (дожил, называется), такие почести? Не иначе, как ограбил кру-упную шишку в этом городке… или городе?

Был тут и мой знакомый, Ар Густаве; в данный момент он вёл почтенную беседу со священнослужителем за кафедрой, периодически бросая взгляды в мою сторону. Может быть мне показалось, но что-то у него рожа уж больно довольная… не иначе, как ему уже доложили об маленьком «инциденте»…

— …Будет уроком всем нам: не следует соблазняться дикими расами… — о, точняк обо мне: говорил, кстати, этот, в богатой сутане.

— …А я давно говорил королю, что ряды монашества и духовенства стоит почистить от разной грязи… Думаю, Сан Георгино повеселит мой рассказ о монахе-тюремщике, решившим употребить стеллинга…

— …Право, не стоит утруждать самого Сан Георгино[8] россказнями о нашей глубинке…

Пока высокопарные господа выясняли отношения, а господа рангом пониже суетились и волновались, я изучал изображение этого «Бога», по вине фанатиков которого меня собирались отправить на тот свет. И знаете что я вам скажу? Он мне очень своей композицией напоминал одного психованного медведа из японской шизы «Данганы»[9], которую я в своё время прошёл от скуки. Мозг вынес знатно, но весёлое «У-пу-пу» потом долго терроризировало моих знакомых. Решив отомстить богу (хотя бы мысленно), я в своём воображении поместил на его постамент двуцветного медведя[10], а в лапы выдал ему бензопилу… «Дружбу»… Мне показалось, или от статуи Шестирукого повеяло чем-то нехорошим?.. Да не, глюки…

В мир??? было призвано незнакомое ему божество.

Э? Это к чему сейчас было вообще?

Между тем, Священник (пусть будет под таким кодовым именем, вон Система тоже согласилась) в шапке и Рыцарь окончили торг, их внимание вновь вернулось ко мне.

— Во имя Тельпомеша[11], мы начинаем наш суд. И освятится всякий, кого коснётся его всепрощающая длань; Да погибнет тот, кому предназначен жест разрушения…

Вообще, я, как повторюсь, человек самый обычный. Но происходящее, эта молитва, эти люди, дружно усевшиеся на лавки и сложившие руки вместе… Меня тихо разбирало на га-га. Потому что жест, который был в левой руке статуи подозрительно напоминал фигу «Тигра» из Нарика, половинку, во всяком случае… Так вот… Какаши[12], оттуда же, весьма знаменит тем, что однажды этим жестом провёл суровое анальное наказание для одного блондина… Присовокупите к этому то, что говорил этот в шапке, и вы поймёте, что именно мне представилось…